Величайший рыцарь - Элизабет Чедвик

Глава 32

Новость о смерти старого короля Генриха вызвала переполох в лондонском Тауэре, даже смотритель зверинца ходил из угла в угол и рычал, словно один из его подопечных львов. В тех редких случаях, когда Изабель удавалось увидеть Ранулфа де Гланвиля, тот выглядел озабоченным и ходил с серым лицом. Девушка присутствовала на нескольких заупокойных мессах в честь старого короля. В большом зале говорили только о том, что сделает Ричард после прибытия в Англию. Люди боялись потерять места, которые занимали практически всю жизнь. Особенно беспокоился Гланвиль, потому что не ладил с королевой Алиенорой, которая теперь управляла страной. Изабель старалась не думать о том, что случится с ней. Король Генрих удовлетворялся тем, что доил ее земли и держал ее саму в Тауэре. Она знала, что граф Пуату, теперь король Англии, дал клятву отправиться в крестовый поход и освободить Иерусалим от неверных, а для этого ему потребуются деньги, причем много денег. Это означало продажу наследниц, должностей и титулов тем, кто больше даст. Ричард может решить и дальше доить земли Стригила, а может продать это право кому-то другому. Он может даже отдать Изабель своему младшему брату Иоанну, хотя тут первой в очереди стояла другая наследница. Хавис из Глостера, похоже, не знала, гордиться собой или приходить в ужас от мысли о браке с братом Ричарда, нынешним наследником престола.

Все это время потребности Изабель удовлетворяла корона, оплачивая их из доходов, поступавших от ее земель. Сама она никогда не видела никаких денег. Она почти забыла, как выглядит серебряный пенс и палочка с надрезами, обозначающими размер долга. Мать в свое время прилагала усилия, чтобы Изабель получила образование, достойное ее положения богатой наследницы. Это означало не только умение мило улыбаться и красиво вышивать. Изабель была дочерью нормандского военачальника и внучкой представителя ирландской королевской семьи; она знала свою родословную, но понимала, что ничего не может сделать, пока у нее подрезаны крылья и некому за нее сражаться.

В последнее время ее охраняли тщательнее, чем раньше. Прогулки вокруг Тауэра отменили, и приходилось гулять только в небольшом дворике. За ней постоянно следили; даже когда она была в своей комнате, неподалеку находилась служанка. Изабель смеялась бы над этим, если бы постоянный надзор не вызывал такого раздражения и беспокойства. Что, по их мнению, может сделать похититель? Проникнуть в щель и изнасиловать ее?

Сложив руки на груди, Изабель подошла к окну, но через узкую бойницу рассмотреть практически ничего не удавалось, только небо. Стоял ясный летний день. Это Изабель могла определить по куску голубого неба. В такой день было бы хорошо отправиться на конную прогулку, наслаждаться гладкой спиной испанской лошади под собой, смотреть, как Дамаск бегает и нюхает мелкую дичь среди папоротника, и чувствовать, как по жилам растекается горячая кровь и бурлит жизнь.

Изабель удивлялась, что до сих пор помнит такие детали своей жизни в Ирландии; они вызывали боль. Она помнила цвета: зеленая листва, сероватый мох. Такие воспоминания были приятными и легкими, как летний дождь. Она помнила запах горящих торфяников, песни бардов зимой в темных залах и длинные светлые ночи в мае и июне. Она помнила, как отец поднимал ее на руки и подбрасывал в воздух, как его борода щекотала ей шею, а она визжала от радости. У него были рыжие волосы, хриплый голос, и он часто смеялся.

На глаза навернулись слезы, и Изабель отвернулась от окна. Это было в прошлом и давно ушло. Даже если она вернется туда, ничто никогда не будет по-старому, потому что тогда она жила там маленьким ребенком и резвилась, как хотела. Теперь же ее положение не позволяло никуда бегать.

Дамаск заскулила в своей корзинке у двери, а потом стала бить хвостом по полушке. Изабель вздохнула и позвала служанок, которые были людьми де Гланвиля и делали то, что он им велел. Ее собственных служанок давно прогнали. В эти дни ее свобода ограничивалась выгуливанием собаки. Королева Алиенора выпустила заключенных по всей стране, чтобы таким образом отметить начало нового правления, но эта щедрость не распространялась на наследниц, находившихся под королевской опекой.

Когда вошла служанка, Изабель удивилась, увидев стражников по обеим сторонам двери, и была поражена, узнав, что они не позволят ей выйти.

– Приказ лорда Ранулфа, – сказал один, отводя взгляд.

– Что? – у Изабель от ужаса перехватило дыхание. – Он не имеет права запирать меня! Я требую, чтобы вы дали мне пройти.

Стражник переступил с ноги на ногу.

