Хозяйка Священной Колыбели - Настя Любимка

в образе волка шел ко мне с берега, а волк, надежно упрятавший человеческое «я». Медленно шел, к сожалению. С другой стороны, вроде бы я и не мерзла, а все ж… Мог бы и ускориться.

А может, он просто бахвалился передо мной? Потому так плавно вышагивал, демонстрируя мощь и грацию своего тела? И даже не знала, огорчится ли он, сообразив, что восхищаться мне сейчас меньше всего хотелось.

Детское нетерпение и предвкушение передались и мне. Я четко видела не просто детские силуэты на берегу, а каждую эмоцию, отражавшуюся на их лицах.

Дурса морщилась, хмурила брови и кусала губы. За ее спиной безмятежно улыбался Авеш, его ладони лежали на худеньких плечах девочки, отчего создавалось впечатление, будто он возвышался над ней, как скала. Надежная скала. Асруд выглядел безмятежным, только руки, крепко сжатые в кулаки, выдавали его волнение. За его спиной стояла Шева, только вот она не трогала его плечи, ее ладонь покоилась на его макушке. Но мальчика будто это не смущало и не беспокоило.

Сегодня им впервые предстояло участвовать в обряде в качестве полноценных жрецов. Конечно, они еще не Высшие, однако теперь другой путь для них закроется навсегда, они больше не смогут сказать, что отказываются от дороги служения богам. Казалось бы, им еще рано, но… Того требовали сама земля и боги…

Сегодня они станут неотъемлемой частью чего-то грандиозного, выходящего за пределы их разума и фантазии. Возможно, боги решили, что этим, и так много успевшим пережить детям пора взрослеть. Не знаю… А может, богам нужна была именно детская вера и энергетика. Потому что в детях преобладали не страх или волнение, а любопытство и жажда чуда.

А может, я ошибалась, и дело было в ином…

– Ррр…

Пока я размышляла, морф приблизился ко мне.

– Начинать? – усмехнулась я. – Так твой облик неподходящий.

Взглядом, которым меня наградил волк, можно было горы рушить. Мол, ну что за неразумная женщина!

Я фыркнула, ощутив, как дух-Хранитель шкодливым и теплым ветерком прошелся по спине. Ждет, волнуется…

– А вот теперь пора!

Одновременно с моими словами мир пришел в движение. Из недр озера поднялись ключи. Высокими спиралевидными столбами закружились на месте, поднимаясь все выше и выше, будто бы хотели коснуться неба.

Я успела насчитать семь столбов, прежде чем мое сознание слилось с сознанием морфа.

Странный эффект, ни на что не похожий. Зеркальный, что ли. Ты продолжаешь ощущать себя, но будто бы кривым отражением, а мысли партнера – отдаленным, немного искаженным эхом.

Искаженным, потому что зверь не торопился отдавать бразды правления. Даже под гнетом божественной силы. А она бушевала, ярилась, жалила, рвала траву, пускала ее по ветру, нагибала низко деревья… В какой момент я ощутила ступнями землю – не знаю. Но вот то, что вода из озера теперь вся находилась в ключах-столбах, что богатырями возвышались над нами, было свершившимся фактом, который просто не мог не впечатлить.

Впрочем, интуиция подсказывала, что самое шокирующее ждало впереди.

Все было готово, а морф словно издевался. Вон и энергия хлестала бока упрямого волка, стегала, пусть и не до крови, но явно побуждая к определенным действиям. Шоковая и болевая терапия?

– Виктран! – твердо и даже властно позвала я, встретившись взглядом со зверем.

– Здесь…

От хриплого низкого голоса, раздавшегося в моей голове, я вздрогнула. Меня натурально пробрало до мурашек. Может, оттого, что я предполагала, что провозиться придется дольше, может, оттого, что не до конца верила, что добудиться-достучаться до разума человека получится. В конце концов, мужчина и пережить столько успел, и стольким пожертвовать, и вообще – как медведь в длительной спячке побывать. А если учесть, что нам боги не самый прекрасный фильм в голове крутили, мог и окончательно потеряться в закоулках своего раздробленного сознания.

Я смотрела на морфа, который медленно, словно нехотя сбрасывал волчью шкуру. Нет, это не было чем-то страшным. Во всяком случае, никакая шерсть не сползала, суставы тоже не выкручивало. Я бы сказала, зрелище было завораживающим. Тело морфа окутала божественная энергия всех цветов радуги. Она буквально сверкала, высекая искры от каждого, даже самого мимолетного движения мужчины.

И все же окончательный миг трансформации я проморгала. Впрочем, лица Виктрана рассмотреть мне все равно не дали, только силуэт, окутанный разноцветной магией. Будто оставляя на сладкое то, как, по мнению богов, должен выглядеть мой суженый ряженый.

Как проморгала и тот момент, когда рядом с нами оказались дети. Авеш и Шева остались на берегу, а Дурса и Асруд встали по правую и левую руки от Виктрана.

– Принимаешь ли ты дар, отданный добровольно? – голоса детей, слившиеся в унисон, звучали потусторонним, но довольно громким шепотом.

Шепотом, от которого невольно волосы дыбом вставали, а внутри все сжималось.

Я молчала, ответ должен был держать Виктран.

– Принимаю!

Хотелось, конечно же, съязвить. Мол, а для чего мы тут еще стоим? На пикник утречком собрались? Детей вот всполошили, что идут стезей божественного служения… Мало им было страхов в жизни, вот новый опыт, так сказать, добавится – сосудом для богов побыть.

Я волновалась о них. Не могла не волноваться. Одно дело – взрослые мужчина и женщина, которые отчетливо понимали, на что шли. Авешу и Шеве и не такое видеть приходилось. А это дети… Я предполагала, что они нужны в ритуале пробуждения в качестве свидетелей и для получения опыта. Все же им в будущем отвечать за эту землю как Верховным жрецам герцогства Моррисон (ну по документам так, по факту же они будут еще одними охранниками Священной Колыбели), расти самим, а потом и взращивать божье слово в других детях.

Но то, что именно их Священная Пара сейчас избрала своим рупором, стало для меня неприятным сюрпризом.

– Подтверждаешь ли выбор души?

А вот тут-то я напряглась. Потому как и ежу понятно52, что речь шла обо мне, как о равноценном партнере. И вообще… Получается, Виктран мог отказаться от той, что ему звериная суть навязала там, в Священной Росе? Вообще-то, нечестно! Мне вот, чтоб от Радана отказаться, сдохнуть пришлось!

Нет, понимаю, поспешила… А все ж…

– Подтверждаю и желаю разделить отданный добровольно дар.

Дурса молниеносно, совсем не детским и даже не человеческим шагом подошла ко мне. А нас без малого метра три разделяло!

Рука девочки была горячей, обжигала, что та печка. Глаза были плотно закрыты, но мне чудилось, что за мной внимательно наблюдали даже сквозь сомкнутые веки. Касание ее ладони прошило меня электрическим током, но я не отдернула руку. Позволила вести