Пророчество о пчелах - Бернард Вербер

они толкают ее и спускаются в подвал. Им ничто не препятствует, вот только никаких бочек они не находят, только швабры, ведра и упаковки моющих средств.

Правда, под половиком имеется люк. Они спешат его открыть и натыкаются на тайник… совершенно пустой.

Вот это разочарование!

– Это было именно здесь! – восклицает Александр, желающий любой ценой доказать дочери, что его старинное воплощение, а значит, и он сам играют первую скрипку во всем, что касается пророчества.

Они шарят по всем углам.

– Здесь что-то приключилось, в результате чего пророчество исчезло, – заключает Рене. – Может, тогда же, при Клотильде и Эвраре?

– Помнится, у двери стояла стража, – говорит Александр.

– Эврар находился этажом выше, – напоминает Рене.

– Клотильда тоже.

Александр натыкается на вязанку хвороста, оказывающуюся на поверку ржавыми мечами, завернутыми в пыльную мешковину.

– Это же надо так небрежно относиться к историческим реликвиям! – негодует он, пробуя пальцем острие ржавого меча.

На рукоятках некоторых мечей изображен пламенеющий крест.

Рене упорно разглядывает пустой тайник.

– Оно было здесь… – твердит он.

– Было, да сплыло, – говорит Мелисса. – А вы на что надеялись? Что с 1291 года ваше пророчество пролежит в одном и том же месте?

Двое мужчин обескураженно переглядываются.

– Кто знает, что могло произойти с тех давних пор! – продолжает Мелисса.

Теперь Александр и Рене переглядываются, как два заговорщика.

Как же мы так обманулись?

Они продолжают поиски, больше ничего не находят и покидают музей со скудной добычей – тремя мечами, на рукоятках которых алеет крест с расширяющимися концами. Мелисса ведет машину к контрольно-пропускному пункту, чтобы вернуться в греческую зону. Посмотрев в зеркало заднего вида, она говорит:

– Нас преследуют.

Она тормозит, автомобиль преследователей тоже останавливается. Обе машины стоят с зажженными фарами.

– Кто это такие? – испуганно спрашивает молодая женщина.

– Наверняка не музейные сторожа.

Мелисса резко трогается с места. Преследователи не отстают. Мелисса силится оторваться от них, виляя по темным улочкам турецкой части Никосии. Александр пытается указывать дорогу по навигатору своего телефона, но то и дело сбивается.

Наконец они попадают в освещенный прожекторами тупик, кончающийся сложенными у стены мешками. Мелисса с размаху тормозит.

– Это стена, разделяющая две зоны, – догадывается Александр.

Военных почему-то не видно.

Машина преследователей стоит сзади с зажженными фарами – хищник, загнавший жертву в угол.

– Выходим, – распоряжается Александр.

Он хватает меч и жестом приказывает дочери и Рене последовать его примеру.

Трое историков приближаются к другому автомобилю, выставив мечи. Открывается дверца, водитель вылезает. На голове у него капюшон.

– Вы кто? – кричит по-английски Александр.

Тот вместо ответа выхватывает револьвер и наводит на них.

Трое французов бросают мечи и вскидывают руки.

Человек в капюшоне, не опуская револьвер, подходит к их машине, открывает ее багажник, роется там. Потом подходит у ним и обыскивает.

– Что вы ищете? – спрашивает по-английски Рене.

Незнакомец знай помалкивает.

Он ищет пророчество, что же еще? Откуда он знает о его существовании?

Слышится звук мотора. В тупик заезжает третья машина – полицейская.

Человек в капюшоне преспокойно садится за руль своей машины и уезжает. Из полицейской машины вылезают двое в форме, проверяют у французов паспорта и просят следовать за ними в ближайший полицейский участок.

Там их передают полному офицеру полиции с густыми усами. На стене позади него висит внушительный портрет турецкого президента Эрдогана.

– Ваши люди приехали очень кстати, – говорит ему по-английски Александр. – Думаю, они видели происшедшее.

Полицейский чин разминает пальцы и дает Мелиссе черный головной платок.

– Мадам, прежде чем продолжать беседу, я бы просил вас принять более скромный вид. Будьте так добры, накройте платком волосы.

Удивленная его тоном, не допускающим никакой дискуссии, она делает из платка косынку.

– Уберите вылезающие пряди, – приказывает чин. – Ваш вид не должен возбуждать мужчин. Это в ваших же интересах.

Она подчиняется, и у него больше не возникает нареканий.

– А теперь скажите: кому принадлежат эти мечи? – спрашивает полицейский чин.

– Мы – французы, профессора истории из Сорбонны, – отвечает Александр. – Эти мечи – археологические находки, которые мы изучаем в рамках наших исследований.

Полицейский открывает все три паспорта.

– Вы приехали из Израиля?

– Да, но мы не евреи, – считает нужным уточнить Мелисса.

– Мы христиане, – говорит Александр и в доказательство демонстрирует крестик на шее.

– В эпоху крестовых походов ваши предки бесчинствовали на нашей земле.

– Так это когда было! – машет рукой Александр. – Срок давности, сами посудите…

– Мы здесь все помним, у нас от Истории не увернешься. Я вижу это так: трое христиан с мечами угрожали одному мусульманину в турецкой зоне.

– Это он угрожал нам револьвером! Он за нами гнался! – возмущается Александр.

– Это ваша версия. А я констатирую, что вы нарушили спокойствие. Будете ночевать в участке, а я тем временем подумаю, как поступить с вами дальше.

Их отводят в довольно просторную камеру с лавками. В углу спит человек. Они садятся.

– Я заметил у человека, который нам угрожал, татуировки, – тихо говорит Рене. – Волк на скале, а под ним полумесяц.

– «Серые волки»… – говорит Мелисса. – Турецкие фашисты! Эту группировку сколотил в 1968 году один военный, Алпарслан Тюркеш[39]. Они против коммунистов, греков, курдов, американцев, гомосексуалистов, евреев и христиан. Выступают за возвращение к границам Оттоманской империи от Египта до России. Они – вооруженный кулак партии Эрдогана. Западные демократии они тоже ненавидят. «Серые волки» готовы на любые провокации.

– Откуда ты все это знаешь? – спрашивает Александр свою дочь.

– Они – друзья Бруно… Все фашистские группировки мира поддерживают связь по интернету.

– Как фашисты умудряются спеться с исламистским движением? – удивляется Рене.

– Религия и гражданство отходят у экстремистов на второй план, – объясняет Александр, – потому что у них повсюду общие ценности: национализм, культ авторитарных вождей, преклонение перед насилием. Крайне правые и турецкие исламисты – естественные союзники, хотя бы потому, что у них общие враги.

– Уймись, папа, знаю я твои теории о сходстве между крайне левыми и крайне правыми.

– Признай, дорогая, что объективно существовало много общего между Муссолини, Гитлером, Сталиным, Мао, Пиночетом, Пол Потом, Хомейни, Башаром Асадом… Черные, красные, зеленые знамена осеняют один и тот же проект – тоталитарного общества.

– Нельзя всех грести под одну гребенку! – возражает Мелисса. – Коммунисты отстаивают идеал.

– В конечном итоге руки у всех у них оказываются в крови, а в обществах, считающих себя идеальными, нет ни свободы, ни оппозиции, ни свободной прессы, каста сообщников присваивает все ресурсы.

Рене знаком просит их говорить тише.

Человек в глубине камеры по-прежнему дрыхнет.

Вдруг он доносчик? Понимает ли он по-французски?

– Немецкие тевтонцы обыскали наш корабль в 1291 году, спустя семьсот тридцать лет турецкие фашисты обыскивают наш