Львиное Сердце - Бен Кейн

о воинствующих орденах тамплиеров и госпитальеров. Поскольку рядом не было никого, кто мог обидеться на это, он откровенно рассказал о вероломных действиях, постоянно ослаблявших Святую землю. Под конец он упомянул о Саладине, великом сарацинском полководце, чьи войска поставили под угрозу само существование королевства крестоносцев.

Генрих, внимательно слушавший, оживился:

– Божьи кости! Если я когда-нибудь улажу дела с этим подлецом Филиппом, то отправлюсь за море и возьму с собой Ричарда. Когда мы приведем десять тысяч рыцарей, пехотинцев и лучников, этот черт Саладин покатится оттуда подобру-поздорову.

– Ведите, государь, я с вами!

Вопреки сдержанности Маршала, кровь в нем вскипела.

Не обратив внимания на гримасу, исказившую лицо Джона при упоминании о Ричарде, Генрих ласково обратился к младшему сыну:

– А ты останешься беречь нашу державу.

Джон в мгновение ока переменился.

– Почту за честь, государь, – сказал он, просияв.

Отеческая любовь слепа, подумалось Маршалу. Джон – сопляк. Известия о его походе в Ирландию двумя годами ранее дошли даже до Утремера. Не умея с толком распорядиться людьми и деньгами, он настроил против себя как ирландцев, так и английских поселенцев. Когда казна опустела, наемники разбежались. Меньше чем через год после прибытия Джон был вынужден бесславно отступить. Обведя глазами стол, Уильям понял, что не он один сдержанно оценивает таланты принца. Многие, включая де Бетюна, внимательно изучали дно своих кубков.

– Вот только мир маловероятен. Война с Францией – постоянная угроза, – сказал Генрих, нахмурив брови. – Филипп, как никто другой, мастер плести сети и заговоры. Он льет мед в уши Ричарда, настраивая его против меня.

Раз уж разговор пошел об этом, Маршал смог спросить про старшего сына короля.

– Где герцог, государь?

– У Филиппа в Париже, – буркнул король. – Уехал к нему после Шатору.

– Понятно, государь, – сказал Маршал. Осведомленный о недавних событиях, он радовался, что не замешан в них.

– Говорят, они делят ложе, – не обошелся без похабного замечания Джон.

Его отец насупился.

– Это не делает Ричарда содомитом.

– Ну разумеется, государь.

Взгляд Джона противоречил его словам.

– Он скоро вернется.

Несмотря на сказанное, в голосе короля слышалась неуверенность.

– Будем надеяться, государь, – сказал Маршал, хотя было очевидно, что не он один питает сомнения на этот счет. Еще Уильям подметил злобную гримасу, исказившую лицо Джона при мысли о возвращении старшего брата.

Рыцарь решил держаться как можно дальше от их семейной политики. С Божьей помощью ему не придется становиться ни на чью сторону. Тем временем он будет усердно служить Генриху и рассчитывать на вознаграждение. Элоиза из Кендала – достойная добыча, но у короля имелись и более состоятельные подопечные. Например, Изабелла де Клер, дочь графа Ричарда из Стригуила. Благодаря недавней смерти ее младшего брата Гилберта девушка стала одной из богатейших наследниц Англии. Женитьба на ней позволит Маршалу войти в круг высшей знати.

– За герцога! – вскричал Генрих.

Воздев кубок, Маршал поддержал тост, а про себя решил: «Я вполне достоин подобной награды».

Глава 24

Наступила пора жатвы, а для меня дорога из Анжера в Париж сделалась знакомой, как тропы и пути вокруг Кайрлинна. Письмо за письмом доставлял я от короля к Ричарду, и в каждом содержалась мольба вернуться. В ответ герцог не написал ни слова, чем подстегивал отца еще сильнее. Промежутки между посланиями становились все короче, пока не стало казаться, что я вечно обречен скакать туда-сюда между двумя королевскими дворами. С Беатрисой я виделся редко, и это не улучшало моего настроения.

В итоге, однако, Ричард решил покинуть Париж. Возымели ли действие просьбы отца, или поостыла дружба с Филиппом, сказать не берусь. Меня это не заботило – герцог приказал мне остаться при нем, когда я прибыл к французскому двору в середине сентября, а затем сопровождать его во время отъезда. Я не видел, как герцог прощался с королем, но подозревать разлад не было причин, так как мой хозяин не выказывал досады или огорчения. А еще он забыл о моем проступке, том, который совершил Фиц-Алдельм, и я был рад. Мой враг постоянно находился рядом с Ричардом, это правда, но положение изменилось к лучшему.

– Мы едем в Анжер, сир? – спросил я, когда мы свернули на западную дорогу.

– Нет.

Я удивленно посмотрел на него и обрадовался, поняв, что Фиц-Алдельму наша цель тоже неизвестна. Мой друзья Филип и Луи, с которыми я воссоединился, точно так же пребывали в неведении.

Ричард лукаво хмыкнул.

– Мы едем в Шинон.

Как выяснилось, герцог не собирался сразу же возвращаться к отцу.

В Шиноне мы опустошили замковую казну. В ответ на протесты сенешаля Ричард посоветовал ему успокоиться, или его подвесят вниз головой.

Багровый от возмущения, чиновник рассудил здраво и подчинился. С вереницей повозок, оси которых стонали под грузом, мы несколько часов спустя свернули на юго-запад. Герцог пребывал в приподнятом настроении и рассказывал нам, оруженосцам, что взятые в Шиноне монеты пойдут на давно откладываемую починку и перестройку замков по всей Аквитании.

– А разве король не разгневается на вас, сир? – спросил я, счастливый, что моя опала закончилась. Герцог в обычной своей манере теперь вел себя со мной так, словно ничего не случилось. Фиц-Алдельм не радовался – как я заметил, он мрачнел всякий раз, когда Ричард обращался ко мне, – но поделать ничего не мог.

– Быть может. Мне все равно. – Герцог пожал плечами. – К тому же это и его крепости. Чем лучше они защищены, тем в большей безопасности находится держава.

И тем не менее я заметил проблеск сожаления, а может быть, печали в его глазах. Мне вспомнился собственный отец, всегда скорый на расправу. Вопреки нашим непростым, бурным отношениям, я всегда любил и уважал его. Ричард относится к отцу так же, предположил я. И по возможности предпочел бы ладить с ним.

Моя догадка оказалась верной. Невзирая на изъятые в Шиноне богатства, Генрих продолжал засыпать Ричарда письмами. Они приходили почти ежедневно, независимо от того, куда лежал наш путь, и наконец герцог согласился вернуться под отчий кров. Мы поехали в Анжер, где отец с сыном встретились, а я с колотящимся сердцем увиделся с Беатрисой. К счастью, меня не позабыли.

Бог улыбался мне тогда: Ричард хотел побыть с матерью, королевой Алиенорой, и мы несколько недель провели при дворе в Анжере. Мой враг Фиц-Алдельм исчез – ему поручили следить за тем, чтобы шинонские монеты были с толком потрачены на замки герцога в Аквитании. Вредный брат Ричарда, Джон, тоже находился в Анжере, но мы, слава богу, редко встречались с ним. Покуда наш хозяин был занят,