Райская сделка - Бетина Крэн

— Нет, — сказал он, сдерживая ее руки, — оставь его.

— Но… разве он… не помешает? — прошептала она.

— Нет, моя маленькая, моя пылкая Уиски, он нам не помешает.

Гарнер освободился от бриджей, не сводя взгляда с ее груди, которую она хотела обнажить для него, потом улегся рядом и нагнул голову к близнецам-пленникам.

Он легко высвободил из плена темный затвердевший сосок одной груди. И пока терзал губами этот горячий бутон, вызывая в Уитни сладостную дрожь наслаждения, рука его потянулась к его братцу и извлекла на свободу, нежно лаская и провоцируя его на ответное возбуждение. Жаркие поцелуи Гарнера обжигали нежные груди Уитни, пронзая все тело.

В какое-то мгновение этого напряженного эротического поединка его пальцы проскользнули между ее шелковистыми бедрами и начали поглаживать чувственный бугорок все суживающимися круговыми движениями. С каждым движением она содрогалась, отвечая на его чувственный вызов. И каждый круг становился витком спирали, которая все ширилась, ведя к заключению, которого она так жаждала.

— Прошу тебя… — Она обвела кончиком языка горящие пересохшие губы и втянула воздух через стиснутые зубы тихим, нежным вздохом. — Гарнер, пожалуйста…

— О, Уиски! — простонал он, потершись щекой о ее сосок и найдя ее губы. — Не торопись, дай время.

Подчиняясь ему, она отдалась во власть своей бешеной страсти и задохнулась, выгибаясь в его руках, жаждая высвобождения… Наконец она вся задрожала от вихря эмоций, пронизывающих все ее тело и застилающих разум чувственной волной, и без сил распростерлась рядом с ним. Нежными поцелуями в закрытые веки он заставил ее вернуться на землю, к своему горячему и сильному телу. Она открыла глаза, все еще вздрагивая, все еще жаждая его, всматриваясь в него огромными бездонными глазами.

Гарнер лег сверху, обхватил ладонями ее упругие ягодицы, позволил ей обвиться вокруг своего тела сильными длинными ногами, и они слились воедино. Бешеное наслаждение захлестнуло его, пока он мощными ритмичными толчками уносил ее к высотам блаженства. С уст ее срывалось его имя, и они вместе достигли ослепительно яркого взрыва наслаждения.

Потом они словно плыли в темном звездном небе, медленно возвращаясь назад, переплетясь телами и храня между собой горячее тепло.

— Ты был прав, — пробормотала она, откидывая ему со лба спутанные волосы.

— А? — Он открыл затуманенные глаза.

— Про мой корсет. Он совсем не помешал.

— Верно. — Его белые зубы блеснули в озорной улыбке. — Мне действительно нравится, что женщины носят корсеты.

Ее удивил такой откровенный греховный блеск в его глазах. Вероятно, он хотел сказать, что корсет действует на него возбуждающе. Для нее было открытием, что ему нравится смотреть на полуобнаженное женское тело.

— Что ж, это вполне можно понять, — признала Уитни чуть позже, вспомнив, что и в ней в последнее время развился странный интерес к высоким сверкающим сапогам… и к узким бриджам, которые обтягивали упругие мужские бедра… — Тебе еще что-то особенно нравится?

Его улыбка из озорной стала просто опасной.

— Чулки. Обыкновенные шелковые чулки… и… — Он судорожно сглотнул, глядя в ее затененные густыми ресницами глаза.

— И?.. — спросила она, закусив нижнюю губку.

— И… — Он хотел сказать «тесные штаны», но передумал. — Обнаженная кожа. Особенно твоя.

— О, я так надеялась, что ты это скажешь. — Ее улыбка была одновременно проказливой и жаждущей, когда она высвободила руки и, присев перед ним на колени, потянула за шнурки корсажа. Вскоре она освободилась от этого костяного панциря и небрежно отбросила его на пол. — Лично мне больше нравится обнаженная кожа.

Она легонько подтолкнула Гарнера, чтобы он перевернулся на спину, потом улеглась сверху и подперла лицо ладонями. — А ты видел много… корсетов?

Гарнер отлично понимал, что она имеет в виду.

— Не очень.

Такой ответ ее не удовлетворил.

— Ты когда-нибудь любил какой-нибудь конкретный… «корсет»?

— Нет. — Он сказал правду и сам удивился. Он действительно не любил ни одной женщины… до сих пор. Собственно, до сих пор он даже не задумывался, любил ли он тех женщин, что у него были… Это его слегка встревожило. — Меня занимали более важные вещи.

— Какие же? — Обрадованная его признанием, что он не хранит в своем сердце память о другом «корсете», Уитни наслаждалась этим спокойным и доверительным разговором.

— Ну, в частности, дела нашей компании. У нас очень разветвленный бизнес: нашей семье принадлежат винокуренный завод, пароходный концерн, банк и несколько коммерческих предприятий, а кроме того, акции других заводов. Управлять таким бизнесом — достаточно трудная и ответственная работа, к которой я готовился всю свою жизнь. И вскоре мне предстоит стать во главе этого дела… — Гарнер помолчал, понимая, что этому может многое помешать, но не желая сейчас об этом думать. — Согласно нашей традиции, со временем пост главы компании Таунсендов переходит от отца к сыну.

— А твой отец? Что он тогда будет делать? — спросила Уитни, заметив пробежавшую по его лицу тень.

— Скорее всего уйдет в политику, займет какой-нибудь пост, как и Эзра, пока не заболел. Это тоже традиция — в более зрелом возрасте уходить из бизнеса в политику.

— Все это выглядит таким… предрешенным, — заметила она, не решившись сказать «скучным».

— Да нет, не так уж все просто. Каждый из Таунсендов должен проголосовать за нового руководителя принадлежащими ему акциями компании. Следовательно, будущему главе компании необходимо заслужить доверие семьи… он должен досконально знать все производство и связанные с бизнесом проблемы, иметь какие-либо награды за военные заслуги и безупречную репутацию, доказать, что он серьезный деловой человек, и жениться… — Он осекся и отчаянно смутился.

— На женщине своего круга, — закончила за него Уитни, начиная понимать, как серьезно может отразиться на его перспективах их брак. В данный момент его семья наверняка считает, что он не заслуживает доверия, главным образом из-за его «постыдной» женитьбы. Она встревожилась. — А ты действительно хочешь руководить компанией Таунсендов?

— Хочу и, честно говоря, всю жизнь к этому готовился. — Гарнера тоже беспокоило отношение родственников к Уитни, но сейчас он предпочитал не думать о таких серьезных вещах.

Желая отвлечься, он шаловливо провел пальцем по ее носу к полным губам. Ее взгляд потеплел, и она нежно потерлась подбородком о его грудь, отчего его пронзила щекотливая дрожь. Он так крепко прижал Уитни к себе, что она задохнулась. Он перевернул ее на спину.