Кристофер Нолан. Фильмы, загадки и чудеса культового режиссера - Том Шон

погибает в буране; впрочем, позднее он приходит в себя в больничной палате на борту огромной космической станции, где знакомится со своим праправнуком, уже стариком, которого специально перевели туда, чтобы встретиться с Купом. Потомок героя уже не может говорить, но достает из шкафчика у своей кровати часы – те самые часы, что Купер отдал своему сыну перед отлетом.

В 2009 году компания Спилберга DreamWorks отделилась от студии Paramount, и режиссер переключился на другие проекты. Тогда Нолан связался с Paramount и предложил им продолжить работу над «Интерстелларом». «Когда режиссерский пост освободился, я сказал Джоне, что хочу взяться за эту историю, но только при условии, что я дополню его текст своими собственными идеями и фрагментами из разных сценариев, которые я обдумывал на будущее, – рассказывает Нолан. – Я спросил брата: “Ты не против, если я возьму твой сценарий и сделаю из него свой фильм?” У Джоны уже был потрясающий главный герой и его потрясающие отношения с сыном – в общем, отличный первый акт и замечательная концовка. Там было очень много мотивов, которые мне хотелось развить. Джона сказал: “Хорошо, давай посмотрим, что получится”. И, как мне кажется, в итоге получилось именно то, к чему он так стремился».

Десять

Эмоция

Перед тем, как сесть за сценарий «Интерстеллара», Нолан сдул пыль с печатной машинки, подаренной ему отцом на двадцатый день рождения, и на ней набрал одностраничную аннотацию фильма – краткое изложение своего видения. Так режиссер подходит к каждому своему проекту. «Я делаю набросок объемом в одну страницу или абзац: что нужно фильму, в чем его общий замысел, чего я хочу в нем добиться. Затем я откладываю этот листок и время от времени возвращаюсь к нему (например, когда закончен первый черновик или когда начинается подготовительный период), чтобы не потерять суть за деталями, пока я конструирую механизм сюжета, пытаюсь достичь нужного мне результата. На препродакшене все становится еще сложнее: дизайн, строительство, поиск локаций берут на себя другие люди, и замысел приходится корректировать. Потому что реальность хоть немного, но расходится с ожиданиями. Всегда. Бюджет, натура, декорации – все другое. Так что приходится принимать решения. Эти решения не обязательно компромиссные; бывает, что появляется новая отличная идея и я думаю: ага, тут и там можно сделать так и эдак. Но, единожды погрузившись в этот механизм, легко позабыть об исходном замысле, о задумке фильма в целом».

У аннотации «Интерстеллара» была и другая задача. Нолан переслал ее композитору Хансу Циммеру, чтобы тот написал фрагмент саундтрека до того, как прочтет сценарий. «Меня еще не успели утвердить, а я уже позвонил Хансу и сказал: “Ты получишь конверт с письмом, где я на листе бумаги изложил суть нашего следующего проекта, своего рода сказку. Там ты найдешь несколько реплик из фильма. Его душу. Даю тебе один день: напиши что-нибудь, вечером покажешь мне, и из этого семечка мы вырастим все музыкальное сопровождение”. Мы заметили, что на прошлых наших работах, особенно ближе к финалу, мы тратили уйму времени, пытаясь взломать созданный нами механизм и добраться до сути истории. На этот раз я решил действовать наоборот. Начать с музыки и затем построить вокруг нее фильм».

Когда Нолан ему позвонил, Циммер выступал перед студентами Школы кино и телевидения при Университете Лойола Мэримаунт. На следующей день композитор получил письмо. Внутри был лист плотной веленевой бумаги с напечатанным на машинке текстом – Циммер понял, что перед ним оригинальная аннотация, не копия. На бумаге был изложен короткий рассказ про отца и ребенка, его сына. Композитор вспомнил, как за пару лет до того он беседовал с Ноланом и его женой Эммой. Они встретились в Лондоне под Рождество и на ужин отправились в «Уолсли» – большой, многолюдный ресторан в стиле ар-деко на площади Пикадилли. За окном шел снег, центр города намертво встал в пробках, так что спешить им было некуда. Разговор зашел о детях. Циммер, сыну которого тогда было пятнадцать лет, говорил: «Став отцом, человек больше не может смотреть на себя своими глазами; теперь он видит себя только глазами своего ребенка». Позднее, где-то в районе часа ночи, они вышли на опустевшие улицы Пикадилли и после некоторых раздумий о том, как добраться домой, начали играть в снежки.

Получив письмо, весь следующий день Циммер провел за работой, и к 21:00 у него была готова четырехминутная композиция для фортепиано и струнных, вдохновленная его переживаниями о том, что значит быть отцом. Композитор по телефону сообщил Эмме Томас, что закончил работу. «Мне переслать вам запись?» – спросил он. «Крис сегодня весь день как на иголках, прямо удивительно. Давай он подъедет к тебе?» – ответила Томас. По воспоминаниям Циммера, Нолан сел в машину, приехал к нему в студию и уселся на диван. Как это обычно бывает, когда композитор впервые исполняет свою работу, Циммер рассыпался в извинениях и начал играть. Он не оглядывался на Нолана, смотрел только вперед, и повернулся к нему, только когда закончил. Было заметно, что режиссер проникся музыкой. «Что ж, теперь я просто обязан снять этот фильм», – сказал он. «А что это все-таки за фильм?» – спросил Циммер. И Нолан начал рассказывать ему масштабную, величественную историю о космосе и философии, человечестве и науке. «Крис, погоди. Я же написал очень личную вещь, понимаешь?» – «Понимаю. И теперь я знаю, в чем заключается душа этого фильма».

Слова, сказанные Циммером в Лондоне: «Став отцом, человек больше не может смотреть на себя своими глазами; теперь он видит себя только глазами своего ребенка», вдохновили Нолана на «своего рода сказку».

«Фильм можно прочесть как сказку о привидении. О том, как родители становятся призраками будущего своих детей. И эту сказку я передал Хансу, чтобы он в музыке выразил душу нашей истории. Сказку про отца, который возвращается к сыну в виде призрака и больше не может его покинуть», – вспоминает режиссер.

Купер (Мэттью МакКонахи) прощается со своей дочерью Мёрф (Маккензи Фой).

Разумеется, Нолан думал о собственной одиннадцатилетней дочери Флоре и о том, как больно ему разлучаться с ней, отправляясь на съемки фильмов. Рабочим названием «Интерстеллара» было «Письмо Флоры». «Мне хорошо знакома дилемма человека, который должен оставить детей, чтобы делать свое дело; ему отчаянно хочется быть рядом с ними, и все же дело манит его за собой, – говорит Нолан. – Я совершенно влюблен в свою работу. И считаю, что мне невероятно повезло ей заниматься. Но также