Генерал де Голль - Николай Молчанов

После объятий тронулись дальше и вдруг заметили двух жандармов на велосипедах, направляющихся им навстречу. Шарль де Голль остановил машину, а жандармы, заметив генеральские звезды, соскочили с велосипедов и взяли под козырек. «Друзья мои, — обратился он к ним, — я генерал де Голль и прошу вас оказать мне услугу. Я направляюсь в Байе. Не можете ли вы сделать крюк и предупредить там о моем прибытии. Мы задержимся здесь пятнадцать минут». Жандармы поспешно вскочили на велосипеды и, нажимая на педали, помчались выполнять поручение. Провожая их взглядом, де Голль произнес: «Ну вот, меня и признали». В лице кюре — церковь, а в лице жандармов — государство признали власть де Голля! Чего стоит против них какой-то Рузвельт, упорно отказывающий де Голлю в признании!

При въезде в город генерала встречают Франсуа Куле, городской мэр и члены муниципального совета. Де Голль выходит из машины и, окруженный толпой радостных мальчишек, идет пешком к центру города, отвечая на приветствия жителей. На площади Шато де Голль произносит речь перед собравшейся толпой. Местный епископ Пико (его де Голль принимает первым) освящает установление новой власти пением «Те Deum».

В здании супрефектуры происходит церемония передачи власти. Вишистский супрефект Роша заменяется срочно избранным на его место крупным местным землевладельцем Трибуле. Но вот беда, у нового супрефекта нет парадного мундира. Видя, что Роша одинакового роста с ним, Трибуле просит его одолжить свой мундир. Тот охотно соглашается, но вдруг, спохватившись, говорит, что ведь пуговицы на его мундире украшены «Франциской» — символ государства Виши… Итак, за исключением небольшой детали — пуговиц, власть коренным образом переменилась!

Посещение первых освобожденных территорий

Все происходившее 14 июня 1944 года в небольшом нормандском городке занесено, разумеется, в весьма романтизированной форме в анналы голлистской истории в качестве события исключительной важности. Сам де Голль в своих мемуарах, описывая первую встречу с освобожденной Францией, отмечает: «Доказательство получено: в метрополии, так же как и в империи, французский народ ясно показал, на кого он возлагает обязанность руководить им». Странное дело: обладая искусством утонченной иронии, генерал иногда вдруг совершенно утрачивал чувство юмора и меры…

Вернувшись 15 июня в Лондон, де Голль, удовлетворенный своей встречей с Францией, пишет любезное примирительное письмо Черчиллю. Тот немедленно откликается ответным письмом, в котором заверяет в своей дружбе и выражает надежду, что между де Голлем и Рузвельтом также установятся добрые отношения. Идеи сообщает де Голлю о своем желании разработать, наконец, вместе с Вьено соглашение по спорному вопросу о власти во Франции. 16 июня де Голль улетает в Алжир, а через десять дней отправляется в Италию, чтобы посетить действующие там французские войска. В Риме де Голль был принят папой Пием XII. Ватикан до сих пор не признавал «Свободную Францию» и сохранял тесные отношения с Виши. Французская католическая церковь соответственно оказывала безоговорочную поддержку Петэну. В своих мемуарах де Голль описывает встречу с папой благоговейным тоном правоверного католика. Однако даже в этом описании, отдающем незабытыми уроками коллежа иезуитов, не скрывается вполне мирской смысл встречи с наместником престола Святого Петра. Де Голль добивается содействия Ватикана в привлечении французской церкви на сторону его правительства. Это тем более важно, что консультативная ассамблея в Алжире приняла решение о предоставлении избирательных прав женщинам, составляющим основную массу верующих.

Но главной целью поездки де Голля в Италию была проблема участия Франции в войне. Он убежден, что от этого прежде всего зависит получение Францией права голоса в решении вопросов послевоенного мира и завоевания ранга великой державы. В армии, флоте и авиации у де Голля было тогда 300 тысяч человек: цифра ничтожна по сравнению с многомиллионной численностью армий великих держав. Тем сильнее де Голль озабочен эффективным использованием своих ограниченных возможностей. Что касается Италии, то здесь дела шли хорошо. Французский экспедиционный корпус в составе трех дивизий под командованием генерала Жуэна добился немалых успехов. Французские войска, в частности, сыграли едва ли не решающую роль при взятии Рима и в других операциях. 18 июня де Голль получил телеграмму с острова Эльба, отправленную генералом Делаттром прямо из дома Наполеона; остров был только что занят французскими войсками. А с острова Эльба по Роне к Парижу прямой путь, некогда со славой пройденный императором.

Как раз об этом знаменитом маршруте и шла речь. Среди союзников не было согласия в том, куда двигаться после освобождения Италии. Черчилль упорно требовал наступления через Балканы в сторону стран Восточной Европы. Де Голль возражал против этих планов, указывая на сложность преодоления горных массивов, на неприспособленность американских механизированных армий к движению в горной местности. Он поддерживал американский план «Энвил», который предусматривал высадку на южном побережье Франции, занятие Марселя и Тулона и движение к Парижу. В результате французские войска смогли бы принять активное и широкое участие в освобождении Франции. Де Голль встречается в Италии с представителями высшего командования США и Англии, выясняет их намерения, убеждает в целесообразности принятия американского плана «Энвил».

Сразу после возвращения из Италии де Голль направляется в Америку. Вопрос о его поездке в США возникал уже не раз. Американцы не возражали против визита генерала. Но приглашения каждый раз сопровождались разными оговорками, заранее предполагалось, что де Голль окажется в роли просителя. Но он считал, что у него слишком слабые позиции, чтобы позволить себе такую роскошь. Несколько раз поездки откладывались. Еще в декабре 1942 года де Голля вернули с дороги, когда он направлялся в аэропорт, сообщив ему, что поездка отменена. Однако в последнее время тон американцев явно изменился, и приглашение приобретало самый серьезный характер. Президент Рузвельт прислал де Голлю в Алжир свой личный самолет. В «Военных мемуарах» де Голль многократно подчеркивает, как упорно добивались американцы его приезда, что его «буквально упрашивали», «с усиленной настойчивостью» и т. д. Видимо, ему действительно очень хотелось встретиться с Рузвельтом, хотя предыдущая встреча в Касабланке в январе 1943 года не оставила у него особенно приятных впечатлений.

Накануне путешествия де Голль не скрывал своего удовлетворения. Один из самых близких и постоянных сотрудников де Голля уверяет, что он никогда не видел генерала в таком крайне необычном для него веселом настроении, как во время визита. Де Голль спешил с этой поездкой, ибо ему стало известно, что в августе на французской территории союзники начнут большое наступление и откроется дорога в Париж.