Тадж-Махал. Роман о бессмертной любви - Индира Макдауэлл

– Меня интересует убийство Хамида Сатри. Вы начинали его расследовать, но потом…

– Что потом? Я и расследую. Только это бесполезно.

– То есть дело у вас?

– Ну… да… – не очень уверенно соглашается Тапар. – А вы кто, журналистка, что ли?

По тону заданного вопроса я понимаю, что журналистскую братию Субхаш Тапар жалует не больше Фатимы.

– Нет, я не журналистка.

Будучи твердо уверенной, что дело давно передано спецслужбам, я даже не удосужилась придумать основание для Тапара, чтобы тот мог раскрыть мне детали. Приходится придумывать на ходу.

– Я… английская родственница Сатри.

– А… – смеется каким-то булькающим смехом Тапар, – наслушались рассказов об алмазе, который якобы был у Сатри? Многие им интересовались.

– Кто именно – эти многие?

– Эй, слушайте, у меня бхаджи из-за вашей болтовни подгорят! Если хотите задавать вопросы, приходите в мой кабинет. И не с пустыми руками.

– Куда именно и когда?

Он диктует адрес, сообщая, что будет на месте завтра после десяти, и отключается. Интересно, а почему он сейчас жарит бхаджи, если до окончания рабочего дня еще далеко?

Встреча после десяти меня вполне устраивает, я могу договориться с Абдулом и улизнуть сразу после первых съемок ближе к полудню, когда группа будет отдыхать.

Я осторожно оглядываюсь, пытаясь понять, не слышал ли меня кто-то из группы. Но им не до меня – заняты своей работой. А я – своей.

К полудню съемки и в башне Ясмин, и на стене Форта закончены, готовить на завтра ничего не нужно, мы продолжим здесь же, даже аппаратура остается под присмотром военных, лишь накрытая чехлами. Группа спешит в отель, чтобы смыть с себя пыль и пот, а актеры еще и грим.

Если бы Тапар был на месте, я могла бы поговорить с ним сегодня, но пока остается направить свое внимание на Алисию Хилл. Кажется, она знала Хамида Сатри чуть лучше остальных. Может, хоть звезда не станет развивать теории всемирного заговора или злобных чатристов?

Поговорить с ней удается уже в автобусе. Конечно, не об убийстве Сатри или его долгах, но просто о жизни в Индии и съемках.

Алисия предлагает посидеть в баре отеля.

– Знаете, я боюсь выходить на улицы Агры. Они все такие ненормальные…

Мне все равно, где получать от нее сведения, потому соглашаюсь.

Важное умение всех сыщиков не только замечать детали, но и слушать своих информаторов вырабатывается, как и любое другое умение, – тренировками. Наш наставник Джей Скотт вынуждал встречаться со старушками, выслушивать их болтовню, без конца поддакивая, а потом точно воспроизводить по памяти все, что было сказано. Зная, что одновременно идет запись на диктофон, мы невольно запоминали всякую ерунду слово в слово. К тому же требовалось навести разными вопросами людей на нужную тему, но так, чтобы они этого не поняли.

Иногда мне казалось, что разговорчивые старушки подготовлены не хуже нас самих. Однажды я даже получила этому подтверждение – вопросами вынудила собеседницу рассказать об одном эпизоде, пролившем свет на самого Скотта.

Но сейчас уроки наставника вспоминались с благодарностью. Терпеливо запоминать чужие неинтересные откровения без соответствующей подготовки тяжело.

Алисия оказалась разговорчивой. Это объяснялось просто: остальных актрис она считала ниже себя по звездности, а технический персонал вроде гримеров и парикмахеров и вовсе обслуживающим, потому поболтать бедолаге было не с кем. Я в категорию достойных попадала – прилетела с Престоном, была оставлена в качестве непонятно кого, деньги водятся, Сингх разговаривает почти уважительно. У группы явно сложилось мнение, что Престон просто пристроил на съемки фильма одну свою знакомую бездельницу, чтобы та не скучала.

Доказывать обратное я не собираюсь, пусть думают, что хотят, лишь бы не мешали.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы предугадать излюбленную тему Алисии Хилл – жалобы на все и всех. Она проклинает жару, духоту, кошмарные дожди, необходимость работать в гриме на солнце, грязь, ранние подъемы, разницу часовых поясов, Индию вообще и сам фильм.

На вопрос, как переносят все это остальные, округляет глаза:

– Кто остальные?! Они все местные.

– Зачем соглашались?

– Сатри обещал, что создаст хорошие условия.

Мне с трудом удается погасить огонек интереса в глазах при этом имени. Но Алисия не намерена долго беседовать об убитом продюсере, только упоминает, что он был в страшных долгах.

Немного погодя мне удается перевести разговор на выставку бриллиантов в Букингемском дворце. И снова она уходит от разговора, хотя вскользь замечает, что с «Антисом» знакома, покупала у них кое-какие вещицы.

В целом беседа получается не слишком содержательной, но я надеюсь, что дальше будет лучше. Пусть Алисия вволю нажалуется, а потом примется рассказывать о своем знакомстве с Сатри и «Антисом». Если попадается крупная рыба, не стоит резко дергать удочку, может сорваться. Лучше я осторожно подтяну добычу к себе…

А пока на очереди полиция Агры в лице Субхаш Тапара. Интересно, каков масштаб его взяток? На всякий случай я снимаю в банкомате пятьсот фунтов разными купюрами.

Тапар и впрямь оказался огромным. Вернее, таким был его живот, не позволяющий не только застегнуть форму, но и нормально сесть к столу. Несмотря на не слишком жаркий день (даже я не взмокла), он обливался потом, ежеминутно вытирая капельки с лица большим полотенцем. Из-за ожирения организм не справлялся с терморегуляцией, а его хозяин добавлял проблем – на моих глазах он выпил бутылку воды и теперь выпотевал влагу сразу через все поры. Зрелище не из приятных…

Но у меня нет времени ни разглядывать толстяка, ни вникать в его проблемы со здоровьем.

– Я Моника Шекли, мы договаривались о встрече.

Субхаш Тапар только коротко кивает, не предлагая сесть или хотя бы подойти ближе. Я закрываю дверь в кабинет и шагаю к столу, о чем тут же приходится сожалеть. Во-первых, открытая дверь создавала хоть какой-то сквозняк, во-вторых, в бхаджи Тапара было слишком много чеснока, о чем красноречиво свидетельствует его дыхание. Мы вчера тоже ели бхаджи – овощные оладьи, но чеснок там не присутствовал.

Но ни возможности заменить Тапара кем-то другим, ни выйти из зловонного кабинета или просто прижать платок к носу у меня нет. Запретив себе думать о запахе и жаре, я обращаюсь к хозяину кабинета:

– Меня интересует все, что касается убийства Хамида Сатри.

– Журналистка? – равнодушно интересуется Тапар, открывая вторую бутылку с водой.

– Пусть так, – отвечаю я. – Мне следует торопиться, и я решаю ничего не отрицать.

Если Тапар попросту лопнет, то договариваться будет не с кем.