Секта-2 - Алексей Колышевский

Да, она действительно сильно изменилась с того времени, когда несколько лет тому назад сошлась с Германом. На смену прежней бунинской девушке пришла опытная современная женщина, познавшая и любовь, и разочарование, и обман, и тоску, и более всего на свете от той, прежней Насти отличало Настю нынешнюю стремление идти сквозь жизненный шторм, находя в этом полное удовлетворение. Когда шторма не было, Настя – подсознательно, конечно, – испытывала дискомфорт. Сейчас она чувствовала, что шторм, столь желанный для нее, может вот-вот разразиться, и шла ему навстречу.

– Выкладывайте подробно, с чем пришли. Что от меня требуется?

Мушерацкий едва заметно кивнул и, прикрывая рот рукою, тихо, так, чтобы только Насте и было его слышно, заговорил, начав с того, что ей в первую очередь необходимо привлечь к занятиям Рому. Он – краеугольный камень всей операции, перелицованный человек, без него весь этот колоссальный замысел не имеет смысла. Выдержав минуту его откровений, Настя впервые захотела проснуться, но никакого сна и в помине не было. Шторм начинался. Настоящий жизненный шторм.

С Ромой ей пришлось помириться в срочном порядке – таково было задание, полученное от Мушерацкого. Впрочем, для Насти оно оказалось несложным, более того, она выполнила его с немалым удовольствием. Описать радость Романа она не взялась бы, настолько тронул ее его искренний порыв. Как водится, окончательное примирение произошло в постели, и молодые люди долго изнуряли друг друга. «Отдача и наполнение – нет лучшего примера этой каббалистической истине», – подумалось Насте после очередного пика экстаза, выше которого им обоим в тот вечер было уже не подняться. За то, что Роман делал в постели, Настя готова была терпеть его выходки бесконечно. Особенно ее возбуждала мысль, что, творя любовь с одним человеком, она как бы одновременно занималась этим с двумя…

Самое время было перейти к разговору и склонить наконец этого безбашенного типа с ценной душой к согласию приступить к занятиям в академии. Настя начала немного издалека:

– Знаешь, я хочу тебе рассказать о своей новой профессии. Теперь я литературный негр и батрачу на некоего весьма влиятельного сукиного сына в ранге сенатора с говорящей фамилией Продан. Это страшный человек, Рома! Он масон и каббалист, а значит, и цели у него страшные. А меня обложили, как волчицу во время охоты, и знаешь, кто охотники? Шпана с Лубянки! Я-то давно поняла, к чему весь этот цирк. У журналистки Би-би-си и жены кремлевского чиновника отличный нюх на гэбэшные провокации! Им хочется побольше разузнать о моем, так сказать, клиенте, а я для этих целей подхожу как нельзя лучше. Продан – основной спонсор российского филиала академии каббалы. Ты внимательно слушал этого Лемешева?

– Вроде бы. – Рома пожал плечами. – Знаешь, я тут многое пережил, передумал и решил с этим не связываться. Все это какая-то чертовщина. И что же, так и есть? Значит, ты все-таки конченая сектантка, раз интересуешься разной ерундой и пытаешься меня ею основательно загрузить, перед этим как следует нагадив мне в душу. Знаешь что…

– Прекрати! – Настя видела, что он пришел в себя после горячих ласк и сейчас возвращается в прежнее свое состояние взвинченной агрессии. – Не будь же ты идиотом, Рома, дорогой! Я знаю, как ты закончишь в том случае, если толком не выслушаешь меня, я хочу помочь! Пойми же, что у тебя просто нет никакого иного выхода, кроме как спокойно выслушать меня – это минимум, а потом сам решишь, нужно тебе то, что я предлагаю, или нет. Договорились?

Тот угрюмо кивнул: договорились.

– Тогда слушай меня очень внимательно. Итак, я пишу книгу за этого сенатора, он лишь надиктовывает материал, и то в самых общих чертах. Это будет книга о каббале, о ее истории, о том, как она воздействует на людей, но вот что самое интересное: о каббале как таковой там сказано не так уж и много. Весь сюжет вращается вокруг некоего артефакта, именуемого Копье Судьбы. Помнишь, что нарисовал нам старик на салфетке? После того как я тогда впервые услышала о существовании этой штуковины, мне стало интересно, и я полезла в различные источники, поглядеть, что это такое. В Интернете я нашла лишь скудные, противоречивые сведения – якобы этим копьем вообще владеют армяне и оно хранится у них в местечке под названием Эчмиадзин…

– Если послушать армян, то получается, что они самые-самые и самым первым армянином был Ной, построивший ковчег, и уже от Ноя продолжился род людской. То есть все мы немножечко армяне, с чем я тебя и поздравляю. В этом они никак не могут договориться с евреями, все пытаются отобрать у них пальму первенства Богоизбранности. – Рома расхохотался. – Извини, что перебил, продолжай, пожалуйста. Кстати, как тебе мои познания?

