Кристофер Нолан. Фильмы, загадки и чудеса культового режиссера - Том Шон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Из всех моих фильмов “Возрождение легенды” вызвало самые разнообразные, самые дикие трактовки, – размышляет Нолан. – Мне кажется, приписать этой картине правую идеологию можно лишь с большой натяжкой. Уж скорее она выражает левые идеи. Когда зрители слушают Бэйна и говорят: “Он совсем как Дональд Трамп”, или когда сам Трамп напоминает его – это потому, что Бэйн демагог. Он злодей. Чего я боялся, когда снимал “Возрождение легенды”? Я боялся демагогии. И оказалось, что боялся не зря. Я не хотел снимать политический фильм. Это кино не о политике, а о наших глубинных страхах. В период работы над сценарием мы наблюдали ложное чувство затишья: казалось, что все снова в порядке и что мы успешно преодолели финансовый кризис. Тем временем на более глубинном уровне закипало нечто, что могло спровоцировать весьма непростые времена. Кино позволяет нам испытывать общественные структуры на прочность в безопасных условиях и получать катарсис, на экране сталкиваясь с угрозой анархии и хаоса. Я бы даже сказал, что анархия – это главный антагонист всей трилогии. Мне кажется, сама идея одинокого мстителя, который удерживает цивилизацию от коллапса, не прельщает ни меня, ни большинство зрителей, однако в какой-то мере Бэтмен реализует наши фантазии. Нам хочется верить в героев, что способны в одиночку изменить мир или как-то вдохновить людей. Вот с каким настроем я снимал эти фильмы. Друзья не раз спрашивали меня, почему я не выражаю через кино свои политические убеждения. А я всегда отвечаю: “Да потому, что кино так не работает”. Нельзя навязать свои идеи публике. Это просто невозможно. Публика будет им сопротивляться. К кино надо подходить с более чистым сердцем. Надо сохранять верность принципам повествования и сюжетосложения, а это подразумевает, что автора могут неправильно истолковать. Не стоит думать, будто меня ничего не волнует и я ни о чем не переживаю; просто в своем подходе я стараюсь быть сдержанным и объективным. Зрителям нельзя навязать свои мысли – можно лишь пригласить их прожить определенные эмоции. Я всегда вспоминаю великую сцену из “Гладиатора”, когда герой срубает противнику голову, потом поворачивается к трибунам и кричит: “Что, хотите еще? Вы еще не развлеклись?” Что бы я ни снимал, я стараюсь развлекать людей».
* * *
Однажды вечером в 2007 году, пока братья Нолан искали натуру для съемок «Темного рыцаря», Джона рассказал Кристоферу о своем новом проекте: Стивен Спилберг и продюсер Линда Обст заказали ему сценарий на основе сюжетной заявки Кипа С. Торна – доктора физики из Калифорнийского технологического университета (Калтех). Торн познакомился с Обст еще тридцать лет назад, когда астрофизик Карл Саган устроил для них свидание вслепую; с тех пор они то и дело подумывали снять фильм о загадочных свойствах черных дыр и пространственно-временных «кротовых нор». «Несложно представить, как более развитая цивилизация вынимает кротовую нору из квантовой пены», – писал Торн в статье от 1988 года[118], к которой прилагалась иллюстрация с подписью: «Пространственно-временная диаграмма преобразования кротовой норы в машину времени». Выслушав Джону, Нолан притих – так же, как когда брат поделился с ним идеей «Помни» во время автомобильной поездки из Чикаго в Лос-Анджелес много лет назад.
Альберт Эйнштейн в 1904 году за работой в патентном бюро Берна, Швейцария, где он впервые начал обдумывать принципы относительности, согласно которой, если один брат-близнец останется на Земле, а другой отправится в глубины космоса, они будут стареть с разной скоростью.
«Между прочим, у “Начала” и “Интерстеллара” очень много общего, – рассказывает Нолан. – Параллельно тому, как Джона работал над черновиками “Интерстеллара”, я писал “Начало”, и брат об этом знал. Пару раз случалось, что я себя одергивал: так, осторожней, не то мы отдавим друг другу ноги». Чтобы набрать материал для сценария и разобраться в теории относительности, Джона несколько месяцев провел в Калтехе под началом Торна, изучая то, что физики называют «искривленной стороной Вселенной»: дыры в ткани реальности, искривления пространства и времени, гравитационные линзы, искажающие распространение света. Разбирая примеры, которые Эйнштейн использовал для иллюстрации специальной и общей теорий относительности, Джона заметил в них общий мотив «имманентной печали». Речь всегда шла о расставании: один человек едет в поезде, другой стоит на платформе; один летит в космическом корабле, другой находится на Земле; и они машут друг другу, покуда поезд или корабль уходит вдаль на скорости, близкой скорости света. Не ускользнул от Джоны и тот факт, что в одном из своих примеров Эйнштейн описывает одинаковых близнецов, братьев. В черновике «Интерстеллара» он вдохновлялся воспоминаниями об их с Крисом детстве: тогда космическая гонка еще была у всех на слуху, мальчики неотрывно смотрели по телевизору сериал Карла Сагана «Космос» и всей семьей выбирались в кино на «Близкие контакты третьей степени» – но потом Криса отправили в интернат, а вся остальная семья вернулась в Чикаго.
Нолан и его брат Джона в Лондоне на съемках фильма «Темный рыцарь: Возрождение легенды».
«Раньше мы смотрели в небо и там искали свое место среди звезд[119], – сокрушается главный герой фильма Джозеф Купер, вдовец и бывший пилот НАСА; один из многих, кто потерял работу, когда агентство закрылось, и кто теперь читает в учебниках, что полеты в космос были лишь инсценировкой, призванной разорить Советский Союз. – А теперь мы смотрим под ноги и пытаемся выжить в грязи». Во время бейсбольного матча низшей лиги небо вдруг прочерчивает яркая голубая полоса – старый зонд НАСА, падающий на Землю. Куп направляется на большой необитаемый остров близ архипелага Чаннелл, где он обнаруживает секретный подземный комплекс под управлением ученых НАСА. Купер помогает им разблокировать данные зонда и получает предложение возглавить космическую экспедицию в поисках новых планет, пригодных для заселения людьми. Поначалу герой отказывается, не желая расставаться с сыном, но затем соглашается, оставляет ему на память часы и говорит, что обязательно вернется. В дальнейшем окончательная версия Нолана и черновик Джоны радикально отличаются друг от друга, но все же в финале Куперу удается вернуться на Землю, где за это время прошло двести лет. Его сын давно умер, а ферма покрылась льдом. Герой не успевает вернуться в тепло корабля и, кажется,
