Прочь из моей головы (СИ) - Ролдугина Софья Валерьевна

– Её зовут Урсула Мажен, – терпеливо ответил Йен, успокаивающе поглаживая меня по плечу. – И я, конечно, рад, что твоим вкусам она не удовлетворяет, но…

– Она немая? – сочувственно вылупился на меня крылатый монстр и очень осторожно ткнул когтём в щёку. – Мягонькая какая.

– Арто, нет.

Прозвучало это так, что даже я вздрогнула, а Арто отступил ещё на пару шагов и уставился в сторону.

– Нет так нет. Всё равно некрасивая. Какое у тебя дело?

Выглядел он при этом немного обиженным, словно капризный, но сообразительный ребёнок, которому не отдают новую игрушку – и который хорошо понимает, что истерика тут, увы, не поможет, и желаемого он всё равно не получит.

– Ну, если совсем коротко… – Йен вдохнул и, покрепче сжав моё плечо, почти скороговоркой произнёс: – Сразу хочу сказать, что вы были правы – абсолютно правы, и это всё-таки случилось. Через пару дней Хорхе судят и, скорее всего, его признают виновным и казнят.

Арто, кажется, не сразу понял, о чём речь. Он силился осознать – секунду, две, а потом вдруг оскалился так, что череп у него едва не разломился пополам. Воздух будто затвердел и стиснул меня со всех сторон разом так, что даже глазные яблоки заныли; кожа онемела, словно от холода, но только на секунду, а потом навалилось ощущение сухого, опаляющего жара. Пёстрые серо-коричневые перья вспыхнули нестерпимым белым светом, а сами крылья сделались огромными, заслоняющими всю пещеру разом.

– Этот. Мальчиш-ш-шка…

От звука его голоса у меня барабанные перепонки едва не лопнули, но потом Йен что-то сделал, вроде бы обернул нас чем-то невидимым и мягким, и неприятные ощущение отступили. Да, давление по-прежнему ощущалось, но уже не столь остро.

По крайней мере, можно было дышать.

– Хорхе уже больше тысячи лет. Много даже по вашим меркам.

– Хс-с-с-с… – Арто издал бессильно-гневное шипение и метнулся из одного края пещеры в другой, взметая тучи пыли. – Он мог быть как мы! Одним из нас! Я говорил! Почему он ведёт себя как чс-с-с… человек!

– Вы были абсолютно правы в том, что однажды люди воспользуются добротой и нравственностью Хорхе, чтобы его уничтожить, – продолжил Йен, и голос его неуловимо изменился, постепенно заполняя собой всё пространство. Давление убийственной силы Арто начало медленно отступать, а сияние крыльев – меркнуть. – Но это был только его выбор – оставаться человеком. Ты выбрал свою форму, свой способ бытия… Он тоже.

Древний вампир сбился с шага, покружил около здоровенного камня и наконец взгромоздился на него, издали больше напоминая промокшую, замёрзшую птицу, чем кровожадного монстра.

– У тебя язык змеи, Йен Лойероз, – то ли пожаловался, то ли похвалил он. – Складно, очень складно, убедительно. Хорошо. Хорхе решил быть человеком – хорошо. Это его выбор, да. Чего ты хочешь? Отбить его? Забрать у чародеев? Не надо никого будить. Хватит меня одного.

Йен пальцами отвёл с лица непослушные пряди, зачёсывая их назад; сейчас его волосы казались не розовыми, а почти что пламенными, а глаза пылали даже ярче перьев в крыльях Арто минуту назад.

– Если бы я хотел его отбить, то не пришёл бы за помощью. Нет, я хочу оправдать Хорхе на суде. Мне нужны не соратники, а свидетели.

Арто по-совиному развернул голову на сто восемьдесят градусов и уставился на нас немигающим взглядом.

– Свидетели? И что такого дети ночи могут увидеть из своих пещер?

Улыбка Йена стала откровенно хищной.

– Это неважно. Важно, что увидят вас – рядом со мной.

Теперь Арто медленно повернулся всем телом и замер, то складывая, то вновь расправляя крылья.

– Зачем так сложно? – спросил он, продолжая буравить нас глазами, сейчас больше похожими на дыры, залитые зелёным светом. – Почему просто не украсть его? Не убить тех, кто не согласен?

С ответом Йен не торопился. А когда наконец заговорил, то его лицо не выглядело таким уж вечно юным, и не потому, что там вдруг морщины проступили, нет, просто такого выражения не бывает у молодых.

