Корнеслов - Дмитрий Вилорьевич Шелег

Глядя на развалины крепости, Тихомир задумчиво произнес:

– Какие величественные были стены.

Историческим центром селения является каменная крепость, построенная на мысу, образованном реками.

Укрепление строилось в эпоху торжества огнестрельного оружия и поэтому было полностью приспособлено к его использованию – снабжено мощными стенами и пятью башнями. Толщина его стен достигает 7 метров, а высота – 12 метров. Высота пушечных трехъярусных башен – до 19 метров, а ширина в основании – до 25 метров.

Тимофей поправил его:

– Это – пряслы.

Тихомир вопросительно посмотрел на него.

Тимофей объяснил:

– Прясло в русском оборонительном зодчестве означает участок крепостной стены между двумя башнями.

Марфа вклинилась:

– Так ведь прясло – это круглый грузик с дырочкой для веретена, чтобы крепить на нем пряжу.

Тимофей подтвердил:

– Слово является ветвенным от пряду с мыслью о сопряжении.

Тихомир призадумался.

Тимофей спросил у него:

– Какой корень мы связывали с понятием сопряжения или соединения?

За него ответила Марфа:

– Ты говорил нам про корень пл. Слово плету объясняет сближение вещей вплоть одна с другою и их соединение посредством извивания одной из них вокруг другой.

Тимофей был удовлетворен ответом.

Марфа довольно улыбнулась.

Тихомир недопонимал:

– Так там – плету, а тут – пряду.

Тимофей пожал плечами:

– Это слово с похожим значением, но от другого корня.

Марфа догадалась:

– Ряд.

Тимофей утвердительно кивнул ей:

– Мысль, подавшая повод к названию, – та, что слову ряд или ряды всегда сопутствует понятие о некоторых пространствах или промежутках, находящихся между ними.

Тихомир догадался:

– Получается, что, когда через ряд раствора мы кладем ряд камней, то прядем стену – прясло.

Марфа дополнила:

– И когда нитки с куделя идут рядами, получается пряжа.

* * *

Немец остановил телегу в сосняке у берегового склона.

Лихо спрыгнув с нее, он привязал кобылку к дереву.

Порывшись в телеге, достал топорик.

Поискав глазами подходящую ветку сосны потолще, отрубил ее с двух наклонных встречных ударов.

Тихомир с интересом наблюдал, как Немец основательно принялся что-то мастерить.

Тот ловко разделил оголовок ветки на четыре секции. В образовавшиеся трещины вставил небольшие прутики, чтобы их расширить до зазоров в палец. Скрутив трут из сухой травы и сосновой иглицы, он закрепил его в зазорах оголовка. С внешней стороны оголовка нарубил засечки, да так, что ветка стала почти пушистой. В завершение он натесал сосновой стружки и полностью заполнил ей оголовок.

Тимофей объяснил:

– Он сделал сосновый факел. Такой факел может гореть больше часа. А уже разгоревшийся не остановит ни дождь, ни ветер.

* * *

Немец, внимательно осмотревшись по сторонам, махнул рукой: «За мной».

* * *

Несмотря на то, что путешественники были налегке, спуск по крутому склону оказался для них непростым.

Несмотря на то, что все были налегке, спуск по крутому склону оказался для них непростым.

Немец привычно пробирался сквозь прибрежные кусты, подгоняя спутников частыми взмахами рук.

* * *

На самом берегу остановились.

Невдалеке показался небольшой деревянный причал.

Тимофей спросил Немца:

– Будем ждать лодку?

Тот отрицательно покачал головой и приложил палец к губам: «Тихо».

Еще раз внимательно осмотревшись, он махнул головой: «За мной».

* * *

Чиркнула спичка, и ярко вспыхнувший факел осветил подводную галерею под Волховом.

Немец шел первым, остальные по щиколотку в воде – гуськом за ним.

Все с опаской осматривали нависшие над головами рыхлые от сырости каменные своды. В полумраке их вид казался особенно зловещим. Стены прохода были покрыты густой массой бледно-зеленой плесени.

* * *

Марфа поскользнулась, ойкнула и, не зная, за что схватиться, одной рукой прижимая к себе Петра, второй оперлась на стену. Ее рука, не встречая твердой опоры, начала уходить прямо в жижу.

Тихомир успел подхватить Марфу. Она испуганно прижалась к нему.

* * *

Над головами стоял гул от перекатывающихся волн.

Все это угнетало до того, что терялось соображение, и вязнувшие в грязной тине ноги отказывались служить.

Чем дальше, тем больше зловонный воздух становился удушливым.

Наконец от спертости воздуха факел начал моргать и в конце концов погас.

Немец пробовал заново разжечь его, но и спички не загорались.

Тимофей, задыхаясь, согнулся и прохрипел:

– Надо ползти.

Тихомир помог Марфе перевязать Петра на спину.

Все, сдерживая дыхание, опустились на четвереньки и поползли.

Цепочку замыкал Тихомир.

* * *

Тихомир слышал о людях, развлекающихся лазаньем по пещерам, о том, как кто-нибудь из них застревал и умирал от удушья. Его охватил ужас, но инстинкт самосохранения заставлял продираться вперед. На четвереньках он не ползал с детских лет – шея мучительно зудела, а локти и колени при каждом рывке неприятно терлись о скользкие камни.

Он никогда в жизни не был так испуган и, задыхаясь, начал резко и часто дышать.

Панику прервал удар по его лбу подошвы Марфы, которая ползла впереди.

Тихомир глубоко, как в последний раз, вдохнул и…

Эпизод 4. Крепость

2 июля 1862 года, Старая Ладога

…увидел свет.

* * *

Вышли внутри крепости.

Вблизи она представляла собой жалкое зрелище. Кругом была печать давнего разрушения: рассыпавшиеся своды, каменные массивы, грозящие сиюминутным падением, изгрызенные веками гребни стен и башен. Все это среди общего безмолвия дышало чем-то давно отжившим. Впечатление усугублялось множеством могильных крестов кладбища, расположенного прямо внутри крепости.

Только белесая каменная церковь, приютившаяся с давних времен у крепостных стен, была единственным светлым бликом на этой унылой картине.

Тимофей смерил взглядом все семь саженей от земли до самого кончика креста на световой главе:

– Это церковь Святого Георгия, которая стоит здесь с XV века.

В течение всего XVI века прямых нападений на крепость не было.

Ее боевая роль проявилась в начале XVII века – в период шведской интервенции. В 1610 году Ладога была захвачена и к 1617 году была тотально разорена. В ней осталось всего 27 дворов, а все остальное было в руинах.

Власти неоднократно обращались в Москву с просьбами отремонтировать крепость, ибо «мимо Ладоги немецкие посланники и гонцы и торговые люди проезжают почасту, городовое нестроение видят» и «тот каменный город весь стоит без кровли и починки многие лета и в башнях мосты от мокроты, от дождю и от снегу все сгнили и провалились». Но починка крепости так и не состоялась.

Вероятно, крепость полностью погибла бы, если бы не ее реставрация, развернувшаяся в наши дни. К 1978 году были воссозданы две башни – Климентовская и Воротная, а также прясло между ними.