Мистер Морг - Роберт Рик МакКаммон

— Ты останешься тут, — ответил ему Странник. — Ты не в состоянии идти дальше. Можешь сопротивляться сколько угодно — только вымотаешься еще больше. Сейчас придет доктор, полежи тихо.

Все время, пока Странник говорил, Том отрицательно мотал головой.

— Не указывайте мне, что делать, — прохрипел он и протянул руку, чтобы ухватиться за жилет Мэтью и подняться с кровати. Но пальцы его совсем ослабли, и этот порыв был последней вспышкой. — Я убью его, — едва слышно прошептал он с тихим стоном.

Но даже у сильного желания отомстить есть свои пределы. Пальцы Тома расцепились, рука выпустила жилет Мэтью, голова откинулась на набитую соломой подушку, и через секунду его одолел сон. Исполосованная бритвой грудь поднималась и опускалась от ровного дыхания, но его свеча погасла.

Доктор прибыл в сопровождении Сары Дженнингс и следовавшей за ней собственной жены. Гриффин, серьезный молодой врач, был всего лет на десять старше Мэтью. У него были песочно-коричневые волосы и острые карие глаза. Он сразу оценил раны Тома и тотчас же попросил Сару принести чайник с горячей водой. Жена Гриффина стала раскладывать бинты, а сам он — готовить свой набор для зашивания. Странник и Мэтью вышли из комнаты.

— Благодарю вас за то, что приняли мальчика, — сказал Странник преподобному Дженнингсу в дверях, не обращая внимания на собравшуюся у забора кучку зевак; вытягивая шеи, те пытались увидеть, что происходит в доме священника. — Надеюсь, доктор его подлечит?

— Насколько это возможно, — ответил Дженнингс. — После того, что с ним случилось.

— Да, хлебнул он горя. А вы будете к нему внимательны?

— Конечно. Даю вам слово.

— Что его ждет дальше? — спросил Мэтью.

— Я полагаю, что, когда он сможет вставать и передвигаться, ему придется сделать выбор. Некоторым фермерам здесь нужны помощники, но, с другой стороны, в Филадельфии и Нью-Йорке есть сиротские приюты.

Мэтью ничего не сказал. Для Тома это будет трудный выбор. Скорее всего, мальчик в одну прекрасную ночь просто сбежит, подумал он.

— Спасибо вам, что привели его, — сказал священник Страннику. — Это очень христианский поступок.

— Для индейца? — приподнял бровь Странник.

— Для кого угодно, — последовал ответ. — Да пребудет Господь с вами обоими.

Они покинули дом священника, и Мэтью прошел вслед за Странником сквозь небольшое скопление людей к торговому посту. Не такой уж и плохой городишко, подумал Мэтью, хоть и расположен на самом краю западного пограничья. Он увидел огороды, фруктовые деревья. Смеркалось, в окнах уже горели фонари. По количеству домов он заключил, что здесь живет от семидесяти до ста человек, а за его пределами, конечно же, есть еще фермы и сады. Было тут, кажется, и что-то вроде небольшого делового квартала с кузницей, таверной и двумя-тремя другими лавками. Местные жители смотрели на него и Странника без удивления и неподобающего любопытства: индейцы в фактории, разумеется, не были редкостью. Да и явно же Странник бывал здесь не раз и был знаком с преподобным Дженнингсом. Что ж, слава Богу, о Томе позаботятся, и Мэтью может теперь полностью сосредоточиться на своей цели.

Они поднялись по каменным ступенькам на крыльцо. Курильщики трубок все еще сидели там, а мальчик ушел. Один из них крикнул:

— Странник! Что за переполох?

— Вам придется спросить об этом у священника, — вежливо, как благовоспитанный англичанин, ответил индеец.

В помещении, освещенном лампой, за прилавком сидел коренастый широкоплечий человек в потрепанном, пожелтевшем парике и выцветшем красном мундире, к которому были прикреплены, кажется, военные медали. Он сказал зычным голосом:

— Здорово, Странник!

— Здравствуй, Джейко.

Голубыми глазами навыкате, посаженными на лице, похожем на засохшую грязь, Джейко оглядел Мэтью, а затем снова посмотрел на индейца. С одного его уха свисало шесть колец, а с другого — четыре.

— Кто это с тобой?

— Мэтью Корбетт, — сказал Мэтью, протянул руку, чтобы поздороваться, и увидел протянутый в ответ кусок дерева, из которого было вырезано подобие руки, для усиления сходства подкрашенное, с выточенными ногтями и высеченными костяшками пальцев. Мгновение поколебавшись, Мэтью, как положено джентльмену, пожал это изделие из древесины.

— Джейко Милчел. Рад познакомиться. — Взгляд его выпученных глаз снова устремился на Странника. — Куда это ты так вырядился? Никогда не видел, чтоб ты раскрашивался в черный цвет. Ой! Ничего не случилось?

— У меня дело тут одно.

— Просто хотел удостовериться, что вы, ребята, не вышли на тропу войны. С чем пришел?

За время этого разговора Мэтью успел осмотреться. Первым его впечатлением было, что он попал в какой-то бедлам для торговцев. Старое, как борода Моисея, это строение, очевидно, было первым в Бельведере: от взгляда на его кривые стены с заделанными глиной щелями начинала кружиться голова, а половицы коробились чередой пугающих подъемов и провалов. На полках лежали одеяла, постельное белье, глиняные тарелки и чашки, деревянные миски и столовые приборы, молотки, пилы, топоры, ножницы, бутылки, невероятно широкий ассортимент банок и коробок, парики, тапочки, сапоги, бриджи, юбки, платья, сорочки и несметное число других вещей. Но всеми ими, видимо, или успели хорошо попользоваться, или они заплесневели. На полу валялись части плуга, а в углу к стене были прислонены два колеса от фургона. На десятках колышков по стенам висело неимоверное количество блуз, галстухов, камзолов, кожаных ремней, треуголок, шапок, сюртуков, халатов и ночных рубашек — тоже зеленоватых от плесени. Мэтью решил, что это добро, наверное, осталось после умерших людей.

— Мы ищем одного человека, — может быть, он здесь проходил, — сказал Странник. Лицо его выглядело особенно устрашающе, оказавшись с одной стороны в желтом свете лампы, а с другой — в синей мгле, проникавшей сквозь грязные окна. — Мэтью, расскажите, как он выглядит.

— Он с бородой. Ее можно назвать лоскутной.

— А, этот! — Милчел кивнул. — Вчера заглядывал, в это время примерно. Спрашивал, нельзя ли