Цветы, пробившие асфальт: Путешествие в Советскую Хиппляндию - Юлиане Фюрст
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Начиная с середины 1980‐х, как это видно из памфлетов и воззваний, идеология хиппи резко развернулась к пацифизму. Как уже было показано ранее, большинство хиппи приняли эту идею лишь частично: многие из них оставались советскими патриотами, которые в теории поддерживали военные действия, а также безусловно одобряли их, если речь заходила о Великой Отечественной войне. Однако в конце 1970‐х в мире случились два события: во-первых, Советский Союз вторгся в Афганистан, и страна получила свой собственный Вьетнам; эта параллель становилась все более очевидной по мере того, как боевые действия затягивались — и затянулись на последующие девять лет, и все больше солдат возвращались физическими и психическими инвалидами или в цинковых гробах. Зависимость от опиатных наркотиков, с которой приходили домой ветераны афганской войны, приблизила их к некоторой части сообщества хиппи, хотя и без заметного взаимовлияния[582]. Во-вторых, остатки альтернативной протестной культуры на Западе вновь воссоединились в громко заявившем о себе антиядерном пацифистском движении. Как минимум часть сообщества советских хиппи с интересом наблюдала за этим явлением и поспешила присоединиться со своей платформой к новой международной силе[583], но активно участвовали в этом лишь несколько человек. Очевидного противостояния в движении не случилось, что свидетельствовало о широком консенсусе в отношении политического пацифизма среди советских хиппи, пусть и с разными представлениями о том, должна ли эта тема быть в центре внимания и как широко ее следует обсуждать. Нынешнее сообщество хиппи, представленное несколькими сетевыми дискуссионными группами, расходится во мнении относительно того, как оценивать наиболее громкие голоса того времени. При этом в целом общая приверженность миру остается в силе, хотя и с тем же своеобразным отказом применять этот пацифизм к историческим событиям или сегодняшней жизни. (Этот вопрос вновь стал злободневным после российской аннексии Крыма в 2014 году и вмешательства в дела Восточной Украины. Большинство бывших хиппи приветствовали это, незначительное меньшинство выступило категорически против действий России в Украине[584].)
В 1982 году несколько хиппи-активистов махнули рукой на Систему как на политическую силу и создали «Группу за установление доверия между СССР и США» — организацию, призванную способствовать лучшему взаимопониманию между Западом и Востоком с целью не допустить ядерной войны. Основатель группы Сергей Батоврин, как и один из ее более поздних лидеров Александр Рубченко, вышли из хипповской среды. Батоврин контактировал с сообществом ранних хиппи, сложившимся вокруг Саши Пеннанена и Светы Марковой, и одно время был любовником и учеником Офелии. Рубченко был очень влиятелен в хипповском сообществе в 1980‐х, став духовным лидером мотохиппи. Позднее в качестве опытного политического активиста он помог львовским хиппи организовать в 1987 году их первую крупную демонстрацию[585]. Однако по своему составу и стилю группа «Доверие» больше напоминала организацию диссидентов или отказников, чем хипповскую тусовку. Многие ее участники не имели к хиппи никакого отношения. Их образ действий заключался в активном использовании самиздата и налаживании связей с западной прессой для продвижения своих целей, тогда как хиппи если и занимались чем-то подобным, то в лучшем случае бессистемно. Но, поскольку группа отвергала советское общество и контактировала с хиппи, власти решили, что это одно и то же[586].
В «Доверии» с уважением относились к хиппи, но опасались, что их будут ассоциировать с теми, кто употребляет наркотики (а именно людям из этой части хипповской тусовки нравилось то, чем занималась группа). Поэтому Батоврину пришла в голову идея создать еще одну организацию, которую возглавил его старый друг Юра Диверсант. Предполагалось, что новая организация будет держать наркозависимых хиппи подальше от пацифистского «Доверия», но при этом они будут сообща бороться за дело мира. Несмотря на то что два ее лидера, Юрий Попов (Диверсант) и Сергей Троянский, безусловно, были наркоманами, их новая «Свободная инициатива» активно и в конечном итоге гораздо убедительнее отстаивала дело мира, чем сама группа «Доверие». Последнюю часто подозревали в том, что она использует борьбу за мир лишь как предлог для того, чтобы получить от властей разрешение на эмиграцию — по крайней мере, об этом заявляли некоторые ее участники, например Олег Радзинский[587]. Благодаря «Доверию» хиппи начали контактировать с кругом отказников, чье стремление уехать они считали оправданным и чьи принципы ухода из общества они также разделяли. Тем не менее, насколько мне известно, никто из хиппи не занимался активно делами отказников, хотя некоторые из них подавали заявления на выезд и, как правило, получали разрешение. (Московский хиппи Манго начал свою карьеру нонконформиста, распространяя сионистские брошюры в начале 1970‐х, и был за это на год упрятан в психиатрическую больницу. Но после он переключился на Харе Кришну, а затем и вовсе стал адептом православной церкви[588].) В общем и целом борьба за мир стала первым после демонстрации 1971 года случаем, когда хиппи попытались поучаствовать в политике, — дань прошлому, которая, безусловна, была отмечена самой «Свободной инициативой». Сергей Троянский в воззвании 1983 года перед ежегодным собранием в Царицыне обозначил свой взгляд на историю советских хиппи, связав прежнюю приверженность детской чистоте с новым современным пацифизмом:
В 1971 году произошла достопамятная молодежная демонстрация. С тех пор каждый год первого июня, в День защиты детей, на свою демонстрацию в Москве собираются волосатые. Изменился ли с тех пор их внутренний мир, их мировоззрение? <…> Хиппи стали называться пацифистами. 1 июня пацифисты коллективно выступают против войны, против атомного оружия, защищают детей мира, своих детей и детей того общества, из которого ушли. Но хиппи не должны забывать, что до тех пор, пока существуют государства, мира не будет. <…> Как ты, пацифист, относишься к тому, что твой сверстник убит в Афганистане? Спрашиваешь ли ты себя, почему он там оказался?
