Поправки - Джонатан Франзен

Потом она несколько минут чистила зубы щеткой и нитью: бытовые хлопоты, чтобы время провести. Дрожь изнеможения пробрала ее. Инид доплелась до постели и прилегла.

В каюту без иллюминатора проник золотой солнечный свет.

Потерся о ее руку теплым бархатным носом. Лизнул веки шершавым, скользким языком. Сладкое, пряное дыхание.

Когда Инид очнулась, холодноватое галогеновое освещение каюты уже не казалось искусственным – ясный луч света пробивался из-за набежавшей тучи.

«Я приняла лекарство, – напомнила она себе. – Я приняла лекарство. Приняла лекарство!»

Вновь обретенная эмоциональная устойчивость подверглась серьезному испытанию на следующее же утро, когда, поднявшись в семь утра, Инид обнаружила Альфреда в душевой кабинке, где он спал, свернувшись клубком.

– Ал, ты лежишь в душе! – воскликнула она. – Здесь не место для сна!

Разбудив мужа, Инид принялась чистить зубы. Альфред открыл глаза, критически оглядел себя вполне осмысленным взглядом.

– Уф, весь застыл, – проворчал он.

– Бога ради, что ты здесь делаешь?! – пробулькала Инид сквозь фторидную пену, бодро надраивая зубы.

– Все крутился ночью, – пробормотал он, – дурные сны.

В объятиях аслана Инид обрела запас сил и терпения для таких вот выворачивающих запястье движений взад-вперед, которыми дантист советовал полировать боковые поверхности моляров. С умеренным интересом она наблюдала, как Альфред постепенно приводит себя в вертикальное положение – цепляется, опирается, приподнимается, прислоняется, слегка покачивается. С его чресл свисала нелепая набедренная повязка из склеенных друг с другом разодранных памперсов.

– Только посмотри. – Он покачал головой. – Ты только полюбуйся на это!

– У меня сегодня был такой чудный сон!

– Как поживают нынче наши «неприсоединившиеся»? – спросила организатор досуга Сюзи Гош голосом нежным и мягким, словно волосы в рекламе шампуня.

– Прошлой ночью не потонули, если вы об этом, – отрезала Сильвия Рот.

Норвежцы тотчас завладели Сюзи, им требовалась подробнейшая информация о возможностях «марафона» для пловцов в большем из бассейнов «Гуннара Мирдала».

– Какая неожиданность, Сигне, – чересчур громко обратился к жене мистер Сёдерблад. – Нигрены приготовили к утру действительно заковыристый вопрос для мисс Гош.

– Да, Стиг, они всегда задают заковыристые вопросы, верно? Очень основательные люди, наши Нигрены.

Тед Рот ловко вычерпывал мякоть из половинки грейпфрута.

– История угля – это история нашей планеты, – заявил он. – Знаете, что такое парниковый эффект?

– Тройная льгота по налогам, – сказала Инид.

Альфред кивнул:

– Я знаю, что такое парниковый эффект.

– Нужно вырезать купоны, а я иногда забываю, – продолжала Инид.

– Четыре миллиарда лет назад земля была раскаленной, – сказал д-р Рот. – Атмосфера была совершенно непригодна для дыхания. Метан, двуокись углерода, сернистый водород.

– Конечно, в нашем возрасте важнее доход, чем рост стоимости акций.

– Природа не умела расщеплять целлюлозу. Дерево падало и оставалось лежать на земле, потом на него падало другое дерево. Каменноугольный период. Земля утопала в хаотическом буйстве. Миллионы, многие миллионы лет деревья падали одно на другое, почти весь углерод был поглощен из воздуха и похоронен в земле. Там он и оставался до вчерашнего дня – с геологической точки зрения.

– Марафон для пловцов… Это вроде танцевального марафона, да, Сигне?

– Бывают же такие отвратительные люди! – заметила миссис Нигрен.

– Ныне упавшее дерево пожирают грибы и микробы, и весь углерод возвращается в атмосферу. Каменноугольный период не повторится. Никогда. Потому что нельзя заставить природу забыть то, чему она научилась: расщеплять и потреблять целлюлозу.

– Теперь это «Офик-Мидленд», – сказала Инид.

– Млекопитающие появились, когда Земля остыла. Глазурь на тыкве. Пушистые зверюшки в норах. Но теперь самые умные млекопитающие добывают углерод из-под земли и возвращают его в атмосферу.

– По-моему, у нас есть акции «Орфик-Мидленд», – припомнила Сильвия.

– Вообще-то и у нас есть «Орфик-Мидленд», – вставил Пер Нигрен.

– Уж Пер-то знает, – подхватила его жена.

– Еще бы ему не знать, – фыркнул мистер Сёдерблад.

– Когда мы спалим весь уголь, нефть и газ, – гнул свое д-р Рот, – атмосфера снова станет как встарь. Жаркая, удушливая, какой тут не видели уже триста миллионов лет. Мы выпустили углеродного джинна из каменной бутылки.