– Госпожа, я не могу. Это будет стоить мне жизни.

Изабель почувствовала опустошенность, ей стало тошно.

– А чего стоит моя жизнь? Я требую встречи с юстициарием.

Второй стражник откашлялся.

– Сейчас это невозможно, госпожа.

– Это для вашего же блага, госпожа, – добавил его товарищ.

Изабель прожигала его взглядом, но он не поднимал глаз.

– Может, кто-то от этого и выигрывает, но только не я, – тихо произнесла она, затем показала на Дамаск. – Если моя собака сделает свои дела на соломе, которой посыпан пол, то солома будет вонять, а под ногами у меня окажутся собачьи испражнения. По крайней мере, найдите кого-нибудь, кто бы с ней погулял.

Стражники переглянулись, но не ответили. Она поняла, что они ждут от нее предсказуемых действий: повернуться спиной и хлопнуть дверью, как делают раздраженные женщины. Изабель пресекла в себе этот порыв и вместо этого расправила плечи. Послышался звук шагов – кто-то поднимался по лестнице. Стражники повернулись и выставили копья вперед. Изабель осталась на месте. Появился племянник де Гланвиля, Теобальд Вальтер. Тяжело дыша после подъема по лестнице, он жестом приказал солдатам опустить копья. Изабель встретилась с ничего не выражающим взглядом Вальтера, и у нее судорожно забилось сердце в груди. Девушка знала, что де Гланвиль хотел бы отдать ее племяннику. Теобальд был красивым мужчиной, но далеко не первой молодости. Светлые волосы у него вились, и он их коротко стриг. Изабель несколько раз встречалась с ним, и он ей правился, но это совсем не означало, что она хотела бы стать егo женой.

Вальтер поклонился ей. Племянник де Гланвиля был придворным и отличался внешним лоском.

– Госпожа Изабель, к вам приехал посетитель. Поскольку он не может подняться по лестнице, я пришел за вами, чтобы проводить к нему.

Его слова прозвучали так неожиданно, что она только смотрела на него, пытаясь вспомнить о хороших манерах.

– Кто? – удалось выдавить ей, нервно одергивая платье.

Кто бы это ни был, он явно занимает важное положение, потому что иначе за ней прислали бы простого слугу. Не новый ли король или его брат принц Иоанн? И почему он не может подняться по лестнице? Изабель вспоминала различных пожилых мужчин, у которых могли бы иметься поводы для посещения Тауэра, но не могла выбрать ни одного, кто захотел бы вызвать ее.

Теобальд Вальтер поджал губы.

– Приехал Вильгельм Маршал с письмами от короля Ричарда и королевы, – сказал он немного резко. – Несомненно, он объяснит вам, зачем прибыл сюда.

Вильгельм Маршал. Имя было ей знакомо гораздо лучше, чем следовало бы после той единственной короткой встречи три года назад. Элоиза время от времени писала ей из Кендаля о том, чем занимается на севере, и в них также рассказывала о своем опекуне. Стало ясно, что он не собирается воспользоваться предоставленным ему правом взять Элоизу в жены, и девушка от этого испытывала облегчение. «Он бы потребовал от меня слишком многого», – написала она.

Изабель последовала за Теобальдом Вальтером вниз, служанки шли за ней. Сердце у нее учащенно билось, но времени взять себя в руки не оставалось. Дверь в нижние покои была открыта, и ее провели прямо к Вильгельму Маршалу. Он стоял, прислонившись к столу, но выпрямился, как только она вошла в комнату. Вместе с ним в комнате находились два оруженосца, пара рыцарей и писарь. Она встретила его спокойный взгляд темных глаз с дурным предчувствием.

– На вашем месте, Маршал, я бы действовал быстро, – сказал Теобальд Вальтер. – Мой дядя не любит, когда кто-то идет ему наперекор, и, хотя его дни сочтены, они пока еще не закончились.

Спокойный взгляд переместился с Изабель на Теобальда Вальтера.

– Это угроза или дружеский совет? – спросил Маршал.

Вальтер пожал плечами, смотрел он точно так же невозмутимо.

– Вы плохо меня знаете, лорд, иначе не стали бы задавать этот вопрос. Я не действую угрозами и против вас ничего не имею. Честолюбие моего дяди привело меня ко двору, и, как вам известно, следует максимально использовать предоставляющиеся возможности. Но я не глупец, чтобы идти против воли короля, – на его губах появилась кислая улыбка. – И тем более против воли королевы. Я не думаю, что мой дядя Ранулф пойдет против них, но разумнее не мешкать. – Он кивнул, прощаясь, направился к двери, но повернулся у порога. – Я надеюсь, что вы вспомните о моей доброй воле в будущем. Желаю счастья вам обоим.