Кристофер Нолан. Фильмы, загадки и чудеса культового режиссера - Том Шон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Раскадровка к прологу фильма «Темный рыцарь: Возрождение легенды».
И вот Бэйн останавливает футбольный матч, а его люди опустошают городские тюрьмы и формируют из заключенных ополчение. В оранжевых костюмах и с АК-47 наперевес они маршируют по Пятой авеню и выбрасывают роскошные меха и шелка прямо на улицу, покуда их владельцы пытаются спрятаться за свою лакированную мебель. «Вместе мы отберем город у коррупционеров и возвратим его вам, народу», – вкрадчиво и музыкально воркует Бэйн, а богачей тем временем сгоняют на судилище под председательством Пугала (Киллиан Мёрфи), который предлагает им «изгнание или смерть». На самом деле это одно и то же: «изгнанных» людей выводят на лед, окружающий город, и они проваливаются под воду. До другого берега не доходит никто. Так же, как Нолан изолировал Леонарда Шелби в «Помни», теперь режиссер превращает в тюрьму целый город. Это ощущение лишь усиливается, когда, прямо как в «Докторе Живаго», на Готэм опускается снегопад. Начинается долгая зима, а значит, по ходу большой кульминационной драки между Бэтменом и Бэйном (злодей лупит быстро и мощно, как Тайсон) бойцов легонько припорашивает снегом. Похоже, это тот же самый снег, через который Брюс в первом фильме пробирался к монастырю Лиги теней и который, кажется, летит не только сверху вниз, но и по горизонтали. В фильмах Нолана дезориентированы даже снежинки.
* * *
«У нашей бомбы был самый замедленный механизм в истории кино, – говорит Нолан. – Обратный отсчет занял примерно пять месяцев. Обычно ведь как бывает: ага, город взяли в заложники, теперь каждая секунда на счету. Студия на этот счет переживала: “Зачем говорить, что бомба взорвется через три месяца? Ведь Бэтмен может всех спасти за три секунды”. Моим аргументом (коль скоро фильм снимала студия Warner Bros.) была франшиза “Гарри Поттер”, ведь там во всех фильмах есть момент, когда мы переносимся во времени, и вдруг в кадре идет снег. И в этом есть нечто волшебное».
За несколько месяцев до премьеры фильма в трех IMAX-кинотеатрах Лос-Анджелеса, Нью-Йорка и Лондона прошли показы шестиминутного пролога, который вызвал целую бурю жалоб на то, что речь Бэйна звучит неразборчиво. «Приготовьтесь к тому, что значительная часть реплик злодея поставит вас в тупик», – предупреждал журнал Entertainment Weekly. «За шумом его дыхательного аппарата и квазианглийским акцентом [Бэйна] попросту невозможно понять», – писал портал The Daily Beast. Нолан и глазом не успел моргнуть, как оказался в центре настоящего пиар-скандала.
«Господи боже, – вспоминает режиссер. – Это один из худших пиар-моментов, с которыми я когда-либо сталкивался на своих фильмах. А ведь мы со звукоинженерами невероятно долго прорабатывали голос Бэйна. В прологе у него было совершенно чудесное звучание, однако слова было сложнее разобрать, так что в итоге нам пришлось немного все упростить: убрать некоторые фильтры и оставить больше естественной речи Тома. Но вот что увлекательно. На показах фильма зрители часто говорили, что не понимают слова злодея, но при этом в сюжете никто не путался. Хотя по ходу “Возрождения легенды” именно Бэйн разъясняет сюжет в своих монологах. Там примерно семь-восемь минут экспозиции: когда он говорит с Бэтменом, когда выступает перед тюрьмой Блэкгейт и когда приходит на стадион. Он – такой персонаж, который проговаривает зрителю, что происходит. И все же зрители не запутались. Но да, когда у персонажа закрыт рот, есть риск, что его не услышат; к тому же Том использовал очень необычную манеру речи, так что публике (особенно американской) с ним было непросто разобраться. Для нас это был весьма интересный опыт».
Как и в случае с «Темным рыцарем», релиз «Возрождения легенды» совпал с предвыборной гонкой в США: Обама шел на второй срок, а ему противостоял Митт Ромни – мемы рождались сами собой. Консервативный радиоведущий Раш Лимбо заявлял, что само имя противника Бэтмена, Бэйна, является отсылкой к фирме Bain Capital, соучредителем которой был Ромни. «Кампания Обамы наверняка не упустит случая выставить Ромни злодеем, который-де сломает хребет экономике», – писал колумнист-консерватор Джед Баббин в газете Washington Examiner. В противоположном ключе фильм прочитал писатель правых убеждений Кристиан Тото, по мнению которого «Возрождение легенды» невозможно воспринимать иначе как оду движению «Захвати Уолл-стрит»: «Приспешники Бэйна буквально штурмуют Уолл-стрит, зверски избивают богачей и обещают, что завтра славные жители города “потребуют то, что по праву принадлежит им”». В более взвешенном тоне была выдержана колонка Росса Дутэта в The New York Times:
«По ходу всей трилогии главное отличие Брюса Уэйна от его наставников из Лиги теней – это не вера героя в доброе сердце Готэма, но убежденность в том, что даже несовершенный порядок необходимо защищать: если предать систему огню, на смену коррупции и неравенству придет нечто гораздо более страшное. Это консервативный месседж, и все же далекий от триумфального шапкозакидательства во славу капитализма. Это скорее “тихий торизм”, нежели грохочущий ура-американизм, и восходит он не столько к Шону Ханнити[117], сколько к Эдмунду Бёрку».
Бэтмен (Кристиан Бэйл) сходится с Бэйном (Том Харди) на улицах Готэма, где вот-вот разразится революция.
Это весьма точное наблюдение; и не только потому, что трактат Бёрка «Размышления о Французской революции» (1790) во многом повлиял на писателя Томаса Карлайла, чей труд «История французской революции» (1837), в свою очередь, вдохновил Диккенса на «Повесть о двух городах». Бёрк, шотландец из консервативной партии вигов, осуждал парижское восстание как «разгул анархии», который порвал на части «саму ткань государства», и предрекал, что Революция пожрет своих детей и приведет к установлению военной диктатуры. Так же, как Бёрк предсказал восхождение к власти Наполеона Бонапарта, можно сказать, что и «Темный рыцарь: Возрождение легенды» угадал тектонический сдвиг, который приведет к избранию Дональда Трампа, чья башня из черного стекла на Пятой авеню появляется в фильме как экстерьер парадного входа «Уэйн Энтерпрайзис». «Я вам отвечаю, это шикарное кино», – заявлял Трамп в своем видеообзоре на «Возрождение легенды», хвалил операторскую работу и делал особый акцент на «самом главном: башня Трампа, мое здание, играет в фильме важную роль». Бизнесмена ничуть не смутило, что это роль символа правящего класса, от которого вынужденно откалывается «классовый отказник» Брюс Уэйн. Несколько лет спустя Трамп стал сорок пятым президентом США и в своей инаугурационной речи, кажется, позаимствовал слова Бэйна из сцены перед
