Лимонный хлеб с маком - Кристина Кампос

в ожидании невзрачная супружеская пара и одинокая женщина, из каждой поры кожи которой исходила печаль. Марина кратко приветствовала их, вызвав ответное совместное бормотание, но встречных взглядов все постарались избежать.

Появилась сотрудница, сухо представилась и провела их в маленькую комнату с десятью партами, расставленными по кругу, белой доской на стене, офисным столом и проектором.

Сотрудницу звали Мартой. Она – психолог и педагог; в течение десяти лет отвечает за усыновление на острове, в Майорканском институте социальных дел. Она должна сопровождать их в том, что, как предупредила в первую же минуту своего выступления, станет очень долгим процессом.

Марта собиралась повторить речь, которую произносила около сотни раз с тех пор, как ее назначили должностным лицом городского совета Пальмы. Сохраняя дружелюбие, говорила быстро и четко. Подойдя к доске, начертала фломастером:

– Международное усыновление.

– Национальное усыновление.

– Усыновление проблемных детей.

Она пояснила, что существуют три весьма разных процесса усыновления, и спросила присутствующих, какой тип они желали бы осуществить. Невзрачная пара хотела усыновить ребенка за границей, желательно в Китае. Пухлая мать-одиночка объяснила, что не против завести ребенка с особыми потребностями, она готова усыновить его по так называемому зеленому билету. Марина, не объясняя своих отношений с Наоми, сказала, что удочерит ее в Эфиопии.

– Если вы уверены, что хотите взять ребенка в Эфиопии или в Китае, то можете указать лишь одну страну. Но у вас есть возможность выбрать две, и я советую так и сделать.

Она посмотрела на замужнюю женщину и продолжила:

– В Китае уже целое поколение не хватает женщин. Десять лет назад там происходило массовое усыновление, но китайское правительство давно закрыло возможности, которые предлагались.

Марта разговорилась о некоторых из двадцати четырех стран, с которыми у Испании имеется соглашение об усыновлении. Процесс усыновления китайского ребенка сильно отличался от усыновления эфиопского.

Она взяла маркер и написала на доске:

Когда Марта напоследок упомянула «судимость», это вызвало удивление Марины и остальных присутствующих. Но никто не решился задать вопрос, и ждали уточнений от психолога.

Марта объяснила по пунктам все написанное на доске. Она сообщила о минимальном материальном уровне, требуемом испанским правительством для усыновления: пары без детей должны зарабатывать двадцать четыре тысячи евро «чистыми» в год; семейная пара с ребенком – двадцать восемь тысяч; с двумя детьми – тридцать две тысячи евро. А семьи с одним родителем – восемнадцать тысяч евро. Марина достигала этого уровня, поэтому смогла перевести дыхание.

Будущим приемным родителям предстояло обратиться в Службу социального обеспечения для общего физического и психологического обследования. Наконец, чтобы получить справку о несудимости, нужно посетить Министерство юстиции и попросить форму номер 790. Никто из присутствующих ничего не спросил; они выполнят всё, и точка. Даже если требуется удостоверить, что ты не преступник, сделают и это.

– Как только вы предъявите мне все необходимые документы, мы начнем групповой курс обучения приемных родителей. Затем перейдем к индивидуальному обучению и к заключительному личному собеседованию у вас дома, где будет жить ребенок. По окончании курса оформляется так называемый сертификат пригодности. Весь процесс занимает примерно девять месяцев.

Марта глотнула воды из пластиковой бутылки.

– Если психосоциальная команда Майорки сочтет, что вы подходите для усыновления ребенка…

Марта сделала паузу, зная, что следующие ее слова ранят сидящих перед ней четырех человек.

– После того как вы получите положительный сертификат о пригодности, вам придется ждать от двух до девяти лет, прежде чем ребенок окажется у вас дома.

Марина ощутила резкий толчок в сердце. Она не смотрела ни на кого из присутствующих, но была уверена, что все они испытывают такую же глубокую тоску. От двух до девяти лет? Тогда это не имеет смысла. Если повезет, в 2014 году Наоми приедет на Майорку. А что будет делать девочка все это время в жалком приюте? Ну вот, к печали добавился и резкий удар.

– Я должна быть честной, не могу вас обманывать, – угодливо добавила Марта.

Она раздала присутствующим коричневый конверт.

– В нем вы найдете заявление и другие документы, которые нам понадобятся перед началом курса по усыновлению.

Без одной минуты четыре она распрощалась и поспешила к двери. Ее родная дочь выходила из детского сада через двадцать минут. Марта торопливо вошла в лифт, да так неловко, что столкнулась с охранником в оранжевом жилете, который выходил, потягивая кофе из пластикового стакана. Столкновение двух чиновников привело к тому, что напиток пролился на жакет Марты. Она с убийственным выражением лица сказала охраннику по-майоркански, не повышая голоса: «Ты с ума сошел, что ли? Глянь, какое пятно мне посадил!»

Марина села на кровать и поправила подушки. Вскрыла коричневый конверт, который получила от психолога, и вынула письмо объемом в сотню страниц. Заголовок первого листа гласил:

Марина вспомнила фразу психолога: «Советую указать две страны усыновления».

На другой странице перечислены двадцать шесть стран, с которыми правительство Испании подписало соглашение об усыновлении. Они следовали в порядке латинского алфавита: Боливия, Болгария, Бразилия, Колумбия, Кот-д’Ивуар, Китай, Сальвадор, Эквадор, Эфиопия, Филиппины, Гондурас, Индия, Казахстан, Мадагаскар, Мали, Мексика, Никарагуа, Перу, Польша, Доминиканская Республика, Румыния, Россия, Сенегал, Шри-Ланка, Таиланд, Вьетнам.

Она ознакомилась с условиями, выдвигаемыми властями каждой страны. Не все они разрешали усыновление матерям-одиночкам. Как семья с одним родителем, Марина могла взять ребенка в России, Китае, Перу. Она перестала изучать список. Зачем? Ее единственное намерение – стать матерью девочки, которой помогла появиться на свет.

Марина вынула шариковую ручку и поставила на прошении крестик против пункта «Страна 2».

На последнем сшитом листе бумаги указывалась сумма, подлежащая выплате странам происхождения детей. Чтобы усыновить русского ребенка, нужно отдать правительству России тридцать тысяч евро. За китайского мальчика – пять тысяч. В странах Латинской Америки сумма варьировалась от семи тысяч до девяти тысяч евро. А Эфиопии Марина должна будет отсчитать десять тысяч евро. «Дешево-дорого»: два уточняющих слова, прозвучавших в ее голове, показались непристойными. Однако, как ни крути, суровая реальность в том, что усыновить русского ребенка было в три раза дороже эфиопского и в шесть раз дороже китайского мальчика.

Она закончила заполнять бумаги и вложила их обратно в коричневый конверт. Открыла ящик прикроватного столика и водрузила конверт поверх фирменного блокнота «Молескин» и стетоскопа.

Марина улеглась на кровать и накрылась шерстяным одеялом Лолы, выключила ночник и посмотрела в окно. Перистые облака закрывали луну. «От двух до девяти лет…» И это притом, что можно