Волшебный свет любви - Наталья Батракова

Но было уже поздно. «БМВ» успела не только увязнуть в снегу, но и сесть на брюхо.

Промучившись с полчаса, они поняли, что без помощи из снежного капкана им не выбраться.

– Бабушка, здравствуйте! У вас лопаты не найдется? – обрадовалась Катя, увидев приближавшуюся старушку.

– Ё, дзетачка, лапата, – кивнула та. – А чаго ж вы сюды звярнулi? – стала она сокрушаться. – Тут да вясны нiхто не ездзiць. Толькi Грышка Палавiнкiн на сваiм трахтары.

– Половинкин? – Катя не поверила своим ушам. – Это тот, у которого жену посадили?

– Ён самы, – кивнула старушка. – Калi ня п’е – залаты чалавек, ну а калi ўжо пачаў – то нядзелi на дзве. Колькi з iм Марыйка напакутвалася, што нi рабiла, чым толькi нi загаворвала! А! – безнадежно махнула она рукой. – А цяпер вось, як жонка ў турме ды дзяцей у дзетдом забралi, дык навогул нiхто яму рады ня можа даць. Пойдзем, дзетачка, дахаты, дам я вам лапату. Толькi вернеце.

– Обязательно вернем, – кивнула Катя. – Веня, ты жди, я сейчас. И зря не газуй, бессмысленно. А вас как зовут? – обратилась она к старушке и предложила: – Давайте я вам помогу сумку донести.

– Ой, спасиба, дзетачка. Я сама як-небудзь. Баба Каця мяне завуць.

– И меня Катя. Давайте, давайте. Мне не тяжело, – настояла она, перехватила у бабы Кати авоську, непроизвольно заглянула внутрь: буханка хлеба, батон.

– Вы из магазина? Разве он не на этой улице? – удивилась она.

– Што ты, дзетачка! За Палавiнкiнымi па гэтай вулiцы толькi кладбiшча. А магазiн, ён там, – обернувшись, махнула она рукой в сторону, куда поехал милицейский УАЗик.

– Странно. Нам сказали, что надо повернуть налево, – озадачилась Катя.

– I хто вам такое сказаў?

– Участковый ваш. Михаил… Фамилия у него такая забавная. Кот… Корт… – призадумалась она. – Кочин! Он только что заехал в деревню.

– А, гэты, – хмыкнула старушка. – Гэты што хочаш скажа… Нябось да Галкi паехаў.

– А кто такая Галка?

– Галка? Дык магазiнам заведвае, – с удивлением, словно все на свете обязаны знать их заведующую Галку, сообщила старушка.

– В котором Половинкина работала? – уточнила Катя.

– Адзiн у нас магазiн, – баба Катя оказалась женщиной не очень многословной.

Ступив еще пару шагов, она остановилась и подозрительно посмотрела на следовавшую за ней Проскурину.

– А вы да каго? Хто такiя будзеце?

– Мы – корреспонденты. Из Минска. Меня зовут Катя, там Вениамин остался, – показала она рукой на застрявшую в снегу машину.

– I якая нячыстая вас сюды занесла?

– Не нечистая, – вздохнула Проскурина и вдруг решилась: – Мы здесь из-за письма Марии Половинкиной. Она в газету из тюрьмы написала. По детям скучает. Вот мы и решили выяснить, что да как. Почему ее посадили?

– А што тут выясняць, – вздохнула старушка и продолжила движение по заснеженной улице. – Не магла адна Марыйка столькi ўкрасцi. Яна – дзеўка чэсная, у мяне на вачах расла. Ды толькi дурнiца, – добавила она и умолкла.

– Что значит «дурнiца»? – не выдержала Катя.

– А то i значыць.

Толкнув калитку во двор маленького покосившегося деревянного домика, баба Катя дошла до заснеженного крыльца, забрала авоську и показала рукой на деревянную лопату у стены.

– Во, бяры.

