Грабеж и спасение. Российские музеи в годы Второй мировой войны - Коринна Кур-Королев

по залам, включает в себя более 60 икон. Сохранившиеся фотографии, которые Крузенштерн, получив от Сольмса в Риге, аккуратно наклеил на бумагу и собрал в папку, показывают, что представлены были не только сакральные предметы, но и картины и объекты с прежней выставки, например два портрета псковских горожан и портрет молодой женщины (восторженно описанный Кёрте), некоторые предметы мебели, китайские вазы и тарелки. На предметах одного гарнитура можно распознать инвентарный номер, согласно которому они происходят из Павловского дворца-музея.

В отличие от Пскова, в Риге выставка была открыта только для военнослужащих вермахта. Задумывалась она, по-видимому, как постоянно действующая855. Искусствоведы, обслуживавшие Оперативный штаб рейхсляйтера Розенберга, прилагали все усилия, чтобы получить допуск на выставку; они настаивали на том, чтобы иконы и все объекты советского происхождения, которые еще находились в руках вермахта, были переданы их ведомству. Ответственный за эти вопросы офицер в штабе группы армий «Север», подполковник фон Брунн, реагировал сдержанно, но дал понять, что эта часть икон должна остаться на попечении группы армий. Выставка, согласно его рапорту, была создана как мера по организации досуга войск. Об опасности уничтожения экспонатов при воздушных налетах ответственные лица знали, и тем не менее они ответили отказом на требование Оперативного штаба закрыть выставку и как можно быстрее перевезти все объекты в безопасное место: «Предметы, с риском для жизни спасенные немецкими солдатами, должны и дальше приносить им пользу, поэтому работа выставки рассчитана на неопределенное время»856. К тому же «весьма вероятно, что в планируемом фюрером музее вооруженных сил в крепости Бойен под Лётценом будет отдел, посвященный русскому искусству, в который войдут и рижские экспонаты»857.

Иконами из псковского пункта сбора пополнили и еще одну выставку – «Плуг и меч на севере России», проходившую в Бреслау. Ее организовал искусствовед Кристиан Гюндель, который весной 1943 года присоединился к псковской рабочей группе в качестве преемника Хельмута Перзеке, а до войны был сотрудником Бреслауского дворца-музея. В отличие от постоянных выставок в Риге и Пскове, это была временная экспозиция, ориентированная прежде всего на гражданское население Германии и имевшая целью дать людям впечатление о «жизни, борьбе и свершениях солдат» на северо-западе России858. 21 апреля 1944 года в Общевойсковое управление Верховного командования сухопутных войск был направлен отчет о реализации проекта. В нем подполковник фон Брунн сообщал, что выставка в Бреслау открылась 4 марта 1944 года «после длительной подготовки группой „офицеров-сборщиков“» и была «охарактеризована всеми специалистами как особо ценная». Всего за месяц зарегистрировали 50 000 посетителей, и по согласованию с ответственным командованием VIII военного округа было решено, что выставка останется в Бреслау примерно до середины мая, а затем «с согласия господина командующего группой армий и по желанию рейхсминистра Франка будет отправлена примерно на четыре недели в Прагу». По-видимому, у канцелярии начальника армейских музеев существовали более далекоидущие планы, но в месте, указанном в документе, распоряжений на этот счет не обнаружено859.

Тематический план выставки не сохранился. Папка с фотографиями, составленная, предположительно, для того, чтобы дать представление об экспозиции узкому кругу офицеров и сотрудников штаба группы армий, канцелярии начальника армейских музеев, Верховного командования сухопутных войск и других ведомств, тоже не сохранилась в архиве группы армий860. Конечно, речь шла не только о культурных ценностях и их «охране»: выставка в Бреслау, вероятно, предназначалась для прославления цивилизаторских и культурно-политических заслуг группы армий «Север» в целом. Какие произведения искусства были на ней представлены, сейчас невозможно определить.

Сольмс, ездивший из Риги на последние приготовления к выставке в Бреслау, вернулся в конце марта 1944 года. После того как фельдмаршала фон Кюхлера сняли с поста командующего, граф, по его собственному признанию, в группе армий «Север» не видел «более никакой возможности в таком климате выполнять полезную работу как офицер по охране произведений искусства»861. Он попросил своего второго работодателя – начальника армейских музеев, который к тому времени переместил свою канцелярию в Вену, – прислать ему вызов. Действуя уже по его поручению, Сольмс в период с апреля 1944 по весну 1945 года обеспечил эвакуацию культурных ценностей из Прибалтики, Восточной Пруссии и Силезии. Какие именно вещи были эвакуированы, удается установить лишь в нескольких отдельных случаях. Например, в феврале 1945 года Сольмс вывез на Запад «Дармштадтские художественные сокровища», в том числе «Дармштадтскую Мадонну» Ганса Гольбейна Младшего из собрания великих герцогов Гессенских и Рейнских, которую, оберегая от воздушных налетов союзников, в 1943 году вывезли в Силезию862. Дневниковые записи искусствоведа Александра фон Райценштайна, на последнем этапе войны работавшего вместе с Сольмсом у начальника армейских музеев, свидетельствуют о том, что Сольмс также привез из Кенигсберга некие ценные рукописи. Кроме того, он же, видимо, занимался помещением на хранение в крепость Бойен в Лётцене экспонатов с выставок в Риге и Бреслау. Судя по всему, действительно существовал план расширить «Отечественный зал памяти», созданный в Бойене в 1916 году и посвященный обороне крепости от русской армии во время Первой мировой войны863, превратив ее в музей вооруженных сил. По словам Райценштайна, в конце 1944 года Сольмс приказал переупаковать предметы, хранившиеся в крепости, и перевезти дальше на запад864.

Оставшиеся на месте документы рабочей группы вывезли из Пскова в Выру (юго-восточная Эстония), где размещался штаб группы армий «Север». Здесь с лета 1943 года находился и Вернер Кёрте – его опять перевели в штаб и явно против его воли, потому что, как видно из его писем и дневниковых записей апреля 1944 года, он снова пытался вернуться в свою артиллерийскую часть865. Пожалуй, иронией судьбы можно назвать то, что именно Вернеру Кёрте, так скептически относившемуся к деятельности армейской службы охраны произведений искусства в Пскове, в конце концов и довелось завершать работу группы и ликвидировать ее, сортировать и приводить в порядок документы866, писать заключительный отчет. Архив группы среди превратностей военного времени пропал. Может быть, Кёрте сразу его и уничтожил. Или он мог погибнуть во время отступления немецкой армии. А может быть, остался на месте и попал в руки советских войск. В этом случае он может лежать – неопознанным – в Российском военно-историческом архиве или в Центральном архиве Министерства обороны России в Подольске. Отчет же сохранился в виде копии, ибо Кёрте отправил второй экземпляр машинописи в Бонн ординарному профессору истории искусств Альфреду Штанге867. В отчете деятельность группы Сольмса в Пскове описывается так, чтобы представить усилия группы армий «Север» по