Запретная. Моя - Элла Александровна Савицкая

С тоской кошусь на телефон. Он сегодня молчит.

Руслан сказал, что они закрывают объект и эти дни у них самых напряженные. Он даже не сможет приехать, потому что будет работать до ночи. Я не настаивала, конечно. По сути, он не обязан приезжать каждый день. Но он это делает. Приезжал вчера, позовчера и за день до этого.

Уставший, с сонными красными глазами.

Вчера я написала ему, чтобы после работы просто лег спать. Не ехал ко мне, и не брался за обои. На счет обоев не знаю, но он как штык в семь часов вечера был здесь. С моими любимыми пирожными.

Кручу в руках телефон, сомневаюсь писать ему или нет. Спросить как он, выспался ли? Но так и не решившись, откладываю гаджет на тумбу.

Едва делаю это, как он начинает звонить.

Хватаю его обратно, решив, что это Руслан, но буквы на экране обламывают мое ожидание.

– Да, мам? – вздыхаю, принимая вызов.

– Дашенька, как ты? – звучит взволнованно мама.

Она звонила мне неделю назад. Из—за границы связываться очень дорого, поэтому часто созваниваться не получается.

Я не рассказывала ей о том, что лежу в стационаре, чтобы не волновать. Насколько я поняла, у них с отцом какие—то проблемы. Мама сильно не распространялась, но я догадалась по её односложным ответам в его адрес.

– Всё в порядке, не переживай. Ты знаешь о больнице?

– Да. Витя позвонил рассказал.

– Папа? – удивляюсь я, – А он откуда узнал?

– На сколько я поняла, ему рассказала Марина. Мать Руслана, – с заминкой отвечает мама, – вы с ним снова общаетесь, Даш?

Встаю с кровати, машинально готовясь к словесной атаке.

Сейчас мама начнет говорить как я не права, и убеждать держаться от него подальше.

– Да…

– И как он? – спрашивает вместо того, чтобы набрасываться на меня.

Неожиданно.

– Нормально. Работает очень много. Помогает мне.

– Это хорошо, что помогает. И что вы начали общаться. Я всегда видела в нем больше, чем твой отец. И почему—то знала, что однажды он даст о себе знать. Его мать пришла вчера к нам домой и побеседовала с Витей.

Оу… даже не знаю как реагировать.

Могу только представить гнев отца.

– Он выставил ее за дверь? – морщусь от обиды за тетю Марину.

– Этого я не знаю. Он не сказал, о чем они говорили. Только поведал, что она рассказала о больнице и о том, что семья Руслана будет тебя поддерживать во что бы то ни стало.

Грудь спирает от чувств благодарности, и я инстинктивно начинаю гладить живот.

В последнее время это действие вошло в привычку. Если я радуюсь, я тут же тяну руки к малышу. А если нервничаю, то делаю это еще быстрее.

–Тетя Марина всегда была добра ко мне, я вам говорила.

– Я помню, Даш. Мне жаль, что мы сделали поспешные выводы, – в голосе маме сквозит сожаление, – Витя сказал, что она выглядит не наилучшим образом. Она все еще лечится?

– Да. У нее скоро еще одна операция. Надеюсь, после этого пойдет на поправку.

– Будем верить. Если бы у меня было что еще продать, я бы попросила Женю еще дать мне в долг. Но у меня уже почти ничего не осталось.

Смысл слов доходит до меня не сразу.

Лишь спустя пару секунд я уточняю.

– В какой долг?

– А она тебе не сказала?

– Ммм, нет.

– Когда деньги тебе отдавала, Даш.

Удивленно останавливаюсь посреди комнаты.

– Какие деньги, мам?

Повисает молчание.

– Даш, я на прошлой неделе договорилась с Женей произвести обмен. Так как твой отец проверяют мою карту, я вывезла из дома часть своих украшений, чтобы продать их здесь, в Милане. В нашем городишке не хотела ими светить, а тут и денег за них больше дали. Так вот я их отложила, а Женю попросила отнести тебе пять тысяч. Которые собираюсь ей отдать по приезду. Она что, не отдала тебе их? Точнее, не она, а Славик. Он должен был передать, вы же часто видитесь.

Славик?

Стою и моргаю как полоумная.

– Может он еще не донес их?

– За неделю? Я просила отдать сразу. И Женя пообещала в тот же вечер тебе их принести.

Вот это новости.

Пытаюсь понять, что могло помешать Славе принести деньги и не могу. Но и брать их себе он тоже не стал бы, даже несмотря на то, что мы больше не общаемся. Ведь Белозеров знает мое положение. Знает, что деньги мне очень нужны. Неужели он мог просто из—за обиды оставить их себе?

– Я спрошу у него, мам.

– Я тоже после разговора с тобой наберу Женю. Это еще что такое? Я и так кое—как тут свожу концы с концами. Отец твой проверяют каждую операцию по карте. Я выкручиваюсь, как уж. Но, ты не переживай, Дашунь, я уже все подготовила, – звучит решительно мама.

– Что ты подготовила?

– Все, Даш. Если сначала я все ждала, когда же твой упертый отец оттает, то потом поняла, что этого не будет. За последние месяцы я нашла нам с тобой квартиру здесь. Она, конечно, не такая шикарная, как у нас дома. Но для первого времени сойдет. Также через знакомых добыла кое—какую мебель. Средства от продажи ювелирных изделий придержала, чтобы нам было на что жить по началу.

– Подожди, мам, – перебиваю ее, ничего не понимая, – ты о чем вообще? Какая квартира?

– Однокомнатная. Для меня, тебя и ребенка. – вводит меня в ступор мама, – Сначала конечно, нам будет непросто. Но это ничего. И не через такой я в молодости проходила, пока твой отец сколачивал свой бизнес. Со временем я устроюсь на работу и как—то протянем. Главное, что вместе будем.

Мама? На работу? Да она в жизни ничем кроме шопинга и готовки не занималась.

– Подожди мам, – присаживаюсь на край кровати, – ты что, уходишь от папы?

Мама тяжело вздыхает.

– Я не хотела тебе говорить, дочь, пока все не устрою. Чтобы ты отцу не проболталась, или чтобы ничего не сорвалось. Оказывается, снять жилье на долгий срок заграницей не так—то просто. Да и пока денег насобирала. В общем, да, я возвращаюсь скоро и подаю на развод.

– Что? – в шоке бормочу я. – Как? Ты же так любишь папу.

– Люблю. Но тебя я люблю не меньше. И если этот упрямый осел решил провести остаток своей жизни без своего ребенка и внука, то я этого не хочу.

С ума сойти.

Я и представить не могла.

Старалась не думать о том почему мама