Мария Федоровна - Александр Боханов

Да и заботы о детях Царицу-Мать не оставляли. Они росли, и возникали новые проблемы. Им надо будет создавать семьи, а сделать это в их положении весьма непросто. В первую очередь старшему, Ники. В 1888 году ему исполнилось двадцать лет, и хотя время женитьбы еще не наступило, но Мария Федоровна уже думала о его семейном будущем. Ничего определенного долго не было. Она знала, что Германский Император Вильгельм II, после восшествия на престол в 1888 году, первое время вынашивал абсурдный план женить Цесаревича на своей сестре, Маргарите Прусской. Принцесса не блистала красотой, но была молода (родилась в 1872 году) и, как говорили, довольна умна. Но это ничего не меняло.

Антипрусские настроения Царя и Царицы были непреодолимы. Марию Федоровну глубоко возмутило отношение кайзера к другой своей сестре Принцессе Софии Прусской, вышедшей в 1888 году замуж за племянника Царицы, наследного Греческого Принца Константина. Когда Германский Император узнал, что София приняла Православие, а во время пребывания в Берлине бывала в церкви русского посольства на службе, то потребовал от родственницы обязательно посещать и лютеранские храмы. Когда же та отказалась, то неуравновешенный Вильгельм вообще запретил родственнице наведываться в Германию!

Да и сам Цесаревич не проявлял никакого желания связать свою жизнь с костлявой Маргаритой. Отец и мать никогда не смогли бы заставить сына жениться. Они слишком дорожили счастьем детей, чтобы принуждать их. Но для Ники подыскать невесту было нелегко. Брак непременно должен быть равнородным. Этого требовала традиция, престиж Династии и Империи. Одно время Мария Федоровна хотела заинтересовать сына Еленой — дочерью претендента на французский престол Людовика-Филиппа-Альбера герцога Орлеанского, графа Парижского (Бурбона). Однако Николай Александрович не проявил никакого интереса. Его сердце уже принадлежало другой.

У старшего сына Александра III и Марии Федоровны — последнего русского царя Николая II — было четыре увлечения, четыре любви, последняя из которых стала судьбой. В свои юношеские лета воображение захватила его ровесница и кузина, дочь Альберта-Эдуарда и Александры английская принцесса Виктория Уэльская.

Потом Престолонаследник увлекся княжной Ольгой Александровной Долгорукой (в замужестве — Дитрихштейн), а позже — Матильдой Феликсовной Кшесинской. Всё это были лишь скоротечные увлечения, юношеские влюбленности.

Настоящая же любовь у него была одна — красавица Алиса из Дармштадта. Он вторично встретился с Принцессой зимой 1889 года, когда она приехала в Россию погостить у своей сестры Елизаветы. Именно тогда в Его сердце возникло большое и не исчезавшее чувство к этой девушке.

Кто знает, возник бы союз двух сердец, если бы ему не способствовали родственники Николая Александровича: дядя Сергей и тетя Элла. Почти пять лет они предпринимали всё, чтобы сделать желаемое возможным, и проявили в этом деле незаурядную настойчивость и последовательность. Великая княгиня Елизавета Федоровна стала доверенным возлюбленных, передавала приветы друг от друга, фотографии, записки, убеждала и разъясняла. Жену целиком поддерживал Великий князь Сергей, взявший на себя задачу уговорить отца Гессенской Принцессы.

Летом 1890 года Сергей имел обстоятельный разговор с тестем, владетельным герцогом Гессенским Людвигом. Отец с удивлением узнал, что его дочь серьезно влюблена в Русского Престолонаследника, а тот, по словам Сергея, только и мечтает, как бы на ней жениться.

Сразу же возникло несколько вопросов: как отнесутся к перспективе этого союза Царь и Царица, но еще больше волновала реакция другого влиятельного родственника: Королевы Английской Виктории. Она очень любила свою внучку и строила в отношении нее собственные матримониальные планы, в которых русские женихи не фигурировали. После скандального поведения Великого князя Михаила Михайловича Королева была так раздосадована и возмущена, что, по словам Людвига Гессенского, «не переставала кипятиться» и через два года. Надо было выждать время.

Царица долго не подозревала, что за ее спиной уже несколько лет существует «целый заговор», что милая Элла и любезный Сергей заняты устройством семейной жизни Ее Сына.

Минни почти всегда безоговорочно разделяла человеческие привязанности своего Саши. Младший брат Царя и его супруга находились в числе особо близких лиц. Душевной симпатии был нанесен страшный удар, когда выяснилась роль Сергея и Эллы в сватовстве Цесаревича. Роль же эта оказалась ключевой.

Елизавета Федоровна проявила необычайную целеустремленность, делая все возможное (и невозможное) для устройства женитьбы Престолонаследника на своей младшей сестре, которой надлежало преодолеть немало препятствий. Труднейшее среди них — перемена религии. Будущая Царица не имела права оставаться вне Православия.

Алиса Гессенская любила Русского Принца и не скрывала от Эллы своих чувств. Летом 1890 года она посетила Россию в третий раз, но с Ники тогда ей встретиться не удалось. Но мысли и чувства все время были устремлены на Восток. Вернувшись в Англию, сообщала сестре: «Мне было так грустно уезжать из России. Не знаю отчего, но каждый раз, когда я покидаю место, где мне было хорошо, и страну, где живут особенно дорогие мне люди, к горлу подступает комок. Когда не знаешь, вернешься ли сюда снова когда-нибудь, и что произойдет за это время, и будет ли так же хорошо, как прежде».

Княгиня Элла же была более уверена в будущем. В октябре 1890 года в письме Цесаревичу заметила: «Посылаю тебе фотографию, которую она передала мне для тебя и просила, чтобы ты хранил ее тайно, только для себя. Твоя фотография, которую я послала ей, находится на ее письменном столе под моей фотографией, невидимая и близкая. И она может в любое время смотреть на нее. Мы можем лишь молиться и молиться. Я верую в то, что Бог даст решимость и силу». Тетушка постоянно сообщала Племяннику о своей сестре, о ее любви к нему.

Весной 1891 года она определенно уже утверждала, что Алике обожает Ники. В мае того года Елизавета Федоровна писала Николаю Александровичу: «Теперь все в руках Божьих, в Твоей смелости и в том, как Ты проявишь себя. Будет трудно, но я не могу не надеяться. Бедняжка, Она так страдает, я единственный человек, кому Она пишет и с кем Она говорит об этом, и оттого Ее письма часто так печальны».

В свою очередь, Великий князь Сергей Александрович деятельно был занят тем, чтобы «свеча любви» не погасла в душе Ники. 30 августа 1890 года дядя писал Цесаревичу: «Большое смущение — религия — оно понятно, но это препятствие будет преодолено — это можно заключить из Ее разговоров. Элла смотрит на это так серьезно и добросовестно: по-моему, это хороший залог и верный. Вообще Ты можешь быть спокоен — ее чувство слишком глубоко, чтобы могло измениться. Будем крепко надеяться на Бога; с его помощью все сладится в будущем году».