Ярче, чем Жар-птица - Диана Анатольевна Будко

такой: иначе и быть не может. Он снова робко зовет ее, но есть странное блаженство в том, чтобы оттянуть время, когда она обернется и сможет улыбнуться ему в ответ, а потом оказаться полностью в его власти, и это будет так естественно и прекрасно. Столько лет ей этого безумно хотелось. Столько лет она не позволяла себе об этом мечтать.

Он подошел к ней сзади и поднес к ее груди красную орхидею. Она бережно взяла цветок и заложила за ухо. Он нежно дотронулся до ее руки, и тело сразу откликнулось.

– Ирис… – Он почти коснулся губами ее уха.

Невыносимо было больше откладывать момент признания. Она развернулась к нему и только и смогла прошептать, глядя в его счастливые горящие глаза:

– Это ты…

* * *

Наутро Тростник, несмотря на свое грустное настроение и начавшийся насморк, трещала без умолку. К счастью, Мярр не составлял ей компанию, поскольку улетел на рыбалку, пренебрежительно подчеркнув перед этим, что двух клуш в доме он не выдерживает.

Ирис задумчиво готовила зелье и изредка отвечала междометиями. Приснившийся в эту ночь сон шокировал ее. Она говорила себе, что все это глупости и чепуха, но он не шел у нее из головы. Возлюбленный из сна оказался для нее полной неожиданностью. Она взвесила все «за» и «против», отметив, что у волшебницы не может быть никаких любовных чувств к такому мужчине, да и вообще это глупость какая-то. Просто Мярр и Тростник слишком много болтают, а она вжилась в роль сказительницы, видит одни и те же лица, наложилось одно на другое – в результате появился столь странный сюжет. К тому же нет и не будет такого мужчины, который бы получил над ней такую абсолютную власть, как в этом сне. Это так страшно – оказаться настолько беспомощной, безвольной, податливой, готовой полностью отдаться и получать от этой покорности наслаждение.

– Ирис, пожалуйста, откликнись. – Тростник со всей силы дернула ее за фартук. – Ты уже пять минут стоишь, прижимая к себе этот бочонок, и в ответ на любой вопрос агукаешь, как младенец. Чего в нем такого ценного?

– Ах да… – Волшебница попыталась оправдаться, но только выпустила банку из рук, и синий порошок рассыпался аккуратными пирамидками по полу. – Не трогай его, иначе изменятся свойства. Что-то сегодня не идет работа. – Она цокнула языком, и порошок сам собой вернулся в банку, немыслимым образом переместившуюся на свою полку в буфете.

– А что тебе приснилось?

Только сейчас Ирис заметила странную грусть в глазах подруги, видимо, ей тоже привиделась какая-то чепуха.

– Ничего. Мне ничего не приснилось.

– Неужели в твоем сне не было никаких мужчин? – изумилась Тростник.

– Не было. – Для пущей уверенности волшебница покачала головой, стараясь одновременно отогнать от себя образ коварного соблазнителя, ничуть не смутившего ее ночью, которому она так легко отдалась, и мысль о котором сейчас вводит ее в странное задумчивое состояние. – А тебе, верно, привиделся Харркон?

– Видишь ли… Я ничего не понимаю. Я увидела мужчину лет сорока. Рыжего. Я никогда с ним не встречалась. – Тростник всхлипнула. – Понимаешь, он даже отдаленно не похож на моего жениха. Ужас.

– Не принимай близко к сердцу. Ты просто так переволновалась, что какие-нибудь духи решили над тобой подшутить. – Ирис потрепала девушку по щеке. – Главное, что ты чувствуешь.

«Лучше не принимать во внимание, что чувствую сейчас я».

– Ты так думаешь?

– Я просто в этом уверена.

«Ирис, а тебе стоит в первую очередь слушать свою голову».

– Спасибо тебе. – Тростник обняла ее за талию. – Я сейчас и правда если и ощущаю что-то, то лишь свою потерянность.

– Если ты сомневаешься, то тебе вовсе не обязательно выходить за него замуж. – Ирис постаралась произнести это как бы невзначай, чтобы подруга не решила, будто она всеми силами стремится ее отговорить. – Харркон, конечно, очень красивый и отчаянный, но…

Тростник подняла на нее затуманенный взгляд:

– Что ты сказала? – Ее голос зазвучал жестко, как будто только что в ее присутствии произошла зверская несправедливость. – Повтори еще раз…. – Она отдернула руки от волшебницы, словно внезапно обнаружила у нее симптомы какой-то заразной болезни.

Не дожидаясь ответа, она с грохотом встала из-за стола и оттолкнула его со всей силой так, что стоявшая на нем посуда задребезжала. Ее глаза стали казаться не голубыми, а почти черными, она вся тряслась от гнева.

– Ты это нарочно. Конечно, как я сразу не догадалась? – Девушка попятилась к двери. – Ты специально наслала на меня заклятье, чтобы расстроить мои планы. Ты не хочешь, чтобы я была вместе с любимым мужчиной.

– Тростник, опомнись, – только и смогла произнести ошеломленная Ирис. – Ты ведь мне как сестра. Как я могу препятствовать твоему счастью?

Однако лицо девушки было грозным и свидетельствовало о том, что она вовсе не намерена отказываться от своих подозрений, какие бы оправдания ни прозвучали.

– Обыкновенно. Тебе досадно, что ты всю жизнь будешь одна. Ни один мужчина не осмелится тебя и пальцем коснуться, не то что полюбить, и ты сама это прекрасно знаешь. А сейчас ты завидуешь мне, потому что на мне женится Харркон. Или ты сама к нему неровно дышишь? – Тростник раскраснелась и охрипла.

– Поверь, твой жених меня вовсе не интересует.

Тростник громко чихнула и совсем уж непристойно вытерла нос рукавом. Ирис в тысячный раз подумала, что иные клятвы и красочные посулы гораздо эффективнее самых жутких заклинаний. Ей самой хотелось крикнуть что-то обидное в ответ, но вместо этого она продолжала неподвижно стоять и неотрывно смотреть на подругу, в глубине души надеясь, что эта вспышка – всего лишь результат легкой простуды.

– Ты молчишь? Видишь, тебе и ответить-то мне нечего, потому что я тысячу раз права. Ты мне завидуешь и хочешь оставить Харркона себе. – Тростник невольно перешла на зловещий шепот. Казалось, она вся излучала ненависть и негодование. – Не выйдет. Слышишь, не выйдет! – Словно одержимая, она выскочила из дома.

Ирис бросилась за ней, испугавшись, что девушка свалится со ступеней и переломает себе все кости. Но Тростник была настолько рассержена, что для нее перестали существовать препятствия. Она пробежала прямо по клумбе с лилиями, переломав стебли у нескольких цветов, и грубо распахнула калитку. На прощание она обернулась и презрительно крикнула:

– Ведьма!

Лишь когда она скрылась из виду, Ирис почувствовала боль в пальцах. Она с трудом разжала их и равнодушно посмотрела на красные следы от перил. Было бессмысленно отправляться на поиски столь резко изменившейся Тростник. Оставалось лишь ждать, когда она придет в себя и решит помириться, или… Собственно, волшебница