Секта-2 - Алексей Колышевский

– Мы не столь мудры, как ты, – ворчал Фома. – Как прикажешь тебя понимать? Когда мы ловили рыбу, а потом ее продавали на базаре, мы были все вместе, делали одно дело во благо самим себе. А сейчас что будет? Чем же мы, по-твоему, должны заняться?

– Станем учиться ловить человеков, – без тени шутки ответил ему Йегошуа. – Вместе с нами на берег Египта сойдет для людей новое время, все вокруг незримо изменится, мы дадим им надежду, и за это нас никогда не забудут.

Шимон, недаром самый старший, но еще и мудрый, в сомнении покачал головой:

– Люди, Шуки, они быстро забывают. Ничто не держится в их памяти подолгу. И никто…

Галера последней успела войти в Александрийскую гавань. Стоило ей миновать линию дамбы, как сзади раздался стрекот мощных, напоминавших мельничные колеса устройств и дробный металлический звук выбираемой со дна претолстой цепи. Вход в порт стерегли две башни, между ними на ночь натягивали эту могучую, толщиной в дюжее бревно цепь, тем самым закрывая гавань от ночных разбойников. Галера на миг ощетинилась поднятыми из воды веслами, и вот они уже заработали вспять, заглушая ход корабля. Город встречал их редкими огнями, черными от ила сваями причала, дальними окриками невидимых уличных патрулей, в безветрии сгустившимися ночными запахами людского быта. Фома с некоторой тревогой вглядывался в незнакомые очертания городских построек, а Йегошуа поставил точку в коротком споре с Шимоном:

– Нам предстоит научиться возвращать память человеческую. Заночуем, братья, на постоялом дворе, а утром тронемся в путь. Я знаю верную дорогу.

Проведя ночь неподалеку от порта и подивившись нравам, царившим в кабаке постоялого двора, наутро они выступили в путь и к полудню достигли небольшого поселения общины ессеев. Здесь их приняли настороженно, несмотря на то что Шуки предъявил некоторые тайные знаки, а именно причудливой формы родимое пятно небольшого размера в виде креста, заключенного в круге. Покойный ныне учитель Кадиш, много лет назад впервые увидев этот символ, спросил, ведает ли мальчик его смысл. Получив отрицательный ответ, рассказал, что крест есть земля, а круг есть Бог-Творец, но дальше объяснять ничего не стал, туманно намекнув на то, что всему свое время. В поселении, куда привела дорога Шуки, Фому и Шимона, действовали свои вековые законы, давно сложился и совет жрецов, который эти законы принимал и строго следил за их осуществлением. С приходом столь ожидаемого на словах пророка совет жрецов утрачивал свою власть и делался ненужным, поэтому Шуки немедленно объявили «самозванцем из-за моря», потребовали, чтобы он сознался, кто подучил его этой ловкой каверзе – выдать себя за мессию. Йегошуа вызвал жрецов ессейских на диспут, те вынужденно согласились, и никто из них не смог превзойти юношу в красноречии и глубине знаний. Шуки показал им такой уровень начитанности, был столь блестяще подготовлен и так замечательно, с таким великолепным красноречием говорил, объясняя законы мироздания красивым и доступным языком, что совет по молчаливому и раздраженному согласию его членов был вынужден признать свое фиаско. Диспут проходил в закрытом доме из тех, что исстари использовали лишь ессеи для своих собраний – даже Фому и Шимона, как чужаков, не допустили внутрь. Старейший член совета, его председатель и верховный жрец по имени Ватья Ахарим внезапно встал, и все прежде жарко звучавшие споры немедленно потухли, словно на уголья вылили целую бочку воды и лишь черная лужа осталась вместо живительного тепла.

– Ты, юноша, умен, никто и не спорит с этим, но и ум твой неубедителен, как и все в тебе, не говорящее нам о приходе великого пророка. За долгие сотни лет ожидания мы в совершенстве изучили все тонкости, связанные с его приходом, имеем представление о знамении, которое явится в виде белой ледяной крупы с неба. Ведаем и о том, как в точности пророк наш будет выглядеть, и знаем, что это будет мужчина зрелый, рослый, носящий на груди вот это. – Ватья тронул свою цепь, на которой висел предмет, чем-то напоминавший ковшик для воды, только сильно уменьшенный. – Ничего из этих примет мы в тебе не встретили. Поэтому советуем тебе и твоим товарищам убираться отсюда по-хорошему. Другими словами, мы не даем тебе права оставаться среди нас, вводить совет мудрецов в заблуждение и волновать народ. Жили мы в ожидании пророка больше тысячи лет, значит, проживем еще дольше, его ожидая. Не может юнец вселить в нас веру, будь ты равным по силе ума хоть самому Моисею, а всем известно, что превзойти Моисея не дано никому.

