Райская сделка - Бетина Крэн

— У меня сорок процентов компании Таунсендов, а чтобы контролировать ее деятельность, мне нужно шестьдесят. Но в данный момент, — с шутливой угрозой прорычал он, — мне нужны все сто процентов… Уиски Дэниелс!

Ближе к утру Гарнер, поеживаясь от холода, собрал в темноте свою одежду, надел рубашку и тихо прошел через коридор в свою комнату. Здесь было теплее, чем он ожидал, и он понял, что в камине жгли огонь, хотя всем было ясно, где он проводит эту ночь. Это, конечно, Бенсон, вздохнул он. Только Бенсон мог быть таким рассеянным. Он подтянул к камину тяжелое кресло и опустился в него, протянув босые ноги к еще теплым решеткам и внутренне подготавливая себя к катастрофе, которая всегда обрушивалась на него после ночи с Уитни Дэниелс.

Но в доме царила полная тишина. Душа и тело Гарнера были охвачены покоем, в первый раз за всю жизнь он испытывал глубокое удовлетворение от близости с женщиной. В эту ночь он снова и снова любил Уитни, слишком жаждая ее, слишком ею опьяненный, чтобы остановиться. Но в противовес тяжелым последствиям опьянения от виски после бурной ночи с Уитни он чувствовал себя освеженным и обновленным, способным ясно и четко рассуждать.

Теперь он смог спокойно оценить тот переворот, который она произвела в нем с первой же их встречи. С того самого утра он находился в состоянии постоянного полувозбуждения, и стоило ему оказаться с ней рядом, где бы это ни произошло — перед его солдатами или перед всей деревней, в холодном лесу или в укромном уголке у сарая, — его тело, над которым он практически утерял контроль, мгновенно узнавало ее… и салютовало.

Гарнер застонал от досады. Подумать только, это произошло с ним и вчера вечером, на глазах у всей его семьи! Господи, дальше уже некуда! Он возбудился, как какой-нибудь молокосос, от одного вида ее маленьких твердых сосков, обрисовавшихся под рубашкой, и плотно обтянутой штанами ее круглой попки. И все это время он пытался объяснить и истолковать свои беды, когда и так ясно, что они происходили от его необузданного и непреодолимого влечения к этой девушке!

Он отлично сознавал за собой эту несчастную способность легко возбуждаться, полностью теряя голову, вследствие чего оказывался для женщин легкой добычей. И после первого случая в возрасте шестнадцати лет, когда ему пришлось спасаться паническим бегством от Хлои — он содрогнулся от ужасных воспоминаний, — он потратил не один год на то, чтобы обезопасить себя от женщин своего класса непроницаемым защитным панцирем. Он приучился смотреть на них с насмешливой иронией, подмечать все их нелепые ужимки и кокетство, угадывать под ними холодный расчет и железную хватку. Он строго отслеживал реакцию своего чувственного тела на шелест и взмахи их платьев, на их искусное владение веером, которым они умеют скрыть свой хищный оскал, оставляя открытыми соблазнительно и загадочно мерцающие глаза, и упорно и безжалостно культивировал в себе иммунитет против их оружия.

Но Уитни Дэниелс была полной противоположностью молодым леди, уже не представлявшим для него опасности. Прямая и безыскусная, она, по-видимому, совершенно не сознавала своей женской красоты и исходящей от нее сексуальной силы, проявляла присущие мужчинам дерзость и отвагу наряду со странной привязанностью к мужской одежде и… столь же странное безразличие к его общественному положению и богатству. То есть не имела ничего общего с женщинами его класса… пожалуй, за исключением склонности предавать его с целью достижения своих целей, склонности весьма прискорбной и опасной!

День ото дня, час от часу его влечение к ней становилось все сильнее, и было уже не просто вожделением. Он вспомнил, как горячо защищал Уитни перед своей семьей и с какой нежностью потом ее успокаивал. Она казалась ему такой нежной и беззащитной, так незаслуженно оскорбленной и так глубоко страдающей… Короче, она вызывала в нем такие чувства, что сказать, что она ему «нравится», значило бы ничего не сказать. Но если это не просто увлечение, то… Нет! Он и думать не хотел, что его ожидает, если он испытывает к ней чувство, которое даже назвать боится.

Да, нужно смело признать, что он не в силах ей сопротивляться, поэтому следует как-то отдалиться от нее, пока она не погубила и его самого, и его шансы стать главой компании Таунсендов. Лучше всего держать ее от себя подальше, а в тех случаях, когда их встреча неизбежна, построже контролировать свою реакцию на нее. Но как это сделать? И сможет ли он… Где он может от нее скрываться? Думай, думай, приказывал себе Гарнер. Кстати, наверняка за время его отсутствия в конторе накопилось множество дел. Может, ему оставаться ночевать…

Стоп! Его вдруг осенило. Если именно отличие Уитни от светских дам делает его таким уязвимым и податливым, значит, еще есть кое-какая надежда… Ну конечно! Нужно сделать так, чтобы она хотя бы внешне стала походить на них, и ему будет гораздо легче противостоять своему влечению к ней… во всяком случае, оно может снизиться до… скажем, до терпимого уровня. И кажется, одним выстрелом он сможет убить сразу двух зайцев! Наверняка тогда его семья найдет Уитни более приемлемой для своего общества! Да, верно, именно так ему и следует поступить. Он заведет для нее новый гардероб… Платья, одно другого лучше… Множество нарядов.

На следующее утро Уитни проснулась, повернулась на бок, какое-то время еще полежала, наслаждаясь теплом, и наконец спустилась на пол. Надев рубашку, она раздула угли в камине и отдернула шторы, чтобы впустить утренний свет. Солнце стояло уже высоко. Уитни обвела взглядом пол в поисках одежды Гарнера и ничего не обнаружила. Значит, он встал гораздо раньше, с легкой улыбкой подумала она.

Собирая с полу свою одежду и одеваясь, она вспоминала вчерашний обед с семьей Гарнера и то, чем неожиданно закончился для нее этот вечер. Когда она с вызовом покинула обеденный зал, Гарнер пришел к ней, но вместо ожидаемой суровой нотации выслушал ее и нежно обнял. Она чувствовала себя такой опустошенной и одинокой, а он словно забыл о своей разъяренной семье, забыл о собственной злости И предубеждении против нее и утешил ее своим пылким желанием. Следы его «утешения» все еще были живы в ее теле… и в сердце. Может, все-таки есть надежда, что ее сделка увенчается успехом,

Появилась Мерси, принесла поднос с завтраком и горячую воду для умывания и неодобрительно посмотрела на горевший в камине огонь и на раздернутые шторы. Она ловко оправила постель, застелила покрывалом и сменила полотенце, висевшее около умывальника. Уитни было неприятно, что ее личных вещей касается посторонний человек. А когда в ее памяти всплыли и другие события и разговоры во время вчерашнего обеда, у нее совсем испортилось настроение. Семья Гарнера уверена, что она хитростью вынудила его жениться на себе из-за его денег и возможности жить в этой роскоши.