Ключ Эдема - Макс Кроу

— Благодарю, — ассасин пригладил подсушенные волосы и с серьезным видом произнес, — так намного лучше.

— Разумеется. Дискомфорт и стыд часто делают людей уязвимыми, вынуждают их вести себя несвойственным образом. Нам же нужно найти взаимопонимание.

— Нужно? — удивился Алекс. — Зачем?

— Разве не такова цель вашего визита? — лицо собеседника выражала крайнюю степень озадаченности.

— «Визита». Хм. Какой замечательный способ дать понять, что мы здесь сугубо по вашей воле.

— Рад, что вы оценили. В самом деле, вы же не принимали всерьез вероятность взять Атлантиду штурмом? Вчетвером. Ах да. Я забыл про тех двоих людей, что ковыряют нашу стену снаружи своими примитивными инструментами. Возможно через тысячу лет они смогут продвинуться на пару сантиметров.

Алекс сложил руки на подлокотниках, по возможности принимая удобную позу.

— У вас здесь… уютно. Так тут и живут настоящие Созидатели? Заводят семьи, детей. Или у вас это как-то по-другому происходит?

— По-другому, — вежливо улыбнулся Ротшильд. — Перед вами — наш офис, а не отель. Здесь запрещены неуставные отношения, и, разумеется, о детях не может идти речи. Какой абсурд!

— Абсурд, — ассасин кивнул, соглашаясь. И неожиданно продолжил, — Я хочу увидеть Нику.

— Вполне объяснимое желание, — с неприятным пониманием ответил Ротшильд. — Уверен, мы сумеем это организовать.

Они замолчали, глядя друг на друга. Так прошла минута. Затем вторая.

— Погодите, — натянуто улыбнулся Созидатель, — вы хотите сказать, что это и есть цель вашего визита?

— Недостаточно веская?

— Как сказать.

Созидатель откинулся на спинку стула, в задумчивости сложил руки на груди, все так же изучая Алекса.

— Удивительно. Я думал, вы придете с оружием, станете требовать перекрыть информационный поток, спрятать данные ваших соклановцев. Попытаетесь убить меня. Но просто свидание? Как-то… банально.

— Не хочу показаться невежливым, но убить вас мне не составит труда без лишних разговоров и даже оружия, — заметил Алекс. — И, кстати, та пулеметная установка в углу за камерой сработает недостаточно быстро. Вы дадите мне фору, которую сами не осознаете, и ваша шея будет сломана до того, как первый залп попадет в меня.

— Надо же, — Ротшильд задумчиво почесал подбородок и посмотрел в ту сторону, куда указывал Алекс. Там за небольшой камерой, которую трудно было различить, находилось уже знакомое ассасинам оружие — с ним они познакомились в иерусалимских подземельях. — Вы понимаете, что Ника Бажан… изменилась?

Он перевел взгляд на Алекса, но не дождался вопроса, и сам добавил:

— Практически все это время она пребывает в анимусе. Ее здоровье в полном порядке, как следует из отчетов, но что до психологического состояния… Я не уверен, что вы к этому готовы.

Он заметил, как сузились глаза Алекса, как непроизвольно напряглись его руки.

— Вы превратили ее мозг в передатчик на два года!

— Передатчик! Она стала кем-то значимее, чем мы с вами! Больше, чем человек!

— Она — человек, и точка.

— Вы правы, это художественное преувеличение было неуместно. Мы с вами мыслим трезво, и без туманных эпитетов будет легче понять друг друга.

— Понять? — оскалился ассасин. — Вы жалкие выродки, возомнившие себя богами! Построили убежище на дне океана, сводите мир с ума, наслаждаясь могуществом. Хреновы извращенцы. В ваших силах остановить войны и болезни, дать людям скрытые от них знания. Вы же пугаете их концом света, таяньем ледников, взрывом солнца. На ваших руках столько крови, что этот океан должен быть алым. Но… я сижу напротив тебя и терплю лишь по одной причине. Я хочу увидеть Нику.

Ротшильд хмуро потер лоб, побарабанил пальцами по столу, обдумывая услышанное.

— Ясно. Мы — всемирное зло. Только скажи мне, Алекс, а кто достоин жить в мире без войн и болезней?

— Все.

— Вот как! Любезный, вы не слишком знакомы с математикой? В нынешнее время Земля страдает перенаселением. Потребление ценных ресурсов растет, а это ведет к разрушению планеты, что в свою очередь приводит к катаклизмам, те — к смертям. Есть страны в зоне тайфунов, или цунами, или наводнений, землетрясений, в конце концов. Это мы отбросили в сторону войны и болезни, правильно? Кто будет решать, какие народы будут жить в относительно спокойной сейсмической обстановке? Почему, скажем, Румыния, Украина, Болгария должны почивать в покое, пока Японию и Китай терзают природные стихии?

