Сломленный бог - Гарет Ханрахан

«Ты слишком далеко, мне не защитить тебя, если они будут стрелять».

– У них на это кишка тонка. Драки они не хотят.

«Хотят не хотят, драка все равно может вспыхнуть». Промелькнула картина – тучи клубятся и клокочут в небе над Ишмирской Оккупационной Зоной, боги чуют, как предначертания судеб сталкиваются между собой. В толпе, догадывался Раск, есть шпионы, которые донесут о событиях своим хозяевам в Хайитянское Бюро. У Перемирия четкие правила: кто бы ни нарушил мир, он объявляется врагом трех остальных подписантов. Лирикс с Гхирданой будут противопоставлены невероятному тройственному союзу Хайта, Ишмиры и Гвердона.

«Осторожнее», – увещевал Шпат. Его голос тих, слабее прежнего.

Истощился. Как раз когда он так нужен Раску.

И снова Раск пускает свой ум по верхам, карабкается по Шпатовой душе, как по лестнице к небу. Вновь глядит на улицу Сострадания с высоты Нового города. Отсюда видно, как крепнет напор толпы за линией стражи, как Бастон проталкивается к трактиру (и незадачливый стражник пытается остановить его у границы; короткий миг насилия – и стражник без сознания лежит на тротуаре, а Бастон даже не сбивается с шага). Видит кучку шумных сановников – будто от них много зависит. Там и лириксианский посол с майором Эставо, оба раскрасневшиеся, сердитые, спорят с каким-то гвердонским чиновником, а позади выглядывает Эладора Даттин. Боги и политики схожи – и те и другие пытаются ухватить за хвост извивающуюся змею событий. Здесь, на улице Состраданий, будущее может целиком поменяться.

Но все сейчас в руках двух людей. В этот миг судьбу города вершат лишь два человека.

Раск вышел вперед из-под защиты стен трактира. С Нового города было видно, как снайперы берут его на мушку.

Алик Нимон протолкался сквозь стражников, встречать его посреди улицы Состраданий.

– Князь Раск.

– Министр Нимон.

– Вы выдвинулись далеко за черту мирной зоны, высокородный господин. Можем ли мы уладить все это без кровопролития?

– Кровь уже пролилась. Мой кузен Вир был убит в этой таверне.

Нимон склонил голову:

– Соболезную вашей неутешной утрате. Но трактир «За Зеленой Дверью» находится на территории свободного города, а не ЛОЗ. Отведите своих эшданцев за черту Нового города, и я обещаю, что этот инцидент будет скрупулезно и в полной мере расследован городской стражей.

– Спасу вас от волокиты. Я знаю, кто за это в ответе. Алхимик Мандель.

– У вас есть доказательства?

Раск швырнул сопроводительное письмо к ногам Нимона. Министр устало наклонился над уличной пылью и поднял бумагу.

– Это заказ на пару ручных протезов.

– Мандель заколдовал их, чтобы убить моего двоюродного брата. Для меня доказательств достаточно.

– И зачем было Манделю так поступать?

– Причина останется между Манделем и Гхирданой, но знайте – он за это заплатит.

– Гхирдана, – произнес Нимон, – не ведет дела за рубежом мирного договора. Уводите Эшдану в Новый город, немедленно.

– Вы смеете…

«Делай, как он сказал, – призвал Шпат. – Сегодня не твой час. Отойди, перестройся и наступай с подготовленным планом. Не несись сломя голову».

Часть гнева Раска оттекла к Шпату; это как прижаться лбом к холодой стене, остужало и успокаивало.

– Мы отнесем домой тело родича. Но это еще не конец. Не становитесь между драконом и его противником.

– Если я повстречаюсь с настоящим драконом, наверняка запомню, – подколол Нимон.

Раск повысил голос, объявляя своим соратникам:

– Отходим! Сбор на Фонарной улице.

То, как они покидали трактир, говорило многое о каждом в отдельности. Многие эшданцы из окружения Раска прошли Божью войну, повоевали в других городах. Они перемещались в одиночку и двойками, перебегая от укрытия к укрытию. Двигались так, словно дома вокруг них горели и были готовы обрушиться, будто плотные ряды стражи собирались открыть огонь. Несколько чистокровных гхирданцев, отдаленные кузены из младших ветвей семьи, ступали гордо – несли обернутое простыней тело и шли при нем почетным караулом. Гхирдана не отдает своих покойных ни богам, ни психопомпам; тело Вира поместят в населенную духами усыпальницу на островах.

Новобранцы, воры из Братства, просачивались из трактира, пряча лица от стражи. Если удавалось, растворялись в тени, скрывались на сбегавших к Мойке ответвлениях от улицы Сострадания. Вышла и Карла и держалась недалеко от покойного. С угла Привозного проезда, подойдя к оцеплению так близко, как мог, Бастон взглядом понукал их поторопиться. Пестрое воинство возвращалось домой, в Новый город.

– Ваши соплеменники могут идти. Ваша Эшдана тоже свободна, – сказал Нимон. – Но я заметил в толпе кое-каких гвердонцев. Известных дозору преступников. Арестовать их. – По кивку от Нимона стража навела ружья на местных воров. Дозорные в гражданском внезапно заломили Бастону руки и впечатали в стену. Карла прорвалась через оцепление и бросилась к брату; стража навалилась и на нее.

Пыхтя подбежал лириксианский посол в сопровождении майора Эставо.

– Не… – он набрал воздуха, – …не спорьте. Иначе – нарушение Перемирия. И тогда, – посол одышливо махнул рукой на Новый город, подразумевая Лириксианскую Оккупационную Зону, армейскую базу, Божью войну и прочее, – считай вообще все просрали, – недипломатично завершил он.

Раскаленный гнев Раска был потушен, остужен и подобно металлу застыл, отлитый в нечто несокрушимое и холодное. Он повернулся к Нимону:

– Нет. Все эти люди – мои. Все под моей защитой. Уйти должны все.

– Этого не случится, – сказал Нимон.

Раск на секунду прикрыл глаза, наблюдая, как Новый город пересекает тень.

– Случится.

Драконы кружили над Гвердоном далеко не первый месяц. С самого Перемирия, с тех пор как Эладора Даттин пересекла океан и позвала Гхирдану владеть частью города, в небесах появились драконы. Но все это время они были отдаленной угрозой, о которой город быстро забыл, стараясь скорей окунуться в родное корыто коммерции и коррупции. Летающие ящеры гнездились на высотках Нового города, где и так было полно всевозможных причуд, и не лезли в дела города старого, настоящего. Они взмывали за облака и, невидимые за гвердонским смогом, летали воевать на юг или запад, создавая проблемы другим, менее везучим городам – как ящики с алхиморужием, что отгружали в порту. И вот прошли месяцы с тех пор, как население Гвердона позволило себе роскошь забыть о том, что делит город с живыми драконами.

Сегодня вспомнило.

Тайрус приземлилась на трактир «За Зеленой Дверью», из-под могучих когтей на мостовую посыпалась черепица. В толпе раздались вопли тревоги и ужаса, провоцируя паническую давку. Строй дозора сделал шаг назад – со всей своей властью, со всем оружием, они – всего лишь смертные, добыча, сжимающаяся в комочек на глазах хищника. Драконица расправила крылья, погружая во тьму целую улицу. Выгнула длинную мускулистую шею – массивная голова со страшной пастью оказалась так близко к Нимону и другим, что жар дыхания обжигал, будто они стояли у кузнечного горна.

Тайрус выгнула хвост, снося еще один кусочек гостиницы.

– Один из детей моего брата, – прошипела она, – был здесь сегодня убит.