– Ничего так. – Настя словно по-новому поглядела на него. – Откровенно говоря, не думала, что ты интересуешься подобными вещами.

– А ты думала, что я смотрю «Дом-2»? – Рома саркастически хмыкнул. – Ничего подобного. Кое-какая подготовочка по исторической части имеется. Мужчина, который не интересуется политикой, историей и антисемитизмом, глуп и туп, как дерево.

– Отчасти согласна, только вот насчет антисемитизма немного не поняла. Ты разве антисемит?

– Я-то? Нет, конечно. Скажем так, я старательно убиваю в себе его побеги, которые так и норовят прорасти наружу, опутав меня с ног до головы. Однако мы отклонились от темы…

Настя продолжила свой рассказ. Получалось, что Продан знает о копье нечто такое, чего не знает никто, или же это нечто известно лишь крайне небольшому кругу лиц. Сам по себе этот предмет настолько важен, что заполучить его хотят сразу несколько группировок, в том числе и та самая «шпана с Лубянки», как нелестно назвала Настя представляемую Мушерацким организацию, между прочим, сделав это вполне с его согласия.

– По мнению чекистов, мой сенатор выбрал эту тему неспроста. Он и сам хочет попытаться завладеть копьем. У каббалистов оно – символ бесконечной власти над миром, и любой каббалист определенного духовного уровня, получивший в руки такой бесценный дар, обретет силу, равную силе Бога, какой в свое время обладал пророк Моисей. По официальной версии, копье находится в Австрии, но, судя по всему – это подделка. Теперь самое важное, чтобы ты понял, для чего вообще я все это тебе рассказываю. Я хочу сыграть свою партию, понимаешь? – Настя заметно нервничала: покусывала нижнюю губу, часто моргала и стучала пальцами по столу так, словно играла на рояле канкан.

– Откровенно говоря, нет, – честно признался сбитый с толку Рома, – и чем больше я пытаюсь переварить весь этот сумбур, который ты на меня продолжаешь валить, как навоз на грядку, тем меньше я вообще что-либо соображаю. Каббала, копье, чекисты – да от всего этого можно свихнуться нормальному человеку, что я, собственно и делаю прямо сейчас. Свихиваюсь, – ввернул он забавное словечко.

«Ну вот и прекрасно, – подумала Настя. – Это как раз то, что нужно, это половина дела. Сейчас только не сорвись, Ромочка, дорогой. Ведь я тебя, в сущности, и знаю и не знаю. Не выкини только какой-нибудь своей очередной дурости, а то я не выдержу и уйду. А Мушерацкому скажу, что у меня ничего не получается и я вообще в эти игры не играю».

– Понимаешь, Ромочка, мы с тобой говорим, не понимая друг друга, словно на разных языках. Вернее, это ты меня не понимаешь и понять не можешь. Так дело не пойдет. Знаешь, не люблю я ходить вокруг да около. Приходи на лекцию. Придешь? – Настя затаила дыхание, решив, что она тут же, немедленно, после того как он откажется, встанет и молча навсегда от него уйдет. А вместе с этим уйдет от нее и надежда, вначале призрачная, но с каждым днем, с каждым событием, происходящим вокруг Насти, становившаяся все более телесной, осязаемой. Надежда, всерьез подаренная ей стариком из Сретенского переулка, оказавшимся существом столь невероятным, что Настя в эту надежду, как в часть чудесного, случившегося с ней, уверовала, надежда на воскрешение мужа, чей астральный фантом растаял под ее рукой лунной июньской ночью прошлого года, чье тело она осязала в Затихе. Она уже была готова встать и уйти, когда услышала его ответ:

– Приду, конечно, если ты так хочешь.

Настя перевела дух и вся, словно распустившийся на рассвете тюльпан, открылась ему своей улыбкой, прекрасными глазами в обрамлении пушистых ресниц, грациозным поворотом шеи… Она была так безмерно очаровательна в тот момент – ах, что это было за зрелище! «Красота, спасающая мир», не иначе. Настя рассмеялась так звонко, словно разом на мириады крохотных кусочков разбился хрустальный, тонкой работы кувшин, запрокинула голову, вытянула руки вверх, переплетя между собой восхитительно породистые длинные пальцы, и сказала:

– Ну, тогда все у нас получится. Здравствуй, новая жизнь.