Мистер Морг - Роберт Рик МакКаммон

сосновой хвои, чтобы защититься от моросящего дождя. Мэтью не тревожило, что он промокнет, но почему бы не устроиться хоть немного поуютнее?

Но приготовления Странника еще не были закончены: соорудив укрытие, он тут же принялся разводить костер. Для этого он набрал ломаных сосновых иголок, кусочков сосновой коры и тонкой, белой как бумага бересты, стараясь найти трут посуше. Чтобы добыть искры, он не стал, как ожидал Мэтью, тереть друг о друга две палочки, но использовал способ, к которому прибег бы любой бывалый зверолов-англичанин: принялся ударять кремнем по кресалу. Странник трудился сосредоточенно и терпеливо, подбрасывая язычкам пламени кору и обломки веток. Вскоре у них разгорелся вполне приличный костер, у которого можно было согреться.

Лук и колчан индейца, его пояс с бахромой, на котором он носил нож, и сумка из сыромятной кожи лежали на земле. Он посидел, прислонившись спиной к одному из валунов, погрел руки, а затем открыл сумку и вытащил из нее черный, маслянистый кусок вяленого мяса размером с кулак. Он отрезал от него немного и дал Мэтью, которому было уже все равно, говядина это, оленина, медвежатина или бобровый хвост. Возможно, это и был бобровый хвост: мясо пахло резко и жевалось долго, но в животе тут же разлилась приятная теплота — как от лучшей грудинки в заведении Салли Алмонд. Странник поел, отрезал еще ломтик для Мэтью, потом для себя и убрал оставшееся в сумку.

— И все? — спросил Мэтью.

— Достаточно.

Теперь понятно, отчего он такой худой, подумал Мэтью. И пусть ему по-прежнему хотелось есть, о том, чтобы просить добавки, не могло быть и речи. Посидев немного с вытянутыми ногами, он не знал, сможет ли снова встать. Да, утром сознанию предстоит побороться с материей. Сидя в тепле, в оранжевом свете костра, он почувствовал, как сильно устал — еще чуть-чуть, и совсем не сможет двигаться. Но он также знал, что если закрыть глаза, то снова увидит последствия кровавой расправы в домике Джона Бертона и услышит, как там жужжат мухи.

Верный своему слову, Странник нашел помятое место в зарослях, где кобыла Абернати сбросила с себя Морга. Индеец встал на колени, обнаружил среди мертвых листьев следы Морга и объявил Мэтью, что преследуемый ими зверь направился вглубь леса, держа курс на юго-запад. Видимо, решил какое-то время держаться подальше от дороги, заключил Мэтью, — по крайней мере, пока его не будет отделять от констебля и тех, кто пообещал содрать с него шкуру, расстояние в несколько миль. Мэтью предположил, что Морг или повернет, чтобы потом выйти на дорогу, или, может быть, найдет какой-нибудь другой, мало кем хоженный путь в Филадельфию.

— …Выйдем, как только солнце встанет, — сказал Странник, подбрасывая в костер хвороста. — То есть на рассвете мы уже должны будем двигаться.

— Понимаю.

Странник внимательно смотрел на него. Лицо его было непроницаемо.

— Вы неплохо себя показали сегодня.

— Для англичанина?

— Да.

— Спасибо, — сказал Мэтью.

Так ли хорошо он покажет себя завтра — это уже другой вопрос.

— Если мы будем двигаться быстро, а он медленно, то сможем догнать его завтра во второй половине дня. Я надеялся, что он повредил себе что-нибудь, когда падал, но он не хромает.

— Жаль, — только и смог пробормотать Мэтью, пытаясь удержать глаза открытыми.

— Да, для нас это плохо. Зато ему не удалось достать лошадь. — Странник закутался в свою накидку. — Послушайте меня, Мэтью.

Настойчивая нотка в его голосе заставила Мэтью отогнать от себя темноту.

— Я собираюсь сейчас поспать. Мои демоны найдут меня. Вы меня не будите, что бы ни услышали. Не трогайте меня. Понимаете?

— Да.

Ничего больше не сказав, Странник свернулся клубком под накидкой и, кажется, полностью растворился в ее складках.

Мэтью посидел еще пару минут, пока его подбородок не упал на грудь. Огонь продолжал гореть, успокаивающе согревая. Мэтью вытянулся рядом с костром, слушая мирное потрескивание горящих веток и едва слышный стук дождя по настилу над укрытием. Глаза его были закрыты, и он снова увидел кровавый ужас в доме преподобного Бертона, песика с переломанной спиной и разбитое лицо Тома, но хуже всего было то, что он мысленно видел, как Морг все идет и идет где-то там, в ночи, как этот монстр проходит милю за милей, готовый убивать.

А потом, как с обрыва, Мэтью провалился в милосердный сон.

Проснулся он так же внезапно.

Он тихо лежал в сонном тумане и слушал звуки ночи.

Где-то далеко ухнула сова. Потом еще раз и еще.

Дождь, кажется, перестал. Больше не было слышно, чтобы он капал.

Снова ухнула сова. Та же или другая? Звук вроде бы донесся с другой стороны, поближе.

Мэтью открыл опухшие от сна глаза. В почти догоревшем костре тлели красные угольки. И тут из-под накидки Странника, как в тот раз из его жилища, послышалось причитание, оно становилось все громче и закончилось не то судорожным вздохом, не то мольбой о пощаде. Некоторое время все было тихо, потом крик раздался снова, он стал прерывистым, хриплым, а на последних душераздирающих нотах превратился в сдавленный стон.

Заговорила сова. Странник затих, но Мэтью слышал, что дышит он часто, как будто пытается убежать от кого-то и знает, что это невозможно.

Мэтью невольно поежился. Похолодало, угольки костра почти совсем не грели. Он тихо, осторожно протянул руку, чтобы взять несколько палочек, собранных Странником для поддержания огня, и когда он бросил их на головешки, одна из палочек треснула — не резко, совсем тихо, — так мог бы наступить на землю сапог человека, крадущегося среди сосен.

Темно-зеленая накидка взметнулась вверх. Опешив, Мэтью посмотрел в лицо проклятому.

Кожа на черепе Странника словно бы еще больше