Измена. Вторая семья моего мужа - Каролина Шевцова

тебя похожа, это просто удивительно. Пойдем, мама мой любимый торт испекла.

— Заказала у Вики, — мстительно шиплю в ответ, — испекла она, как же.

И смеюсь. Плачу, но все-таки смеюсь, пока в голове крутится одна только фраза: «Господи, спасибо!».

Эпилог

Как странно однажды понять, что ты живешь во сне.

Для кого-то в кошмарном. Все-таки трое маленьких детей это очень, очень… громко. И мои бедные соседи, которые живут здесь чуть ли не с основания Москвы, смотрят на нас с тихим ужасом в глазах. Вопли, крики, танцы, гонки по коридору на самокатах и смех. В нашем доме смеются все: девчонки, Никита, но больше всех смеюсь я. Потому что я очень счастливая.

И сон, в котором мы живем тоже такой счастливый, что спала бы и спала.

— Любонька, передай, пожалуйста, сахар.

Моя старшая, облаченная в розовое пышное платье, деловито протягивает сахарницу и следит, чтобы я добавила в тесто нужное количество ложек. Она в нашей семье отвечает за спокойствие и баланс. И пока младшие разбирают дом по кирпичику, сидит в своей комнате и играет в дочки матери. Там Люба всегда выбирает роль мамы, и даже со мной ведет себя так, что я теряюсь, кто же из нас двоих взрослый. Потому что не может быть столько благоразумия в четырехлетнем ребенке!

— Надо было попросить Вику принести десерт.

— Не надо, мама. Твой пилог самый вкусный.

Пилог. Люба еще не выговаривает букву «р». И я даже хотела обратиться к логопеду, Но Никита уговорил меня подождать.

— Все выправится само, она у нас умница!

На самом деле он просто млел от того, как смешно и трогательно она говорила: «Папа ты мой лыцаль!». И как настоящий отец боялся, что его любимая девочка взрослеет слишком быстро.

Наши младшие дочки, Анастасия и Мирослава, росли похожими на Никиту! И внешне и по характеру. Иногда я даже пугалась, когда на меня вдруг смотрело три пары до неприличия синих глаз. А уж повадки, шутки, темперамент — просто две точные копии Савранского. И при всей этой схожести, я видела, что Люба все равно занимает в сердце Никиты особое место. Будто она его маленькое сокровище, принцесса, которую он до сих пор носил на руках и лично укладывал спать.

— Девчата, я дома, — раздался из коридора голос мужа, а затем радостные вопли малышек. Мы с Любой понимающе переглянулись друг с другом. Ну вот, тишина закончилась, настало время хаоса и безобразий!

Никита поставил на стол пакет с продуктами, какое-то модное вино и не менее модный виноград для сырной тарелки на вечер и поцеловал меня в висок.

— Я скучал.

— Вас не было всего час.

— Целый час, — улыбается он и принимается помогать мне накрывать стол.

Сегодня в нашем доме будет столько детей, что я всерьёз думала нанять аниматора. Но Тома сказала, что у нее отменилось свидание, и лучше она понянчит наших говнюков, чем будет тухнуть одна.

Ага, так и сказала — говнюков. Девочки в пятнадцать лет вообще говорят много такого, что у нас уши вянут. Больше всего это травмирует Никиту, который еще не смирился с тем, что младшая сестренка выросла. Он до сих пор не пережил то, что Тома сделала пирсинг в носу, а уж когда она стала знакомиться с мальчиками… ой!

— Это репетиция перед тем как вырастут твои дочки, — неудачно пошутила сегодня Настя.

Никита тотчас поменялся в лице.

— Они всегда будут моими малышками. Папиными принцессами.

— Ага, и влюбятся в каких-нибудь потных вонючих свинопасов.

— Неправда! — Возмущенно шипит муж. — Вот вы тут, дамы, выбрали и полюбили самых достойных из мужчин. Самый лучший вкус конечно у Риммочки, — он кладет ладонь мне на колено, я мягко сжимаю ее в своей руке, но Настя, заметив этот невинный жест демонстративно закатывает глаза:

— Ой, фу! Просто Римка захотела примазаться к нашему наследству. Даже дочку в честь свекрови назвала, чтобы замаслить меня!

— Я назвала дочку в четь любимой подруги, кто виноват, что вы с ней тезки, — не осталась в долгу и я.

Подобные шпильки за разговором наша любимая тема. Но это просто фасад, а внутри мы все мягкие и сладкие как мякиш Викиных бисквитов. Настя, к примеру, верещала как ненормальная, когда узнала, что у нас будут еще дети. Она сделала все, чтобы принять роды у нашей суррогатной мамы и была первой, кто взял внучек на руки. А уж когда мы сказали, что решили назвать старшую Анастасией, плакала так, как ни разу в жизни. И не смотря на все подколы, все шутки, лучшей свекрови и бабушки чем Настя не найти. Она идеальна во всем, кроме моментов, где нужно промолчать:

— А может Римма просто всеми силами хотела породниться с нашей семьей? Так что, Никита, будь на чеку, у меня еще сын есть. Что?!

Последнее она выдала в ответ на молчаливый упрек Тимура, который никогда не лез в женские разговоры, но умел одним только взглядом осадить любимую. Пока эти двое о чем-то шептались, а Сережа прятал неловкую улыбку, Вика решила все исправить:

— А и правда, вот было бы здорово, если бы мы все породнились друг с другом.

— Каким это образом, — на свою беду спросила я.

— Ну… — произнесла и замялась подруга, — если бы наши дети поженились.

— Это невозможно, — щеки Никиты даже покраснели от возмущения. — Вообще-то мы тут родственники.

— Ну не все же, — уже совсем тихо прошептала Вика и спрятала пылающее лицо в воротнике Сережиной рубашки.

В этот момент в комнату ввалилась вся банда наших детей. Счастливые и румяные, они кинулись на нас, кто хватать со стола вкусняшки, а кто обниматься. Люба, Настя и Мира как три пушистых котенка вцепились Никите в штаны.

— А знаешь, — задумчиво произнесла Настя, — вот теоретически, ну просто теоретически, Гриша Любе никто.

— Вообще-то он ее дядя! — Прорычал Никита.

— Ну, так-то да, но вот любой генетик подтвердит, что там родства, если не считать Адама с Евой, ноль. А что, это будет даже интересно. Если дети и правда полюбят друг друга, я на пенсии буду не вылезать с шоу Малахова и эпатировать бабок на лавке. Дядя с собственной племянницей, и к тому же она старше его по возрасту! Вот, тут и Римкино воспитание сыграло.

Я смеялась. Слушала весь этот бред и от души хохотала, но не над шутками, а над реакцией Никиты на них. Кажется, еще чуть-чуть и у него остановится сердце.

— Тимур, уйми свою женщину, — взревел мой любимый.

— Ты