Франция в поисках внешнеполитических ориентиров в постбиполярном мире - Елена Обичкина

того незначительного капитала влияния, которым располагала до сих пор

Франция в общественном мнении и, особенно в правительстве Израиля»285.

Мнение Рокара следует принимать с поправкой на его роль в оппозиции.

Однако, получив парламентское большинство, французские социалисты

устами министра иностранных Ю.Ведрина поспешили подтвердить

стремление Франции к постоянному диалогу с Израилем, «поскольку их

дружественные связи неразрывны и поскольку они уважают друг друга, даже если не во всём согласны286».

В то же время, французская дипломатия стремилась укрепить

позиции Франции в арабском мире и создать возможности для

дальнейшего активного французского посредничества в ближневосточном

урегулировании, которое Франция хотела сделать всё более европейским.

Франция давала при этом понять, что её возможности ограничены: «арабы

знают, что не Франция держит у себя ключ от урегулирования»287, - заявил

284 Сегодня, 26 октября 1996 г.

285 Rocard M. Les cinq cent jours de la diplomatie de J.Chirac // RI et S. - Рrintemps 1997. - № 25. Р.32.

286 L’Express, 16 oct.1997.

287 Le Figaro, 8 juin 1997.

329

Ю.Ведрин. Действительно, Париж был устранён от основных

консультаций по проблемам региона. В декабре 1999 г.- январе 2000 г. два

раунда сирийско-израильских переговоров о возвращении Сирии

Голланских высот прошли исключительно при посредничестве и при

участии Б.Клинтона и М.Олбрайт, на территории США. В то же время, Франция старалась в достаточно узких рамках заявить о своей особой

позиции и отстаивать её в международном сообществе, поставив во главу

угла принцип безопасности региона, дипломатического решения проблем и

осуждение эскалации насилия.

Намечая планы своего ближневосточного турне (в феврале 2000

г.), премьер-министр Франции Л.Жоспен стремился, в противоположность

голлистам, в которых привыкли видеть заступников арабов, вернуть

доверие Израиля к Франции и обеспечить место французской и

европейской дипломатии в мирном урегулировании в регионе. По времени

визит Жоспена совпал с резкими заявлениями министра иностранных дел

Израиля Давида Леви в Кнессете в адрес Ливана. В случае нападения с

ливанской территории на Кириат Шмона (израильский город близ

границы с Ливаном), «ливанская земля тоже будет гореть», «кровь за

кровь, жизнь за жизнь», - так завершил свою речь израильский министр. На

следующий день (24 февраля) на своей первой пресс-конференции в

Израиле Л.Жоспен, кстати, внешне похожий на Д.Леви, назвал себя

«другом Израиля» и, уклонившись от прямого ответа на вопрос об

отношении к заявлениям израильского министра, добавил: «Франция

осуждает акции организации Хезболлах и все односторонние

террористические акции против солдат или гражданского населения, где

бы они ни проводились»288. Это заявление было воспринято палестинцами

как оправдание израильских репрессий, хотя Л.Жоспен и оговорился, что

желал бы, чтобы карательные акции израильтян как можно меньше

288 Le Monde, 1 mars 2000.

330

затрагивали бы гражданское население»289. На следующий день, когда

Л.Жоспен отправился в палестинский университет Бир Зейт на западном

берегу реки Иордан, на него обрушился град камней. Арабские студенты

выражали своё возмущение тем, что их гость назвал Хезболлах

террористами. Попытка продемонстрировать более «сбалансированную»

линию Франции на Ближнем Востоке имела обратный результат. Выказав

свою поддержку Израилю, Л.Жоспен не смог сохранить должную

дистанцию от Тель Авива. У палестинцев возникли сомнения

относительно верности Парижа его традиционной дружбе с Я.Арафатом, несмотря на то, что последний проявил максимум радушия во время

встречи с Жоспеном и принёс свои извинения за поведение палестинской

молодёжи. Ж.Ширак направил премьер-министру письмо, в котором

упрекал его в отсутствии «согласованности» между неосторожными

заявлениями в адрес Хасболлах и политикой, проводимой Францией на

Ближнем Востоке. Выступление Жоспена было названо некоторыми

депутатами Национального Собрания от оппозиции «безответственным»290.

