Испорченный король - Ноа Хоуп

маска, но глаза… в них читалась такая ледяная ярость, что у меня перехватило дыхание. Он тут же обвёл взглядом комнату, и когда его глаза остановились на безжизненном теле сына, старший Смирнов молниеносно выхватил пистолет и нацелил его на меня.

– Кто ты такая? – прорычал он, его голос был низким, хриплым, вибрирующим от едва сдерживаемой ярости. – И что здесь… произошло?!

– Я… мать Раи. – прошептала я, с трудом разлепляя пересохшие губы. Страх, холодный и липкий, снова сковал меня, но отступать было некуда. – Твой сын… он разрушил мою жизнь. Продал меня в рабство… как вещь… как животное… Забрал мою дочь. Но… я ни о чём не жалею. Игорь заслужил куда худшую смерть.

– Что ты… – Олег сделал шаг ко мне, его лицо исказила гримаса боли и гнева. – Что ты несёшь?! Игорь… он… мёртв?!

– Правду! – крикнула я, голос сорвался на хрип. – Игорь издевался надо мной годами! Украл у меня всё! И теперь он, наконец, заплатил за это!

Ярость Олега, казалось, достигла своего апогея. Его лицо побагровело, желваки заходили, руки задрожали.

– Ты заплатишь за это, сука! – прорычал он, направив дуло мне прямо в грудь.

Выстрел.

Острая боль пронзила моё тело. Я вскрикнула и упала на пол, тёмная пелена застилала глаза. Мир вокруг поплыл, расплылся в багровом мареве. Кровь горячей волной растекалась по шелковому белью, обжигая кожу. Олег медленно подошёл ко мне и направил пистолет мне в голову.

– Чтобы ты сгнила в аду! – прорычал он, его голос дрожал от ярости.

Я закрыла глаза, приготовившись к смерти. В голове мелькнул образ Раи, её звонкий смех, её тёплые объятия.

Прости меня, моя девочка… Мама не смогла…

Раздался выстрел. И я провалилась во тьму.

Глава 37. Доменико

Я опоздал…

Эта мысль пронзила меня, как острое лезвие, когда я увидел Настю, лежащую на полу в луже крови, с закрытыми глазами. Моё сердце на мгновение замерло, сжалось в болезненном комке, и меня охватила паника. В этот момент мне даже показалось, что у меня случился сердечный приступ. Но потом я услышал слова Олега, хриплые, полные ненависти:

– Чтобы ты сгнила в аду!

В этот момент сердце забилось вновь с бешеной скоростью, толкая по венам кровь, смешанную с адреналином и неистовой яростью. Я действовал на инстинктах, не раздумывая ни секунды. Выхватив пистолет из-за пояса, прицелился и выстрелил. Одна пуля. Точно в цель. Прямо в лоб этого ублюдка, который посмел причинить боль моей девочке.

Хотя после всего, что я наговорил ей в ресторане, после той лжи, которую я изрыгнул, защищая её, называть Настю «моей» было, мягко говоря, неправильно. Но у меня были веские причины, и я молился всем святым, чтобы она нашла в себе силы понять меня, когда мы, наконец, поговорим… Когда я смогу объяснить ей всё. Наконец-то…

Месяц без моей Белоснежки был грёбаным адом. Я и не подозревал, что могу быть настолько зависим от человека. Не мог спать, не мог есть, с трудом выполнял свои обязанности – и как босса Коза Ностры, и как генерального директора множества легальных бизнесов. К тому же Неро до сих пор не вернулся к своим делам. Этот идиот, слава богу, вышел на связь, и я знал, что он жив-здоров, но это не сильно облегчало ситуацию.

Алессио с Марселой были рядом, поддерживали, как настоящая семья. Конечно, брат устроил мне скандал, невестка прочитала нравоучительную лекцию о том, как нельзя обращаться с женщинами. Но они поняли, пусть и не сразу, почему я наговорил Насте все эти ужасные слова, которые дались мне с огромным трудом, как каждое из них разрушало меня изнутри.

Я бросился к Насте, упал перед ней на колени. Весь мир сузился до её бледного лица, обрамленного рассыпавшимися по полу шелковистыми прядями светлых волос. Глаза оставались закрытыми, длинные ресницы дрожали. На плече расплывалось багровое пятно, тёмная дырочка от пули. Я успел и опередил выстрел Олега, направленный в голову моей девочки, но даже это ранение… могло иметь серьёзные последствия.

– Настя! – мой голос сорвался, превратившись в хриплый шёпот. – Amata, пожалуйста, открой для меня свои прекрасные глаза.

(P.S в переводе с итальян.языка – «Amata» – любимая).

Я прижал пальцы к её шее, нащупывая пульс. Слабый, нитевидный, еле уловимый, но… он был!

Она жива. Meno male!

(P.S в переводе с итальян. языка – «Meno male!» – Славо Богу).

Обхватив её лицо ладонями, я нежно провёл бо́льшим пальцем по её щеке, стирая слезинку, застывшую на коже.

– Настя, amore mio… – прошептал я, мой голос предательски задрожал. – Прости меня…

Её глаза медленно открылись. Затуманенный взгляд, словно сквозь пелену, остановился на мне. В нём читалась боль, страх… и что-то ещё… Нежность? Облегчение? Что-то неуловимое, что я не мог расшифровать. И от этого непонимания сердце сжалось ещё сильнее.

– Доменико… – прошептала она, её голос был слабым, едва слышным. – Это… ты…?

– Да, amore mio, всё закончилось. – ответил я, склоняясь над ней. – Теперь ты и Рая в безопасности. Прости, что так долго… Что не смог уберечь тебя от этого кошмара… от этих… ублюдков…

– Я… слышала выстрел. – прошептала она, её голос слабел с каждой секундой. Веки задрожали, и глаза начали закрываться.

– Настя! – я в панике схватил её за руку, сжимая её пальцы, боясь, что она ускользнёт от меня. – Biancaneve, останься со мной! Не смей закрывать глаза! Слышишь?! Amore mio, ti prego!

(P.S в переводе с итальян. языка – «Amore mio, ti prego!» – Любовь моя, пожалуйста!).

Я прижал её ладонь к своим губам, целуя нежную кожу, шепча слова любви, молитвы, проклятия – всё смешалось, превратившись в хаотичный вихрь.

– Настя, посмотри на меня! – я осторожно приподнял её голову, стараясь не причинить ей боли. – Я здесь! Всё будет хорошо! Обещаю! Только не отключайся, пожалуйста!

Её взгляд, затуманенный болью, снова сфокусировался на мне. В нём мелькнул слабый проблеск сознания.

– Доменико… больно… – захныкала она, её голос был едва слышен.

– Я знаю, amore mio. – я осторожно коснулся её раненого плеча, чувствуя, как под пальцами проступает липкая влага. –