— К чему это?

— Справедливости нет, мистер Батлер. В ее идеальном варианте, как возомнили ассасины. Попросту не существует. Почему мы не спасем всех индийских детей от голода? Почему не излечим от СПИДа племена, продолжающие, вопреки высокой смертности, увеличивать популяцию? Вы обвиняете нас во лжи, но есть одна истина: ресурсы Земли действительно ограничены. Что происходит, когда популяция животных начинает увеличиваться? Есть два варианта: открыть на них охоту или стерилизовать. Представьте себе законопроект по стерилизации людей. Возмущение общества гарантировано, митинги, политические партии, раскол на согласных и противников. Это кажется негуманным. Куда более лояльно общество относится к тому, что люди, чьи гены отравлены наркотиками, алкоголем или наследственными болезнями, дают потомство. Часто эти дети умирают, или выживают благодаря медикам и продолжают свое неполноценное существование. Зачем? Какая польза от них обществу? Это балласт.

Алекс цыкнул зубом и, повторяя позу Ротшильда, сложил руки на груди:

— Я знал одного инвалида. Он лишился обеих ног в довольно молодом возрасте. И научил меня большему, чем многие другие. Это был мудрый и честный человек. Его убили ваши люди. Забили насмерть. Впрочем, думаю, слово «люди» тут неуместно.

Созидатель покачал головой:

— Мы говорим о разном. И глубоко в душе ты понимаешь, о чем я. В природе слабое потомство не защищают. Птицы выталкивают больных птенцов из гнезд. Животные оставляют немощных детенышей на съедение хищникам. Но не люди. Своей лживой гуманностью мы загнали себя в ловушку. И если стерилизация, которая могла бы решить эту проблему, не вариант, что нам остается?

— Охота, — напомнил Алекс то, что уже сказал Ротшильд.

— Именно. Война вызывает протест только в той стране, где происходит. Никто всерьез не воспринимает далекую угрозу. Война — привычна с самого зарождения человечества, и потому это самый надежный способ сократить популяцию людей. Война. И болезни.

— Война, Глад, Смерть и Мор. Так вот, что за всадники внесут вас в вожделенный Эдем? Как-то всё у вас смешалось.

Ротшильд поднялся:

— Хочешь увидеть Нику? Идем.

Они вышли из кабинета и двинулись по такому же безликому коридору.

— Тебе известен так называемый «феномен Жанны д'Арк»? — спросил Созидатель по дороге. — Позволь, объясню. Я имел счастье, и это говорю безо всякой иронии, познакомиться с Никой Бажан около трех лет назад. Когда мы впервые заполучили ее еще на материке. К сожалению, в то время безопасность дала брешь, и мы упустили девушку. Тогда меня заинтересовала природа ее сопротивления. Она первая из наших объектов, кто так отчаянно противилась подключению. В основном, люди, познавшие удивительное чувство, что дарит анимус, уже не в состоянии от него отказаться. Ты когда-нибудь слышал о зависимости от видеоигр? Об этом говорят чаще, чем о зависимости от книг, хотя суть остается такой же. Персонаж настолько неудовлетворен своей реальностью, что хочет прожить чужую. На этом желании построена целая индустрия. Поначалу были легенды и мифы, затем — примитивные театральные постановки, наконец, упомянутые уже мною книги, кино, компьютерные игры. Разновидностей подобных зависимостей — масса. Многим людям нравится подглядывать за чужой жизнью, но еще увлекательнее — прожить ее. Одну за другой, всасывая опыт разных, незнакомых прежде людей, эпох, народов. От этого невозможно отказаться. Впечатления — это самый сильный наркотик, ради них люди идут на все. Так вот, вернемся к Нике. Она отказывалась. Поначалу я думал, что дело в ней. Она сильная натура, а Лорин Питерс добавила бунтарского духа своей памятью. Но позже я с удивлением обнаружил, что дело не в ней. Я понял это, когда наблюдал за ее появлением здесь, в Сердце. Ее терзал не внутренний протест, а страх разочаровать своего лидера. Лидера, вселившего веру, что она вернется домой, что одолеет зло в нашем лице, лидера, который всегда ее спасет, что бы ни случилось. Догадываешься, о ком я говорю? Мы называем это феноменом Жанны д'Арк. Девчушка столь глубоко верила, что повела за своей верой тысячи отважных воинов. Пользуясь этим небывалым успехом, мы неоднократно вводили в игру двойников Жанны, заменяя одну другой, когда предшественница погибала. Но всё напрасно. Двойники какое-то время могли удерживать армии, вдохновленные настоящей Жанной, только это влияние слабело без подпитки. Все кончилось тем, что проект пришлось свернуть.