Особое мнение - Филип Киндред Дик

Увидев вошедшего Курта, Жир-Башка, расплывшийся полулежа в громадном кресле, поднял пухлую руку.

– Чего тебе? – пробормотал толстяк. – О, а с ней что стряслось? Обморок?

– Рейнольдс ее прикончил, прикончил, прикончил! – завизжала Салли, пустившись в пляс вокруг Курта с сыном. – И мистера Перселла прикончит тоже! И любого другого, кто вздумает нам помешать!

Жир-Башка помрачнел; обвислые, поросшие редкой щетиной щеки толстяка зарумянились, покрылись жуткими багровыми пятнами.

– Что тут творится-то, а? – пролепетал он. – Что происходит?

– Корпус задумал подмять всех под себя, – пояснил Курт.

– Это они твою девушку?..

– Да.

Жир-Башка, с великим трудом сев прямо, подался вперед.

– И теперь Рейнольдс охотится за тобой?

– Да.

Толстяк неуверенно облизал жирные губы.

– Куда тебе нужно? – севшим голосом спросил он. – Хочешь, на Терру могу перебросить, или, к примеру…

Салли неистово взмахнула руками. Кресло Жир-Башки дрогнуло, ожило, подлокотники, сомкнувшись вокруг его тела, безжалостно впились в студнеобразное брюхо. Невольно срыгнув, Жир-Башка обмяк, смежил веки.

– Ты у меня пожалеешь! – нараспев протянула Салли. – Сам знаешь, что я с тобой могу сделать!

– Нет, на Терру мне ни к чему, – ответил Курт, подняв с пола тело Пат и кивком подозвав к себе сына. – Мне нужно на Проксиму VI.

Жир-Башка озадаченно сдвинул брови, не зная, на что решиться. Снаружи к порогу зала не без опаски стекались школьные служащие и телепаты из Корпуса. Коридоры гудели от топота и гула неуверенных голосов.

– Только посмей! – во весь голос завопила Салли, стараясь перекричать шум и снова переключить внимание Жир-Башки на себя. – Посмей только! Я тебя так!..

Приняв решение, Жир-Башка повернулся к Курту, но прежде нанес упреждающий удар. Миг – и на голову Салли с шипением хлынуло около тонны расплавленного пластика с какой-то терранской фабрики. Не успев хотя бы опустить вскинутой вверх руки, девчонка дрогнула, изогнулась и исчезла, растворилась в огненной массе без остатка – если не считать отзвуков ее вопля, разнесшихся эхом под сводами зала.

Жир-Башка устремил взгляд на Курта… и тут искажающая волна, направленная на него умирающей девчонкой, достигла цели. В преддверии межпространственного перемещения, окутанный облачком ряби, Курт успел мельком увидеть, что сталось с Жир-Башкой. Прежде он даже не подозревал, какими именно карами Салли пугает разжиревшего идиота, и теперь, видя ее угрозы воплощенными в жизнь, понял причину его нерешительности. За миг до того, как зал окончательно расплылся перед глазами, оставшись далеко позади, из горла Жир-Башки вырвался пронзительный вопль, грузное тело толстяка преобразилось, растекаясь по креслу сильнее прежнего.

Тут-то Курту и стало ясно, сколько мужества таилось в сердце безвольного овоща под жуткими складками жира. Прекрасно – или хотя бы отчасти – понимая, чем рискует, чем может поплатиться за неповиновение, Жир-Башка отважился помочь ему, и…

Необъятная туша Жир-Башки обернулась тряской, студенистой грудой мелких ползучих тварей. В кресле толстяка кишели, падая на пол, вновь забираясь наверх, собираясь группами и снова разъединяясь, тысячи тысяч, бессчетное множество мохнатых, перепуганных, лихорадочно перебиравших лапками пауков.

В следующую секунду огромный зал исчез. Перемещение завершилось.

