Куница. Том 2 - Вадим Александрович Оришин

из-за этого, — настаивает Дмитрий, — так что давайте, выкладывайте.

Олеся глянула в зеркало заднего вида.

— Введи его в курс дела.

А я уже собирался изобразить потерю сознания и отключку.

— Я здесь раненый, так-то. Мне чуть руку не отстрелили.

— Сам виноват, — парировала Олеся. — Надо была меня с собой брать, а не выпендриваться.

Вздохнул. Можно было ещё поспорить, но решил не затягивать.

— В общем, после того как ты исчез...

В пересказе история звучала самую малость безумно, особенно в моментах, когда пытались убить меня. Дмитрий вполне резонно замечал, что специалистов, особенно редких, просто так не убивают. Но когда я дошёл свитка и секрета, что на нём был записан, тёзка осознал цену вопроса.

— А вы о бессмертии знаете только со слов того ублюдка? — Дмитрий обернулся на меня. — Я достаточно тебя знаю, чтобы быть уверенным — ты нашёл способ достать информацию.

Олеся хмыкнула.

— Нет. Дима запряг меня, чтобы я нашла способ получить информацию.

— Ага, — соглашаюсь, не собираясь раскрывать, как именно мы это сделали. — Свиток оказался магическим. Там не столько текст, сколько воспоминания, судя по всему. Кто-то скрупулёзно вкладывал свой опыт и знания. Так что мы уверены, там именно секрет бессмертия, работающий, проверенный.

Несколько секунд мы ехали в тишине, пока Дмитрий переводил взгляд с меня на Олесю и обратно.

— И теперь этот секрет есть и у вас. И даже без свитка?

Я улыбнулся.

— Может быть. Но ты об этом ничего не знаешь.

Быков отвернулся от меня, расслабившись на сидении.

— Конец истории рассказывать? — уточнил на всякий случай.

— Нет, и так понятно, — отрицательно покачал головой Дмитрий. — Что дальше?

— Тебя мы вернём домой, лечится и приходить в себя. А сами доставим свиток начальству Олеси, делая вид, что китайскую грамоту не расшифровали. Олеся будет упирать, что колониалы со своими сообщниками пытались умыкнуть секрет в собственное пользование, ни с кем не поделившись, но пожадничали, не смогли между собой разобраться. А она такая молодец, умничка, красавица и вообще отличница, принесла начальству, как и положено правильной исполнительнице. А я постою рядом, скромно шаркая ножкой.

Олеся покачала головой.

— Можешь не пытаться, в твоё лицо наглость въелась глубоко и надолго.

Дмитрий снова начал переводить взгляд с Олеси на меня.

— Госпожа Миронова, а с каких пор вы работаете на этого наглеца?

Девушка вздохнула.

— Я тешу себя иллюзией, что у нас взаимовыгодное сотрудничество.

Быков успокоился, откинувшись на сидении.

Я тоже откинулся, стараясь не думать о начинающей дико болеть руке. Почему я оказался в такой ситуации? У меня полно опыта, я не мог не учесть простых вещей. Привык к неограниченной силе? Там, когда вышел на свой пик, я черпал энергию с других планов, не гнушался. Да и резерв был... Впрочем, и заклинаниями я оперировал затратными, так что это не аргумент.

Почему я не подумал о том, что резерв почти пуст? О том, что у меня только пистолет, а у ребят хорошее снаряжение? Откуда такая самоуверенность? Сколько раз я убеждался, что самоуверенность — отвратительный советчик? И ведь не скажешь, что мне здесь всё слишком легко даётся, так откуда взяться самоуверенности?

Что-то в этой ситуации меня беспокоило, но я никак не мог понять, что именно. Раз за разом оценивая свои действия, я убеждался, что действовал, в целом, адекватно, разумно. Единственное объяснение, которое у меня было — проблема в соединении разумов подростка и старика. Объяснение, которое ничего не объясняло.

Не сумев прийти к однозначному выводу, я позволил себе отключиться.

Глава 46

Москва. Съёмная квартира.

Апрель 1983 года

Я снял трубку и набрал номер.

Дмитрия мы вернули домой и поспешили смыться, чтобы никому ничего не объяснять. Я медленно восстанавливался, сначала всё же взяв процесс под контроль и убрав все мелкие травмы, а уже потом позволил вите регенерировать руку. И даже так мы с Олесей взяли один день и ночь на отдых, чтобы не появляться в глазах начальства в таком плачевном виде. И, прежде чем мы закончим эту историю, я позвонил Славяне.

Трубку снял кто-то из слуг. Я назвался и попросил к телефону девушку. Слуга максимально вежливо попросил подождать, пока он доложит госпоже. Вскоре я услышал голос Славяны.

«Слушаю?»

На лицо сама по себе вылезла улыбка.

— Привет, Слава. Я скучал.

Девушка хмыкнула в трубку.

«Что-то не очень заметно,» — сказано было в обвинительном тоне.

— Позвонил сразу, как смог. Не могу сказать, что у меня не было доступа к телефону, но... Я решил большую часть проблем. Осталось сделать последний шаг, на днях я вернусь домой.

Пару секунд тишины и Славяна отвечает.

«Это... Радует. Я... Тоже соскучилась,» — призналась девушка.

И это были самые приятные слова, на какие я мог надеяться.

— Ты делаешь меня счастливым.

«Давай сменим тему, это смущает,» — попросила Славяна.

— Как скажешь. У тебя всё хорошо?

«Вообще-то, это я должна спрашивать, всё ли у тебя в порядке,» — вернула вопрос девушка.

Я посмотрел на медленно заживающую руку.

— Да, вполне. Получил несколько повреждений, но ничего не поправимого, все раны затянутся.

Врать не хотелось, так что ответил я вполне честно.

«Угу. Ладно, не буду акцентировать внимание. У меня всё хорошо, только...» — она чуть замялась. — «Ты же говорил с моими родителями?»

— Да, я же об этом упоминал.

«Я помню,» — подтвердила Славяна. — «Но ты не вдавался в подробности.»

— Ты не спрашивала, — напомнил.

«А сейчас спрашиваю!» — девушка была недовольна, но я ощущал, что недовольство направлено не на меня. — «Они расспрашивали тебя о нас?»

— Да, — не вижу смысла отрицать очевидное.

«И что ты им ответил?» — кажется, она очень большое значение этому придавала.

— Эм... — я замешкался, потому что успел забыть о том разговоре.

«Что?!» — неправильно поняла меня Славяна.

— Подожди, я вспоминаю, — почему мы говорим об этом сейчас?

Сосредоточившись, я вытащил из памяти тот разговор.

— Я сказал им, что хочу тебя добиться, но так, чтобы это было именно твоё решение. Без давления с их стороны или каких-либо обстоятельств. В общем, намекал, чтобы они не вмешивались.

«Оу...» — кажется, её ответ удивил. — «То есть... Это...»

— Хочешь, чтобы тебе не поверили — скажи