Разразившийся скандал заставил Л.Жоспена отменить посещение лагеря

палестинских беженцев в Канн Юнесе. Обстоятельства визита Л.Жоспена

породили у арабов сомнения в приверженности Франции её прежней, дружественной им линии в ближневосточном конфликте. Впрочем, это

убеждение было поколеблено ещё благодаря французскому участию в

операции «Буря в пустыне» в 1991 г. В то же время, заявления Жоспена, сами по себе, не могли обеспечить французской дипломатии кредита

доверия Израиля, постоянно подозревающего Париж в особых симпатиях к

палестинцам.

1 сентября и 4 октября 2000 г. в Париже Ж.Ширак принимал премьер-

министра Израиля И.Барака. Перед встречей в Эвиане по

289 La Tribune, 9 mars 2000.

290 Le Monde, 29 fйvrier 2000.

331

ближневосточному урегулированию французский президент познакомил

израильского премьера с единой позицией ЕС в этом вопросе, и эта

позиция вызвала недовольство Израиля291.

Палестино-израильские переговоры, которые состоялись в Париже и

Эвиане при посредничестве М.Олбрайт и Ж.Ширака, закончились

безрезультатно. В то же время, Франция не стала для Израиля

желательным арбитром в конфликте из-за решения Ж.Ширака ввести

эмбарго на продажу оружия Тель-Авиву292.

Весной 2001 г. началось новое обострение ситуации на Ближнем

Востоке, которое Ю.Ведрин назвал «самым серьёзным за последние 10 -15

лет»293. Эти события имели прямое воздействие на внутреннее положение

во Франции. Произошла серия актов, направленных против синагог, еврейских школ и верующих иудеев. Исполнителями обычно были

выходцы с мусульманского востока, хотя пресса старалась не

акцентировать внимание читателей на происхождении нападавших.

Несмотря на настойчивые призывы французских властей к мирному

сосуществованию и диалогу между общинами, Израиль и общественное

мнение в США назвали Францию наиболее антисемитской страной в

Европе294. Основанием для таких обвинений стало общее настроение

французской интеллектуальной элиты, возлагавшей вину за эскалацию

насилия на Ближнем Востоке на израильское правительство. Эта позиция

отражена, в частности, в воззвании «За справедливый и немедленный мир

на Ближнем Востоке», под которым стояло 2500 подписей французских

интеллигентов, опубликованном газетой «Монд»295. Авторы избрали

самый резкий и решительный тон: «Мы, /…/ глубоко возмущены день ото

291 Le Monde, 4 octobre 2000.

292 Le Monde, 9,11 octobre 2000.

293 Entretien du ministre des affaires йtrangиres, M. Hubert Vйdrine, avec « France Inter », Paris, 18 avril 2001 //

www.diplomatie.gouv.fr/procpaix/declarations/vedrine180401.html 294 См. выше: Глава 5.2: Франция-США…

295 Le Monde, 13 mars 2002.

332

дня всё более драматичным развитием ситуации в Израиле и на

оккупированных Израилем палестинских территориях /…/. Правительство

и армия Израиля навязывают каждый день всё более унизительные и

бесчеловечные условия существования палестинцам сектора Газы и

западного берега реки Иордан. Премьер-министр Израиля Ариэль Шарон

является главным виновником этого/…/. Израильтяне не могут надеяться

на мирную и безопасную жизнь, ввергая другой народ в отчаянье». В то же

время, воззвание было призвано опровергнуть обвинения в антисемитизме, высказанные А.Шароном и американской прессой и преодолеть растущее

противостояние мусульманской и еврейской общин во Франции. «Точно

также как мы говорим французам мусульманского или арабского

происхождения, что их сограждане еврейского происхождения не

ответственны за несчастья палестинцев, мы говорим французским евреям, и общественному мнению в целом, что критиковать израильскую политику

– это не значит быть антисемитом».

В действительности, со времён геноцида евреев в годы второй мировой

войны, в котором был замешан режим Виши, антисемитизм является для

французского общества своего рода табу. В то же время, для французских

политиков существует весомая внутриполитическая причина сохранения

тесных связей с мусульманским востоком: голоса многомиллионной

мусульманской общины были особенно нужны к президентским выборам

2002 г. и Шираку, и Жоспену. Парадоксальным образом этот двойной груз

ответственности перед историей и перед обществом, это переплетение