Здесь время едва перевалило за полдень. Угодивший в густые заросли хвощей и лиан, поднялся Курт не сразу. Вокруг негромко гудели, собирая росу со стеблей на редкость вонючих цветов, местные насекомые. Казалось, красноватое небо пропечено поднявшимся в зенит солнцем насквозь. Издалека донесся протяжный, жалобный зов какого-то зверя.

Лежавший неподалеку сын встрепенулся, поднялся на ноги, бесцельно прошелся из стороны в сторону и наконец подошел к отцу.

Курт с трудом встал. Одежда его превратилась в лохмотья, со щеки к уголку рта текла кровь. Помотав головой, он встряхнулся и огляделся вокруг.

Тело Пат обнаружилось рядом, в нескольких футах от них – лежало в траве, точно смятая, сломанная кукла, опустевшая скорлупа, лишенная какой-либо жизни.

Подойдя ближе, Курт присел на корточки, долгое время рассеянно, отстраненно смотрел на нее, а затем наклонился, подхватил Пат на руки и поднялся.

– Идем, – сказал он Тиму. – Пора в дорогу.

Путь оказался неблизким: Жир-Башка перебросил их в самую гущу, в буйный хаос лесов Проксимы VI, отделявших селение от селения. Наконец, дойдя до опушки зарослей у края открытого поля, Курт остановился передохнуть. Вдали, над стеною деревьев, поникших, точно плакучие ивы, тянулся к небу извилистой струйкой синеватый дымок. Печь гончара… а может, кто-нибудь выжигает подлесок?

Вновь подхватив Пат на руки, Курт двинулся дальше. Стоило ему, с треском проломившись сквозь кусты, выйти на дорогу, скованные ужасом поселяне замерли кто где стоял. Некоторые пустились бежать, остальные, оставшись на месте, в растерянности уставились на чужака с идущим рядом мальчишкой.

– Ты кто такой? – рявкнул один из них, нащупывая рукоять колуна. – Что это у тебя?

Отведенному вместе с Тимом к грузовику Курту позволили уложить Пат в кузов, рядом со штабелем грубо отесанных бревен, и довезли обоих до ближайшего селения. По счастью, до него оказалось не так уж далеко – всего-то около сотни миль. Там их накормили, Курту выделили из общинных запасов грубый рабочий костюм, выкупанного Тима отдали под присмотр одной из пожилых женщин, а после созвали общий совет.

Усаженный вместе со всеми за исполинский, грубой работы стол, заваленный остатками полуденной трапезы, Курт нисколько не волновался. Решение селян он знал заранее, предвидел его без труда.

– Безнадежно, – объяснил ему местный староста. – Такое ей не излечить. У девчонки, считай, нет ни мозга, ни верхнего ганглия, да и от спинного мозга мало что осталось.

Курт выслушал все это молча, а когда все разошлись, выпросил у старосты видавший виды фургончик, усадил в него Тима, погрузил Пат и покатил дальше.

В селении Пат обо всем уже знали: коротковолновая связь у колонистов имелась. По приезде Курта бесцеремонно выдернули из кабины, и вокруг вскипел, забурлил сущий пандемониум: шум, крики ярости, безжалостные тычки со всех сторон, калейдоскоп раскрасневшихся, искаженных скорбью и ужасом лиц… Казалось, толпа вот-вот стопчет его, разорвет на части, но вскоре братья Пат, растолкав сбежавшихся земляков, расчистили Курту путь к своему дому.

– Да, без толку, – подтвердил и отец Пат. – К тому же старуха, по-моему, отошла в мир иной: давненько носу сюда не кажет… Жила она вон там, наверху, – пояснил глава семейства, махнув рукой в сторону гор, – и раньше нередко спускалась к нам, но я уже сколько лет ее не видал…

Внезапно он с силой встряхнул Курта за грудки.

– Поздно, проклятье, поздно! Она мертва! Назад ее не вернешь!

Все это Курт также выслушал молча. Какие-либо пророчества ничуть его не интересовали. Стоило близким Пат замолчать, он подхватил ее тело, отнес обратно в фургон, позвал Тима и снова отправился в