– В Норвегии превосходные пенсии по старости, но я дополняю государственную пенсию за счет частного накопительного фонда. Пер каждое утро сверяет цены всех акций. У нас много американских акций. Скольких компаний, Пер?

– В данный момент – сорока шести, – ответил Пер Нигрен. – Если не ошибаюсь, «Орфик» – это аббревиатура: «Оукриджская финансовая инвестиционная компания». Ее акции вполне устойчивы в цене и приносят хорошие дивиденды.

– Потрясающе! – восхитился мистер Сёдерблад. – А где мой кофе?

– Знаешь, Стиг, – сказала Сигне Сёдерблад, – я совершенно уверена: у нас тоже есть акции «Орфик-Мидленд».

– У нас полным-полно акций. Не могу же я помнить их все наперечет! Да и шрифт в газете чересчур мелкий.

– Мораль: не отправляйте пластиковые бутылки в переработку. Свезите их на свалку. Верните углерод в землю!

– Будь на то воля Ала, мы бы и посейчас держали все до цента на сберегательной книжке.

– Закопайте его поглубже! Загоните джинна обратно в бутылку!

– У меня проблемы со зрением, мне трудно читать, – пожаловался мистер Сёдерблад.

– В самом деле? – ехидно переспросила миссис Нигрен. – И что же это за недуг?

– Люблю я прохладные осенние деньки! – вздохнул доктор Рот.

– С другой стороны, – продолжала миссис Нигрен, – чтобы выяснить, как называется этот недуг, пришлось бы напрячь зрение и почитать!

– Мир так мал!

– Бывает, конечно, «ленивый» глаз, но чтобы два «ленивых» глаза…

– Это невозможно, – перебил жену мистер Нигрен. – «Ленивый глаз», или амблиопия, – это состояние, при котором один глаз берет на себя функции второго. Итак, если один глаз «ленивый», то второй, по определению…

– Пер, заткнись! – оборвала мужа миссис Нигрен.

– Инга!

– Официант, повторите!

– Представьте себе узбека из солидного среднего класса, – рассуждал д-р Рот. – Одна семья там имела такой же «форд-стомпер», как у нас. В сущности, все различия между нашим средним классом и узбекским сводятся к тому, что там нигде, даже в самых богатых домах, нет канализации.

– Раз я не читаю, мой духовный уровень заведомо ниже уровня любого норвежца, – сказал мистер Сёдерблад. – Смиренно признаю.

– Мухи – словно где-то рядом падаль валяется. Ведро с золой, чтобы присыпать за собой в уборной. Заглядывать в дыру не стоит, хоть и неглубоко. А на подъездной дорожке красуется «форд-стомпер», и они снимают нас на камеру, как мы снимаем их.

– Несмотря на этот изъян, я еще способен получать от жизни кое-какие удовольствия.

– И все же, Стиг, наши удовольствия ничтожны по сравнению с высокими наслаждениями Нигренов, – подхватила Сигне Сёдерблад.

– Конечно, они наслаждаются зрелыми и долговечными плодами духа. Зато ты, Сигне, на редкость удачно выбрала нынче платье. Даже мистер Нигрен не в силах оторвать от тебя глаз, хоть и получает в другом месте столь зрелые и долговечные плоды…

– Пер, мы уходим! – объявила миссис Нигрен. – Нас тут оскорбляют.

– Ты слышал, Стиг? Нигрены обиделись и уходят.

– Какая жалость! С ними так весело!

– Все наши дети перебрались на Восток, – вздохнула Инид. – Средний Запад никому не нужен.

– Жду удобного момента, приятель! – послышался Альфреду знакомый голос.

– В столовой для служащих «Дюпона» работала узбекская девушка. В Плимут-Митинге в магазине «ИКЕА» я тоже, кажется, видел узбеков. Это не какие-то зеленые человечки. Узбеки носят бифокальные очки, летают на самолетах…

– На обратном пути мы остановимся в Филадельфии, заглянем к ней в новый ресторан. Называется «Генератор».

– Инид, душечка, так это ее ресторан?! Мы с Тедом были там всего две недели назад!

– Мир тесен! – закивала Инид.

– Потрясающий ужин! Мы его надолго запомним.

– Так что мы выкинули шесть тысяч долларов, чтобы узнать, как пахнет выгребная яма.

– Этого я никогда не забуду, – откликнулся Альфред.

– И были счастливы, что попользовались этой выгребной ямой, прочувствовали, что такое настоящая экзотика, не по книгам и не по кино, а на собственной шкуре. Без этой выгребной ямы мы бы выбросили шесть тысяч долларов на помойку.

– Пойдем подсушим мозги на верхней палубе?

– Пойдем, Стиг! У меня уже наступило интеллектуальное истощение!

– Хвала Господу за нищету! Хвала Господу за левостороннее движение! Хвала Господу за Вавилон! Хвала Господу за диковинное напряжение тока и странные переключатели! – Сдвинув очки на кончик носа, д-р Рот наблюдал за исходом шведов. – Отмечу, кстати, что любое платье из гардероба этой дамы скроено так, чтобы удобнее было раздеться!