Особое мнение - Филип Киндред Дик

– Ладно, дело твое, – вздохнул караульный, отодвинувшись прочь от машины. – Я лично скорее доверился бы военврачам со всем необходимым оборудованием, чем какому-то полоумному старому шарлатану, живущему там, в развалинах. Что этот дикий язычник с ней делать станет? Повяжет на шею вонючую ладанку с сушеным навозом, помашет руками, попляшет вокруг, лопоча всякую чушь? Дурачье, провалиться вам всем! – заорал он вслед отъезжающему автомобилю. – Скатываетесь в варварство, когда там, на шестом, и доктора, и рентген, и иммунные сыворотки, и вообще чего только нет! Какого дьявола вас тянет туда, в развалины, если здесь под рукой цивилизация?!

Понурив голову, караульный отошел к ящикам, сел и снова тяжко вздохнул.

– Вернее, то, что от нее осталось…

По обе стороны от ухабистой колеи, начинавшейся за воротами, тянулись вдаль унылые безводные земли. Ветви чахлых деревьев, торчавших там и сям из растрескавшейся, насквозь пропеченной солнцем почвы, раскачивались на резком, порывистом полуденном ветру, отбивая частую дробь, подобно кастаньетам. Время от времени над густыми кустами грузно взлетали, перепархивая от одного к другому, сизые птицы величиной с курицу, раздраженно копавшиеся в земле у обочин в поисках съедобных личинок.

Белые бетонные стены коммуны, оставшиеся позади, все уменьшались и уменьшались, и вскоре совсем исчезли из виду. В тот миг, когда за очередным поворотом скрылись даже вышки радаров, венчавшие гребни нависших над коммуной холмов, Эд Гарби, наблюдавший за их исчезновением в зеркало заднего вида, невольно стиснул руль так, что костяшки пальцев отозвались болью.

– Проклятье, – глухо пробормотал он, – а может, этот парень и прав? Может, зря мы все это затеяли?

В голове, набирая силу, зашевелились сомнения. Опасности за стенами подстерегали любого: хищники и квазилюди, кишмя кишащие в развалинах, разбросанных по всей планете, не боялись нападать даже на многочисленные, вооруженные до зубов партии сборщиков лома. У Эда для защиты семейства и себя самого имелся только простенький дисковый резак. Управляться с ним, Эд, конечно, умел – как-никак, каждый божий день по десять часов отстаивал у конвейера, кромсая на части доставленный сборщиками металлолом, но если, к примеру, откажет двигатель…

– Брось дергаться, – негромко сказала Барбара. – Я сколько раз там бывала, и ничего страшного со мной не стряслось.

Пристыженный, Эд виновато потупился. И правда, его жена, не говоря уж о других бабах и девках, и даже о некоторых из мужчин, тайком выбиралась за стены не раз и не два. Добрая половина пролетариата покидала коммуну регулярно – хоть с пропусками, хоть без, лишь бы на время забыть о тупой монотонной работе и образовательных лекциях… и ничего. Все обходилось благополучно. Но не прошло и минуты, как стыд снова сменился страхом. Нет, пугали его вовсе не опасности, таящиеся снаружи, и даже не непривычное расставание с громадным подземным бункером из бетона и стали, где он родился, рос, работал, обзавелся семьей – словом, прожил всю жизнь. Пугало другое: а ведь караульный-то прав! Как ни крути, он действительно скатывается в невежество, в суеверия – вот почему спина, несмотря на безжалостную июльскую жару, взмокла от липкого холодного пота!

– Где-где, а тут бабы вечно впереди всех, – сказал он вслух. – Мужики изобретают машины, науку движут вперед, города строят, а бабью все зелья да снадобья подавай. Похоже, вот он, конец разума… разумное общество гибнет у нас на глазах.

– А что такое «города»? – спросил один из близнецов.

– Вон, погляди за окно, – пояснил Эд, кивнув вбок. – Это город и есть. Глядите хорошенько.

Деревья кончились. Бурая, спекшаяся на солнце земля посерела, неярко заблестела металлом. Впереди тянулась к самому горизонту суровая, неприветливая равнина, усеянная, точно нарывами, воронками и грудами щебня. Тут и там пробивались на свет темные кустики чертополоха. Кое-где высились остатки чудом уцелевших стен. Опрокинутая набок ванна, валявшаяся невдалеке, казалась мертвой, беззубой пастью, загадочным образом отделившейся от чьего-то лица.

Сколько раз перекапывали этот район – наверное, не сосчитать. Все ценное давным-давно собрали и увезли, растащили по окрестным коммунам. Вдоль дороги белели аккуратные кучки костей, собранных по развалинам, но так и не утилизированных. Цементное крошево, металлолом, кабели, пластиковые трубы, бумага, тряпье – применение отыскалось всему. Всему, кроме костей.

– Хочешь сказать, здесь люди жили?! – хором возмутились близнецы. На лицах обоих отразилось недоверие пополам с ужасом. – Тут же… вон жуть какая!

Впереди показалась развилка. Эд сбавил ход, дожидаясь указаний жены.

– Далеко еще? – отрывисто буркнул он. – А то прямо мороз по коже. Как знать, кто тут по подвалам прятаться может. Мы их, конечно, в девятом году залили газом… но с тех пор все небось уже повыветрилось.

– Направо, – откликнулась Барбара. – Вон за тот холм.

Эд, переключившись на самую низкую передачу, осторожно перевалил канаву и выехал на боковую дорогу.

– Думаешь, эта старуха в самом деле нам чем-то поможет? – беспомощно спросил он. – Проклятье, я столько разного слышал… поди разбери, где правда, а где вранье. Сказки о старых ведьмах, умеющих воскрешать умерших, заглядывать в будущее, исцелять хвори и так далее, рассказывают уже пять с лишним тысяч лет.

– Так все это и происходит уже пять с лишним тысяч лет, – спокойно, уверенно отвечала жена. – Они всегда рядом. Всегда готовы помочь, только приди к ним за помощью. Я сама видела, как она исцелила сынишку Мэри Фулсом – помнишь, он еле ходил из-за сухой ноги? А медики его усыпить собирались…

– Ага, если верить этой твоей Мэри Фулсом, – резко оборвал ее Эд.

Машина запетляла, словно ощупью огибая иссохшие ветви древних деревьев. Едва развалины остались позади, дорога нырнула в полутемную гущу ползучих лиан и кустов, затмевавших солнечный свет. Моргнув от неожиданности, Эд зажег тусклые фары. Лучи фар заплясали по стене зарослей. Поднявшись накатанной колеей к гребню холма, машина миновала узенький поворот… а дальше дорога кончилась.

Приехали… Две пары изъеденных ржавчиной автомобилей перегораживали дорогу от края до края, а остальные пристроились на обочинах и среди кривых, узловатых деревьев. За машинами молча стояли люди – мужчины в тускло-серой униформе рабочих из коммун с семьями. Дернув кверху рычаг ручника, Эд ощупью отыскал ключ зажигания. Обилие эмблем самых разных коммун поражало: и все окрестные, и отдаленные, незнакомые… похоже, некоторым из ожидавших пришлось проделать путь длиной не в одну сотню миль!

– Тут всегда так. Вечно народу полно, – пояснила Барбара, пинком ноги распахнув мятую дверцу, и осторожно, прижимая к груди малышку, выскользнула из кабины. – Сюда едут за самой разной помощью, какая ни потребуется.

Толпа ожидавших не сводила глаз с грубоватой бревенчатой постройки – обшарпанного, обветшавшего, возведенного на скорую руку из чего попало пристанища военных времен. Стоявшие