История одного поколения - Олег Валентинович Суворов

Устав мучиться сомнениями, Полина решилась и начала действовать с неожиданной для самой себя смелостью. Следующий день у нее был свободен, поэтому она позвонила Николаю Павловичу в лицей и произнесла заветную фразу, итог всех ее ночных размышлений:

— Я хочу завтра пригласить вас к себе на ужин. Вы придете?

— Да, разумеется, — ответил он заметно изменившимся голосом.

— У меня завтра по расписанию должны быть четвертая и пятая пары…

— Я знаю.

— Тогда мы можем встретиться сразу после пятой пары и поехать ко мне.

— Прекрасно, — после секундной заминки произнес Репнин. — Только я хотел вас кое о чем предупредить.

— О чем же?

— Моя машина будет стоять в ближайшем переулке — в том, что идет параллельно железной дороге.

— Но почему?

Он опять замялся, но Полина и сама все поняла, вспомнив неоднократно слышанные в преподавательской разговоры о том, насколько ревнива жена директора. Неужели она уже ухитрилась что-то заподозрить?

— Так будет лучше, — наконец промямлил Репнин.

— Ну, хорошо, — решительно согласилась Полина, — раз вы настаиваете, давайте так и сделаем.

Весь день она убиралась в квартире и ходила по магазинам, закупая продукты для предстоящей трапезы. Как ни странно, но в ее настроении преобладало не трепетное волнение, что было бы вполне естественно, а необыкновенно легкая радость, от которой хотелось петь. Зато уже утром следующего дня ее охватило нетерпение. С каким же трудом она провела два занятия, поразив учеников своей необыкновенной задумчивостью и рассеянностью! Наконец прозвенел звонок. Полина прошла в преподавательскую, надела плащ и не спеша причесалась перед зеркалом, задумчиво изучая собственное изображение. Затем перекинула через плечо сумочку, вышла на улицу и свернула направо. До переулка, в котором ее должен был ждать будущий возлюбленный, надо было пройти не более пятисот метров…

Глава 23

ЖИЗНЬ ПЛЕБЕЕВ

Самое печальное проявление свободы — это свобода опускаться на дно общества. Самые роковые ошибки, способные изменить нашу жизнь, совершаются из-за неумения сдерживаться и соблюдать чувство меры. Самые гнусные поступки совершаются именно тогда, когда уже сполна реализовано самое печальное проявление свободы и наделано множество самых роковых ошибок.

Эти горькие истины как нельзя нагляднее подтверждает жизненный путь нашей некогда милой, а ныне уже полностью опустившейся героини — Маруси Сергеевой. Слишком легко морализировать по поводу слабовольных персонажей, поэтому мы не будем этого делать, а просто расскажем историю ее падения.

В свое время, когда ее сыну еще не исполнилось и десяти лет, она решила в корне изменить свою жизнь — и это стало очередной ступенью вниз. Вместо того чтобы днем работать продавщицей, а вечерами, как называл это Вадим Гринев, «блядовать с кавалерами», гораздо выгоднее было совместить работу с отдыхом, то есть брать с мужчин деньги за то, без чего она и сама уже не могла обойтись. И вскоре появилась такая возможность, тем более что Маруся еще не растратила природной миловидности и «сексапильности». Она уволилась из давно осточертевшего магазина и пошла на панель. Поначалу ей это безумно понравилось, и она жалела лишь о том, что так поздно, — а ей тогда уже было под тридцать, — решилась на этот шаг.

Начиная с девяти часов вечера развеселая компания путан собиралась в начале Тверской, рядом с гостиницей «Националь», «подзаряжалась» у ближайшего коммерческого ларька и начинала охотиться на проезжавшие мимо машины. Водители останавливались, выбирали понравившихся красоток, отдавали деньги сутенерам и уезжали. Кто-то вез девушек на квартиры, а кто-то просто выбирал укромный уголок города и занимался любовью прямо в машине.

Маруся пользовалась успехом, поэтому в две-три ночи зарабатывала больше, чем за месяц стояния за прилавком. Она стала хорошо одеваться и покупать дорогую косметику, однако эти расходы окупались с лихвой. Конечно, более опытные «коллеги» неоднократно предупреждали ее о риске нарваться на групповуху, но она лишь беззаботно отмахивалась, наслаждаясь новым и весьма праздничным образом жизни.

Как водится, подобная беззаботность не прошла даром. Однажды летом она села в машину к двум кавказцам, которые привезли ее в какой-то ресторан, находившийся в подвальном помещении на окраине города. Войдя в зал и увидев, что женщин там почти нет, зато полным-полно «черных» с самыми подозрительными рожами, Маруся насторожилась, но было уже поздно.

Ее завели в мужской туалет и там, прямо на крышке унитаза, то раскорячивая ногами вверх, то ставя на карачки и заставляя упираться руками в сливной бачок, по очереди изнасиловали свыше двадцати человек. Сколько их было точно, она бы и сама не вспомнила — настолько это было утомительно и однообразно.

Все это заняло свыше трех часов. Пока один насиловал, другой мочился в соседней кабинке, а остальные прохаживались в ожидании своей очереди, весело переговариваясь на своем гортанном наречии.

Нет, ее не били и даже почти не издевались, но при самой робкой попытке напомнить о том, что ее брали всего двое, она мгновенно видела перед собой злобные мужские глаза и ощущала на своем горле холодное лезвие ножа. Удовлетворив всех желающих и наконец-то получив разрешение перекурить — для чего ей пришлось долго прополаскивать рот от тошнотворной мужской спермы, — Маруся понадеялась, что теперь ей дадут выпить и отпустят домой, но не тут-то было. Кавказцы вывели ее на улицу, расселись по четырем машинам и повезли на квартиру. Там все повторилось снова — правда, на этот раз уже в постели, причем Маруся была вынуждена работать сразу с двумя, а то и тремя клиентами, что, впрочем, несколько ускорило процесс. Лишь после вторичного изнасилования ее выставили на лестничную площадку, отняв все имевшиеся при ней деньги. Пошатываясь от усталости, она вышла на улицу и побрела ловить такси.

Ей повезло только в одном — ни один из кавказцев не был болен, так что она ничем не заразилась. Что касается тяжелой физической нагрузки, то Маруся была зрелой, здоровой, многоопытной женщиной, достаточно плотного телосложения, поэтому вся эта многочасовая процедура обошлась практически без болезненных ощущений. Отдохнув всего