– Спасибо, – взявшись за древко, Проскурина переставила лопату поближе к себе. – Я верну, как только откопаемся. Только объясните, пожалуйста, что значит «дурнiца»? Вы поймите, я же хочу помочь Марии. Мы специально приехали, чтобы расспросить, что она за человек. Почему никто из деревенских не вступился за нее?

– Праўда хочаш памоч? – недоверчиво покосилась старушка. – Гэта добра. Толькi зра вы сюды прыехалi. Нiхто вам нiчога не скажа.

– Почему? Ведь если случилась несправедливость, надо с этим как-то бороться! У людей должна быть совесть.

– Можа, i далжна быць, – согласилась баба Катя. – Толькi вы дадому вернецеся, а нам тут жыць. Не, дзеўка, ехала б ты адсюль хутчэй.

– Почему?

– А таму. I ў магазiн няма чаго ехаць, калi Мiшка туды падаўся. Бачыла я яго там… Едзь, дзеўка, ад граху далей. Нiчога я табе больш не скажу, i так лiшняга нагаварыла… Лапату толькi вярнi.

С этими словами старушка открыла дверь и скрылась внутри.

– Я верну, обязательно, – пробормотала ей вслед Катя.

Спустя минут сорок им наконец удалось выбраться из снежного плена. Да и то с помощью проходивших мимо двух подвыпивших мужиков: сторговались на бутылку водки.

– Вы идите к магазину, а мы сейчас подъедем. Я только лопату отнесу, – успокоила их Катя, когда машина выехала на расчищенную главную дорогу.

Надеясь, что снова увидится со старушкой и задаст еще пару вопросов, она зашла во двор и постучала в окно. Тишина. Ни шороха, ни звука.

Все понятно. Разговаривать с ней здесь больше не хотят.

Их помощники уже топтались на крыльце магазина.

– Ну что? Пошли? – предложила она им.

– Зачынены, – шмыгнул красным носом один из них. – Калi да Грышкi шлi – работаў, а цяпер зачынены.

– Так, может, перерыв?

Катя поднялась по ступенькам, подергала ручку двери, попыталась заглянуть в большое окно. Свет включен, но в торговом зале ни души. Никаких объявлений. Да и время вроде не обеденное. Странно.

– И часто у вас такое бывает? – спросила она у пригорюнившихся мужиков.

– Ды не. Хiба, можа, тавар прыймаюць? Трэба з двара глянуць, – предложил один из них.

Но во дворе тоже не оказалось ни машин, ни людей. Дверь заперта, судя по всему, изнутри.

– Ну и как теперь быть? – озадачилась Катя.

– Ну як… Грошы давайце. Угавор як-нiяк, – сощурил глаза второй мужичок. – Адчынiцца, нiкуды не дзенецца. Мабыць, Галка з Мiшкам дахаты паехала. Зранку ён сення заявiўся.

– А Галка – это заведующая?

– Яна самая.

– А Мишка – участковый? Михаил Кочин?

– Бачыш, вы ўсё ведаеце. Давайце грошы, – нетерпеливо хриплым голосом напомнил первый мужичок.

Катя задумалась.

– А были вы у Половинкина?

– Так. Толькi спiць ён п’яны. Хата нятопленая.

– Понятно… Будут вам деньги, даже на две бутылки будут, – неожиданно оживилась она. – Только сначала вы нам расскажите об этой Галке. А заодно о Марии Половинкиной, жене Григория.

– А навошта вам Машка? Сядзiць яна.

– А вот это и хотим знать: за что ее в тюрьму упекли?

Мужики обменялись взглядами, украдкой осмотрелись вокруг, нерешительно потоптались на месте. По всему было видно, что перспектива заполучить две бутылки водки вместо одной им нравилась. Но что-то усмиряло даже их хмельные головы.

– Не-е, – первым отказался тот, что был поменьше ростом. – Не. Хопiць з нас i адной.