– Запретный Сад страшен. Ты и сам знаешь это. Чародеи изобретательны, подлы, коварны, безумны – они найдут способ справиться даже с бессмертным. Нельзя убить каждого врага, нельзя выиграть войну против всех… Но можно отсрочить эту войну – настолько, что в какой-то момент она станет бессмысленной. И, кроме того, Хорхе желает оставаться человеком – если мы сделаем его изгоем, это не будет победой.

Арто уставил на него острый коготь – и усмехнулся:

– Умно. Хорошо. Если бы ты просто сказал, что убивать плохо, я бы тебя сожрал.

– Подавился бы, – фыркнул Йен. – Кроме того, ты уже пробовал, когда мне было семнадцать, и у тебя не вышло.

Древний вампир удостоил его долгого оценивающего взгляда, а затем произнёс задумчиво:

– Ты красивый. Красивые приносят удовольствие по-разному, не обязательно их съедать… Сначала разбуди Ратху. Если убедишь её, иди к Заа. Ещё может согласиться Юон, ты её любимчик. У Сета была неудачная охота, избегай его.

Пока он говорил, светящийся туман, витающий над нашими головами, частично перетёк в середину пещеры и начал просачиваться прямо сквозь пол, образуя золотую лестницу. Йен смотрел на неё жадно – и недоверчиво.

– Ты меня пустишь? Одного? – переспросил он с сомнением, точно желая убедиться. – Погоди, а Урсула…

– Я за ней послежу, – оскалился Арто. – Слово друга, я не причиню ей вреда.

– Дай лучше слово, что не причинишь ей ничего, – ответил Йен явно в сердцах. И посмотрел на меня: – Подождёшь здесь? Или вернуть тебя домой? Переговоры могут занять всю ночь и часть дня, но вряд ли дольше.

Честно говоря, я призадумалась. Оставаться наедине с чудовищем как-то не хотелось, но, с другой стороны, возвращаться, тратить время и рисковать, что за ним увяжется Тильда, было откровенно глупо. К тому же вряд ли бы Йен предоставил мне выбор, если бы я действительно подвергала здесь свою жизнь большой опасности…

– Подожду, – кивнула я. – Удачи. Включай своё обаяние на полную катушку, и у них просто не будет шансов.

Вместо ответа он улыбнулся и поцеловал меня в лоб, а потом направился к сияющей лестнице широкими шагами; уже на спуске остановился, обернулся и показал Арто какой-то странный знак – то ли пальцами пощёлкал, как ножницами, то ли плывущую рыбку изобразил. Древний вампир в ответ замотал головой и как-то неуютно поджал ноги. Всё заняло меньше минуты, может, даже быстрее…

Вот так я очутилась один на один с монстром и даже не поняла, как это произошло.

Сначала мы сидели на максимально далёком расстоянии друг от друга. Мне было не по себе в замкнутом пространстве с кровожадным чудовищем, что вполне естественно, а вот почему чудовище мялось и нервничало, как школьница в пивнушке на окраине рабочих кварталов – понятия не имею. Воцарилось шаткое равновесие, на мой взгляд, вполне комфортное, особенно если сидеть поближе к выходу из пещеры и иметь призрачную возможность сбежать… Но вот кое-кто явно думал иначе – видимо, истосковавшись по общению во время одиноких дежурств на страже покоя своих собратьев.

– Значит, ты не немая, – в пространство заметил Арто, незаметно пересев поближе. И добавил: – И не тупая, наверное. Я так думаю.

В первое мгновение я оторопела, а потом невольно рассмеялась и откровенно призналась:

– Знаете, в последний раз подкат такого божественного уровня я слышала от Тильды Росянки. А мне, между прочим, за время работы в кофейне пришлось всякого наслушаться…

– Так я божественный? – приосанился Арто, присаживаясь ещё поближе, и уставился на меня с неприкрытым любопытством.

– В каком-то смысле – безусловно. – Я сочла более разумным не конкретизировать. – Ничуть не покривлю душой, если скажу, что вы производите неизгладимое впечатление.

– Ты складно говоришь, змеиный язык и разум лисицы, – похвалил меня вампир, присаживаясь почти вплотную. Под прицелом глаз-фонарей стало слегка неуютно. – Умеешь играть? В камешки, в лепестки?

Предложение звучало невинно, однако меня пробрало дрожью. Интуиция – сколько её там во мне было? – прямо-таки вопила, что надо отказаться.