Адамант Хенны - Ник Перумов

Жалящий, злой Свет по-прежнему беспрепятственно разливался по южным землям; а там, куда он не мог проникнуть, неизбежно начинала скапливаться такая же злая Тьма.

Соглядатаи донесли тану Старху: его враги вышли в море. Он считал Фарнака своим кровным врагом с того самого момента, как тот обошёл его в гонке к умбарским пирсам. И даже не задумывался о том, что раньше он давно и думать бы забыл об этой неприятности – ну, разумеется, устроив Фарнаку пару-тройку «сюрпризов». На сей раз «сюрпризы» устроить не удалось – и это странным образом лишало Старха сна и покоя. Не радовали даже крупные барыши от продажи невольников.

– Тан! – Хирбах, один из десятников Старха, неловко топтался на пороге. – Они вышли в море, мой тан. Два корабля. «Крылатый Змей» старой лисы Фарнака и «Скопа» этого гондорского выползка Вингетора. На обеих посудинах, видит Морской Отец, едва ли больше полутора сотен мечей – а скорее всего и тех не наберётся.

– Отлично, – процедил сквозь зубы Старх. – Мы идём следом. Их лоханки хоть вертлявы, а до Двурогой скалы им от нас не оторваться. Голубятника сюда!

Некоторое время спустя обученная птица взмыла в поднебесье, неся свёрнутое трубочкой письмо Старха, адресованное сильномогучему тану Скиллудру…

– Ну вот и дошли, – спокойно заметил Санделло.

– Дошли, – выдохнула Тубала.

По правую руку от них вздымались громады Хлавийских гор (по-тхеремски – горы Ледяных Потоков). Горбун и воительница обогнули исполинский хребет по узкой прибрежной полосе между скалами и океаном, шириной едва ли в четверть лиги. Здесь кончались тхеремские владения. Когда-то от моря до гор тянулась настоящая высокая стена с башнями, но потом края к югу от гор опустели – и правитель Тхерема счёл разорительным держать большой гарнизон так далеко от столицы. Стена мало-помалу пришла в негодность, буйный южный лес волной нахлынул на неё, оплёл гибкими лозами, подкопал корнями, расшатал каменные блоки проросшей в швах травой. Караульные башни были покинуты… но так только казалось.

Взобравшись повыше, Санделло и Тубала смотрели на покосившуюся пузатую башню. На тёмной от времени крыше виднелись свежие, светлые заплаты. Кто-то попытался кое-как привести в порядок башню… неужто тхеремцы?

– Коней через стену не поднимешь, да и я стар уже по скалам прыгать, – проговорил Санделло. – Видишь – они ворота ещё починить не успели, а за ними – тропа?

Тубала молча кивнула.

– Вот там и проедем. Не знаю, кого нам тут послала судьба…

– Но кем бы они ни оказались, им крупно не повезло, – подхватила Тубала.

Горбун холодно усмехнулся. Правая рука его погладила перевязь с метательными ножами.

…Наверное, это походило на ночной кошмар, только отчего-то привидевшийся при ярком свете, средь бела дня… Из чащи вырвались двое всадников; прогудел чудовищный лук в руках горбуна, свистнула первая стрела – один из часовых, смуглолицый горбоносый воин, умер, не успев даже понять, что умирает. Мелькнул брошенный нож – тяжёлое лезвие пробило кованый панцирь второго стражника. Клинок, пущенный тонкой девичьей рукой, с лёгкостью прошил стальную нагрудную пластину, что могла выдержать даже арбалетный болт…

Когда-то широкий воротный проём закрывали массивные створки; время, дожди и прочие южные прелести превратили доски в труху. Обосновавшийся здесь отряд начал было чинить их, но успел навесить только одну половину. Вторую – на всякий случай – перегораживала рогатка.

Тубала оказалась на корпус впереди горбуна. И пока тот натягивал лук, взяв на прицел выскочившего на гребень стены копейщика, девушка в один миг оказалась возле ворот. Навстречу вывернулся стражник с длинным протазаном в руке; но прежде чем широкое лезвие страшного оружия опустилось, снося головы и коню, и всаднице, коротко и беспощадно сверкнула сабля. Тонкий клинок с лёгкостью рассёк могучее, окованное железом древко и развалил надвое тело слишком храброго южанина…

За стеной уже вопили:

– Хен-на! Хен-на!

Санделло стрелами снял со стены двоих – натянувших было луки.

Тубала рванула подвешенный справа от седла длинный серый свёрток. Миг спустя на свет появилось настоящее стальное чудовище – так что даже видавший виды горбун присвистнул.

В руках Тубалы оказался меч, громадный двуручный меч: широкая гарда, два коротких дополнительных острия в нижней трети лезвия; таким оружием могут сражаться лишь самые сильные и опытные воины.

Девушка без всякого видимого усилия взметнула страшный клинок. Миг – и рогатка с сухим треском распалась надвое. Ещё миг – и круговой удар снёс ещё торчащие сверху жерди.

– Дава-ай! – взвизгнула Тубала. Конь прянул через поверженную преграду, опрокинув ещё одного врага.

Санделло последовал за девушкой.

Узкая дорога сделала крутой поворот, заросли надёжно прикрыли двух искателей приключений. Позади не смолкали разъярённые вопли. Лес мчался навстречу…

Они свернули. Раз, другой и третий, стараясь запутать и сбить со следа погоню. Приходилось выискивать разрывы в сплошной стене деревьев, петлять, находить ручьи и оттянувшиеся далеко от материнских скал каменные осыпи – потому что сзади не стихал пёсий перебрёх.

Но за ними гнались настоящие мастера своего дела. Вопли: «Хен-на! Хен-на! Куан-ло! Хен-на!» – приближались. Лошади Тубалы и Санделло несли тяжёлые вьюки; преследователи же скакали налегке.

Горбун резко осадил коня.

– Не уйти! – прохрипел он, скидывая лук. – Давай!..

Тубала поняла без лишних слов.

Узкая дорожка – совсем недавно проложенная на месте звериной тропы. Слева – глухой лес, странный, страшный и чуждый северянину; справа – топкое место, широкий и мелкий ручей, в котором запросто увязнешь…

Первая стрела Санделло вырвала из седла скакавшего впереди воина. Горбун стрелял почти в упор; он успел выпустить ещё одну стрелу, когда из зарослей справа от дороги молнией вырвалась Тубала, вскинув свой жуткий двуручник.

Сверкающее полукружье взмаха напрочь снесло голову лошади одного из преследователей. Всадник полетел в пыль – и стрела аккуратно клюнула его в не защищённую панцирем шею. Над плечом и головой Тубалы пропели две вражеские стрелы; но девушка, рыча, точно неистовый берсерк, не обратила на них никакого внимания. Двуручный меч взлетел в позицию для удара так же быстро, как и лёгкая сабелька; взмах – и верхняя половина тела всадника рухнула, ноги и крестец остались в седле, словно всё ещё куда-то скакали…

Санделло отбросил лук.

Колечки на мече радостно и беззаботно зазвенели, словно детские погремушки.

Щербясь, вражье лезвие проскрежетало по кольцам. Разворот – и рука противника отделилась от туловища…