Ведьма, околдовавшая его (СИ) - Ячменева Алена

Окрыленный успехом молодой король списывал все на благоразумие людей Шерана и их преданность роду Пран и даже не вспоминал о тех днях, когда всерьёз опасался за свою жизнь и не знал у кого просить помощи и укрытия. Между собой же Никандр и Фавий шутили: королева Ламия, как и обещала, заговорила их на удачу.

Но после заживления ноги, превратившейся в кусок мяса, шутка уже не казалась такой смешной, как прежде.

— Ваш обед, — доложила Рамилия, с опаской глядя на короля и заходя с комнату, где теперь жил Фавий. Следом за ней вошли такие же перепуганные, как и все остальные, служанки: одна из них трясущимися руками сжимала поднос, две другие несли новую люльку для принца Ратора.

— Наконец-то. Я жутко голоден, — заявил Никандр, подходя следом за девушками к столу и распугивая их своим приближением.

— Вы ему побольше мяса положили? Надо его теперь хорошо кормить, чтобы он на нас не накинулся, — усмехаясь крикнул Фавий вслед, поспешно кланяющимся и выбегающим из комнаты, служанкам.

— Перестань. Меня и так все боятся даже больше прежнего, — сказал Никандр, опуская сына на простыни и прикрывая его одеялом.

— Вот именно, — поддержала короля Рамилия. — Вы первый муж Госпожи, который выжил после подобного ранения… По замку не мало сплетен ходит… и, кстати, про ожившего мертвеца тоже, — повернулась управляющая к воину, — поэтому, пожалуйста, не поощряйте эти слухи. Мне и так с ними бороться будет не просто.

— А сама что думаешь? — поинтересовался Никандр, садясь за стол.

— О чём?

Он указал на ногу.

— Зажило и хорошо, — кратко ответила управляющая, поджимая губы и глядя на ногу с таким же недоверием.

— Получается Ламия действительно Ведьма? Кроме как чудом я своё исцеление ничем объяснить не могу, — пояснил Никандр.

— А сама Госпожа что говорит?

— Говорит, что не знает. Может, действительно не знает, а может уходит от ответа, — хмурясь рассуждал Никандр, взявшись за ложку и с жадностью приступая к еде. — С ней такое раньше бывало?

— Что именно? — уточнила Рамилия, подходя к нему, выдвигая стул из-за стола и садясь напротив. — Исцеляла ли Госпожа кого-то раньше от подобных ран? — Никандр кивнул. — Нет, обычно она обходилась зельями. Мы это уже давно заметили: снадобья, которые варит Госпожа обладают намного большими исцеляющими свойствами нежели те, что варит, например, та же Олин. Да вы и сами вспомните, как вас исцелила ложка её зелья от простуды или как быстро вы встали на ноги после удара коня.

Никандр нахмурился.

— Но это всё-таки немного не то… От смертельных ран она кого-то лечила так, как меня?

— Сидела ли она над кем-то день и ночь, читая заговор? — снова уточнила Рамилия и, дождавшись кивка, задумалась. — Было один раз, — вздохнула она в конце концов печально. — Когда умер принц Кандрий, Госпожа была безутешна, два дня сидела и бубнила над его телом.

— И что? — замер Никандр, не донеся ложку до рта.

— А что может быть? В отличие от вас он был уже мёртв, когда она затянула… Мы пытались её остановить, забрать тело, но все было бесполезно. Когда уже запах начал появляться, я приказала её скрутить и силой вырвала у неё из рук тело… Долго потом боялась расправы за такое самоуправство, но, слава богам, что они послали нам здравомыслящую Госпожу… через некоторое время она пришла в себя, насколько это возможно.

— И больше таких случаев не было? Принца Эрема она не лечила?

Рамилия качнула головой.

