Повести - Юрий Алексеевич Ковалёв

ненадобностью, они все же разыскали нужный дом. Звонка на двери не было, и Харченко ключами от сейфа сильно забарабанил по слегка тронутому краской прессованному картону.

— Такие двери, сделанные с расчетом на честных людей, — сильная приманка для преступного мира, — заметил он. — Чуть ковырни ножичком, и ключа не надо.

Изнутри не раздалось привычное: «Кто там?» или «Кого надо?». Дверь распахнулась, будто и не было заперта, и в проеме выросла фигура только что поднявшегося с кровати человека: помятая пижама, растрепанные волосы... А вот обязательных в таких случаях полос на лице Харченко не заметил: щеки парня, открывшего им дверь, скрывали густые, чуть вьющиеся бакенбарды. Не задав еще ни одного вопроса, Харченко уверился, что именно этот человек подвозил старика из аэропорта, именно его они столько времени разыскивают.

Парень молча смотрел на них, и на лице его не было ни испуга, ни удивления.

— Может, пригласите в комнаты? — строго спросил Харченко. Парень, так же молча, посторонился, освобождая им дорогу.

— И вы не спрашиваете, зачем к вам приехали? — удивился Харченко невозмутимости хозяина квартиры.

— Раз приехали, значит, нужно... — ответил тот, отдергивая занавески на большом венецианском окне.

Харченко огляделся. Обычная картина! Заляпанный белилами бордовый, даже огненно-бордовый, линолеум, золотистые обои в потеках клея, новая, еще не установленная «наглухо» мебель, посуда, в беспорядке сваленная на газетах в углу...

Муратов сел сам, предварительно пододвинув стулья нежданным гостям, положил руки на стол.

— И вы даже не спросите, кто мы? Зачем пришли? — возмущенный безразличным приемом хозяина, спросил Харченко.

— А чего мне спрашивать? — последовал равнодушный ответ. — Я его знаю, — показал глазами в сторону автоинспектора. — Только дома я сам себе правила дорожного движения устанавливаю!

— Мы приехали к вам не по делам автоинспекции... — внушительно проговорил Харченко, доставая блокнот и ручку.

— Говорите, — тем же тоном произнес парень.

— Несколько дней назад вы подвозили одного старика от аэропорта в город?

— Я каждый день сдаю выручку 60-70 рублей. Если считать по одному-два рубля — тридцать-пятьдесят человек. А то и больше... Запомнишь всех? — нахмурился Муратов.

— Постарайтесь вспомнить! — Харченко сверлил взглядом хозяина квартиры. — Это очень важно для вас!

— Для меня сейчас самое важное сбить температуру, — закашлялся Муратов.

— О болезнях своих будете с врачами разговаривать! А я не медик! Я работник уголовного розыска! — повысил голос майор. — И вы мне ваньку-встаньку не валяйте! Отвечайте, о чем вас спрашивают!

— Ну и спрашивайте! Что я должен отвечать? У меня с угрозыском дел никаких нету! С ними — другое дело! — опять показал он глазами на автоинспектора.

— Вспоминайте, вспоминайте, — торопил Харченко. — Я вам помогу! Вы взяли в аэропорту старика... с большим тюком, еле-еле в багажник затолкали, повезли пассажира на улицу... — впился майор взглядом в лицо Муратова. — На улицу Угловую, дом номер... сами скажете... Было или нет?

— Было... — поднялся с места Муратов. Пошел на кухню, загремел чайником. Харченко торжествующе подтолкнул автоинспектора в бок: мол, начинает «раскалываться». — Было... — повторил Ильяс, возвратившись. — Номер дома не помню, а старика помню. Еще удивился: жара, хоть в холодильник забирайся, а он в макинтоше до пяток...

— И дальше, дальше! — торопил Харченко.

— А дальше ничего не было, — последовал невозмутимый ответ. — Отвез старика, выгрузил вещи, помог в дом занести и поехал новых клиентов искать. План-то за меня никто выполнять не будет...

— И больше не возвращались туда? — внутренне напрягшись, словно изготовившись к прыжку, спросил майор.

— А зачем? Бабай же меня не просил об этом!

— А сами? По собственной инициативе не вернулись туда, вместе со своими дружками?

— Что-то вы темните, товарищ из угрозыска... — порозовело до того бледное лицо Муратова.

— Я не темню, а спрашиваю! — пристукнул кулаком по столу Харченко. — За кого ни возьмись, все себя приблатненными считают! Научились!

— Если будете кричать, я вообще разговаривать не стану! Я болен! Вон бюллетень! — кивнул Муратов в сторону серванта. — И ничего я не знаю!

— Хорошо! — с угрозой произнес Харченко. — Ничего не знаете — узнаете! А почему вы в тот день на чужой машине выехали в город, а не на своей?

— Напарник нашу машину на профилактику поставил, мне не сказал. Не чаи же мне гонять — без колес... Вот и сел на чужую! Это же лучше, чем сачковать или «козла гонять» в парке?

— Что лучше, что хуже — время покажет! — отрезал Харченко. — А пока подпишите вот это, — протянул он Муратову листок.

— Что это? — не глядя на бумагу, спросил Муратов.

— Подписка о невыезде!

— Пожалуйста! Хоть десять! Я и так сижу на якоре со своим гриппом! — размашисто подмахнул Муратов бумагу.

— И это еще не все! — явно торжествовал Харченко. — Я, товарищ полковник, попутно еще одно важное дельце провернул!

Хаджиханов нахмурился. Нет, майор Харченко совершенно неисправим! Сколько раз и он сам, и генерал, и другие работники Управления говорили с Харченко о его манере разговаривать даже по служебным делам с налетом мальчишества или того хуже — «блатняка»!

— Есть у меня свои люди в «Салоне красоты», так вот, одна «красоточка» сообщила, что к ним заходил незнакомый молодой человек, — нарочито тянул Харченко, чтобы вызвать повышенный интерес у Хаджиханова и Райко. — И этот молодой человек, неизвестный... они его раньше никогда не видели... просил найти ему покупателей на драгоценности... — рассчитывая на эффект, закончил Харченко.

— Это интересно... — оживился полковник и повторил: — Это очень интересно, товарищ майор! Это побольше, чем ваша встреча с Муратовым, Максим Алексеевич...

— Вы так думаете или уверены, товарищ полковник? — не скрывая торжества, спросил Харченко. — А мое мнение, что на обоих фронтах — полная победа.

— Ой, дорогой Максим Алексеевич, как далеко еще до полной победы! — вырвалось у Райко.

— Считанные денечки отделяют нас от нее, Галина Алексеевна! — слегка похлопал ее по плечу Харченко. — А поднажать — так и часы! Что будем делать, товарищ полковник, с Муратовым и этим молодым человеком?

— С Муратовым пока делать ничего не будем, — ответил Хаджиханов, — подозреваемый — еще далеко не преступник. А молодого человека будем брать,