И лишь один нашелся в совете, кого речи и доказательства Шуки впечатлили. Этот человек, называемый Иоанном, был молод (возраста примерно Шимона, то есть семнадцатилетний), во взоре имел ум и глупости бесполезной не сотворил – не выступил перед разъяренным советом с речью в защиту пришельца. Вместо этого под гвалт и неразбериху тихо выскользнул Иоанн из дома собраний, на короткий срок посетил свое жилище, где, не говоря ни слова родителям, собрал кое-какие свои вещи в узел и покинул общину навсегда. Нагнал троих изгнанников уже за пределами поселения. Волнуясь и слегка заикаясь, он попросил разрешения присоединиться к этому странствующему трио, превратившемуся с его появлением в бродячий квартет. Фома был удручен тем приемом, который им был оказан ессеями, и по обыкновению ворчал. Шимон, всегда спокойный, но, как это часто бывает, невоздержанный в ярости, требовал от Йегошуа, чтобы тот вернулся и сотворил над мерзостными жрецами-корыстолюбцами расправу, подобно той, что Творец, по преданию, устроил над жителями Гоморры, когда все население городка покрылось язвами и умерло в страшных мучениях за считаные дни. Йегошуа же лишь загадочно улыбался и отмалчивался. Появление Иоанна он встретил как должное и указал ему место рядом с собой: «Будь и ты с нами, мы идем в глубь Египта постичь тайную науку, что перешла к фараонам от морских жителей».

Этому учил его Кадиш: истории людей предыдущей эпохи, могущественных атлантов, достигших наивысшего просветления и перешедших в другой, параллельный нашему высший мир, откуда они наблюдают за нами, подобно богам, порой вмешиваясь по своему усмотрению в ход человеческой истории…

Земля атлантов около сорока тысяч лет назад располагалась на огромном континенте, существовавшем со дня сотворения мира и простиравшемся с юга на север от пустынь нынешнего Египта до Гималайского хребта. Виды населявших ее существ были столь разнообразными, что на подробное их описание ушли бы годы и многие тома, ведь только человеческих рас на острове было семь: рмоахлы, тлаватли, тольтеки, туранцы, арийцы, аккадцы и монголы, и пять из этих народов, кроме монголов и арийцев, обладали величайшей магической силой. Их организмы были настроены на язык природы, они в состоянии были ускорять рост растений, мгновенно исцелять болезни и насылать порчу на расстоянии. Они совсем по-другому воспринимали этот мир.

– Если бы случилось так, что Атлантида возникла перед нами, мы увидели бы берег ее, окутанный густейшим туманом, – рассказывал Кадиш. – Атланты жили в другом измерении, их мир был высочайшим миром духовности, наполненным прекрасными и величественными картинами их сознания, которые ныне дано увидеть лишь тем из нас, кто сделается избранным, посвященным в тайны, завещанные нам ушедшей под воду Атлантидой. Мы спим по ночам, а днем бодрствуем, воспринимая лишь вещи, нас окружающие, атланты же и вовсе не спали в нашем понимании, черпая жизненную силу напрямую от Творца Предвечного. Их сон не был схож с нашим, а являл собой лишь короткие медитации.

Эти изначальные перволюди Атлантиды совсем не напоминали привычные человеческие существа, то есть твердый скелет в окружении плоти. Напротив, атланты представляли собою пластичные, будто бесхребетные организмы, у них не было костей, только хрящи. Они могли принимать разнообразный облик и достигли столь высокого уровня развития, что даже современникам своим – арийцам и монголам, до своего возвышения находившимся в Атлантиде на положении рабов, казались бессмертными боголюдьми. Будущие хозяева мира – арийские и монгольские племена – от мала до велика благоговели перед сверхлюдьми-сверхмагами и с великой охотой выполняли все, что эти существа им приказывали. Сверхлюди же, бывшие долгое время вполне благожелательными и миролюбивыми, наставляли народ в науках, искусствах и вере, учили делать инструменты и средства передвижения не только по земле, но и по воздуху.

– Да, когда-то они умели летать, словно птицы! – закрыв глаза, делился Кадиш картинами своего воображения. – У них были хитро сконструированные механизмы, с которыми в наше время ничто не может сравниться.

Лишь в Атлантиде и проживали тогда люди-арийцы и люди-монголы, которых тольтеки, туранцы, тлаватли, рмоахлы и аккадцы разводили путем отбора, словно сорта яблок или щенков породистых собак. Наиболее способных направляли в закрытые горные школы, где готовили из них лучших военачальников, ученых, художников. Арийская и монгольская нации совершенствовалась и начинали постепенно превосходить своих хозяев.