Персона - Максим Жирардо

же связался с Лоране и в подробностях рассказал ей о полученной Эльгой открытке. Хотя след и не выглядел многообещающим, они все равно решили покопать в этом направлении, поэтому Фрэнк попросил прислать за открыткой Марион, чтобы она самым тщательным образом все проверила. Лоране, привычно проявив в своих действиях эффективность, сослалась на якобы полученный ими анонимный звонок о ноябрьских нападениях и за пару часов собрала небольшую армию. Полицейские, спасатели и даже сотрудники надзора путей сообщения – все как один хлынули на станцию-фантом, воспользовавшись проходом между Восьмой и Девятой линиями. Руководство Транспортного управления Парижа облегчило им задачу, передав старые планы, которые позволили эффективнее расположить в заброшенных коридорах представителей различных подразделений.

Фрэнк со своими людьми спустился вниз. Оказавшись в самом первом проходе станции, он поразился, до какой степени здесь наложились друг на друга различные эпохи. Несколько лет спустя часть перронов и залов отремонтировали. Армия спасения организовала здесь работу в рамках помощи бездомным. Фрэнк шагал по коридорам, не менявшимся с 1939 года, глядя на рекламные объявления возрастом без малого восемьдесят лет, расхваливавшие достоинства товаров, которые сегодня уже не существовали.

Вместо традиционных ныне бумажных афиш размером восемьдесят на сто двадцать сантиметров эту рекламу выкладывали из фаянсовых квадратиков. В ней просматривались стремление к эстетике и желание создать продукт, гармонично вписывающийся в окружающее пространство, даже когда речь шла о банальном объявлении. Реклама «Капиллогена» (средства против выпадения волос), «Майзены» (супы-пюре; удивительные на вкус сладкие блюда; густые соусы и незабываемые кондитерские изделия) или «Жавы» (жавелевой воды) забрасывали свои крючья с той же очевидностью, что и столетие спустя. В этом новом лабиринте коридоров и тоннелей, плохо освещенных или погруженных в гнетущий мрак, Фрэнк с помощью своей призрачной армии быстро отыскал то, о чем говорилось в послании.

Какой-то здоровяк из службы безопасности железных дорог, явно в восторге вырваться из повседневной рутины, заметил в нише, в направлении на юго-восток, прямо на путях, соединявших станцию Сен-Мартен с Восьмой линией, небольшую дверцу и вызвал подкрепление. Когда Фрэнку сообщили об этом по рации, он сразу же бросился туда. Железная дверь была высажена, и, судя по тому, что отметины на ржавчине выглядели совсем свежими, сделали это совсем недавно. Узкий коридор вел к нескольким залам, где в одних были навалены ржавые кровати, в других – столы и стулья. Столетие назад эта вереница помещений служила ремонтной мастерской железных дорог и использовалась для отдыха сотрудников.

Когда Фрэнк толкнул дверь, его поразили две вещи. Перед глазами тут же промелькнули часы, проведенные в катакомбах в поисках Тифен, и почти в то же мгновение в нос ударила невыносимая вонь разложения. Сомнений быть не могло – где-то в этих тоннелях находился полусгнивший труп. Такие эманации могли исходить только от туши размером с человека. Фрэнк запретил входить туда кому бы то ни было до прибытия экспертов. Десять минут спустя в дверь вошли Жиль, Марион и еще четыре специалиста из бригады криминалистов, одетые практически как космонавты. Они с ходу определили источник смрада. Фрэнк связался с Лоране, оставшейся на поверхности координировать действия различных подразделений, и сообщил об обнаружении объекта, ради которого они сюда пришли. Операция тут же превратилась в обследование места преступления экспертами-криминалистами.

Фрэнк тоже натянул пластиковый защитный комбинезон, перчатки, шапочку и маску, а потом вернулся в тоннель, углубился в него и вскоре добрался до последней комнаты, где Жиль устанавливал на штативах прожектора, чтобы ее осветить. Запах преодолевал все – защитные слои, маску и ментоловый гель под носом. Здесь поселилась смерть, и Фрэнку, пока он шел по этому коридору протяженностью пару десятков метров, к горлу несколько раз подкатывала тошнота. Он вошел в зал, теперь освещенный как днем. Скрестился взглядом с криминалистами, но те отвели глаза. Им не хотелось на него смотреть из страха выказать чувство ужаса, охватившее от одного вида того, что они обнаружили в этом преддверии ада. Он также увидел Марион, которая, присев на корточки, суетилась в углу комнаты.

Сначала Фрэнк даже не понял, что перед собой видит. Чутье раскодировало информацию раньше головы, и, когда комиссар стал анализировать ее различные аспекты, в его душе закипел гнев. Тот самый гнев, который он испытал пять месяцев назад, в тот ноябрьский вечер, когда они нашли Тифен. Маленькую женщину, запертую в собственном теле. Его мозг стал составлять план прямоугольного зала: около тридцати квадратных метров, пять метров в ширину и около четырех с половиной в длину. Низкий потолок еще больше усиливал ограниченность окружающего пространства. Интуиция подсказала Фрэнку посмотреть на пол, где виднелись пятна засохшей крови, по форме напоминавшие плевки, будто их отхаркивали с кашлем. Затем голова провела анализ предмета, возвышавшегося посреди помещения, – деревянной бочки размерами побольше стандартной. В крышке наверху виднелось отверстие, достаточно большое для того, чтобы просунуть в него футбольный мяч. Взгляд Фрэнка остановился на глазном яблоке, которое болталось на кости, соединенное с черепом зрительным нервом. Оно двигалось то влево, то вправо – только потому, что за эти клочки гнилой плоти вели непрекращающуюся борьбу черви и насекомые. У подножия бочки можно было заметить несколько инструментов и множество следов ног на пыльном полу. Справа стоял портативный электрогенератор и было разбросано несколько пустых канистр из-под бензина. В углу валялись консервные банки и пакеты из-под еды. Упаковки риса, фруктов в сиропе, пирожных, меда, бутылки с водой – все это наверняка накопилось за несколько недель. Комиссар сразу понял предназначение воронки, валявшейся среди пустых пакетов и консервных банок. Она была забрызгана кровью, а на наконечнике явственно виднелись отметины от зубов. Жертву насильно кормили, будто гуся перед Рождеством.

Обойдя помещение, Фрэнк заметил подключенный к генератору электрообогреватель. Его поставили так, чтобы он постоянно гнал поток горячего воздуха, вероятно, для повышения температуры воды, в которой находилось все тело, за исключением головы, точнее, того, что от нее осталось, – единственной возвышавшейся над ней частью. Тело, засунутое в эту тюрьму из дерева и воды, находилось чуть ли не на последней стадии разложения. Зрелище напоминало собой скульптуру memento mori, возведенную на пьедестал предвестием того, что здесь поблизости бродит смерть.

Когда Фрэнк собрал воедино все разрозненные фрагменты, у него получилась жуткая картина. Пытка продолжалась несколько дней, может, даже недель. В отличие от других пострадавших, эта жертва от нее умерла. Идентифицировать ее не представлялось возможным, от нее остался только скелет с немногочисленными клочками догнивающей плоти.

– И что ты об этом думаешь? – спросил Фрэнк Марион.

– Напоминает так называемую «пытку кадкой», – ответила она, продолжая собирать образцы.