— Когда его доставили, он ещё был жив. Госпожа его осмотрела, дала лекарства прежней целительнице, но сразу сказала, что он не жилец. И действительно, через пару часов он умер…

— Значит, я первый выжил, — повторил Никандр задумчиво, отправляя ложку с супом в рот.

В комнате на несколько минут повисла тишина, а затем Рамилия громко вздохнула.

— Не первый. Я уже такое видела… правда никому не говорила, — призналась она. Мужчины с интересом подняли к ней глаза. — Королева Махлат лечила точно также Ламию, когда отец высек её за то, что она за меня заступилась… Маленькая Госпожа была очень плоха, у неё поднялся жар, на ступнях живого места не осталось, все уже думали, что она не выживет… Я пришла за помощью к королеве. Тогда она уже была не в себе, всё время что-то бубнила, взгляд её был бешенным, но… я столько рассказов слышала от маленькой Ламии о том, что её мать лечит прикосновением рук, что решилась просить у неё помощи… Вряд ли она поняла, что я от неё хотела, но когда принесла Ламию к ней ночью, она взяла её на руки и затянула те же слова, какими и Госпожа вас сегодня лечила.

— И Ламия выжила…

— Буквально ночь прошла, а от ужасных ран остались порезы. Болезненные, но не страшные. Ламия потом ещё месяц не вставала на ноги, но жар её больше не беспокоил, а раны заживали… В тот день маленькая Госпожа проснулась и следила за тем, как королева повторяет этот заговор по кругу. Думаю, тогда-то она и запомнила слова…

— То есть прозвище Ламии не такое уж и прозвище? Она действительно Ведьма? — проговорил Никандр.

Рамилия неуверенно качнула головой.

— Я не знаю. Ни разу не видела, чтобы она колдовала, несчастья с ней случаются намного чаще, чем чудеса. А если бы была Ведьмой, разве не обезопасила бы себя? — Рамилия встала из-за стола.

— Но она же как-то села на трон несмотря на то, что женщина, да ещё и была очень молодой.

Управляющая хмыкнула.

— Ну тут уж нет никакой загадки или Ведьминских чар, — покачала она головой. — Ламия действовала более чем по-человечески, чтобы стать королевой.

— Что она делала?

Рамилия снова хмыкнула, не останавливаясь и продолжая приближаться к дверям.

— У нас об этом не принято говорить. За это и казнить могут, — заявила она, а затем остановилась на пороге. — Там ваша мать себе места не находит из-за беспокойства, а я не знаю, как ей сказать, что вы не только живы, но и уже ходите. Позвать?

— Да, зови.

Конечно, и королева Валиния осталась не в восторге от неожиданно исцелившегося сына. Никандру даже показалось, что она бы большое обрадовалась ему одноногому. И конечно, она тут же принялась убеждать его развестись.

— Никандр, да это же дьявольщина! Колдовство! Ничего святого в этом нет!

— А если бы мне ногу отрезали, в этом было бы больше святости?

— А чего ты хотел? Не надо было выпрыгивать из седла на скаку! Это было бы ожидаемо, но это, — она указала на его ногу и покачала головой, — это противоестественно, — она устало вздохнула и решила: — Так. Сейчас мы дожидаемся господина Гора, за который я отправляла в Шеран, он тебя осмотрит, и мы сразу возвращаемся обратно.

— Я никуда не поеду. Мне в седло ещё рано.

— Да в седло я тебя не пущу, пока ездить не научишься нормально! — возмутилась королева. — Только подумать… кому расскажи… Король выпал из седла!

— Я не выпал, а выпрыгнул!

— Ещё большая глупость, — всплеснула руками Валиния, а заметив обиженное лицо сына, погладила его по плечу. — Не злись, не злись. Я все понимаю: ты спас нашего дорогого наследника, защитил своего ребёнка и будущее Шерана, но пойми: злые языки все извратят и выставят тебя не в лучшем свете. А для короля репутация — это всё! Тем более сейчас: ты ещё молодой не окрепший правитель, даже у этой твоей, — она кивнула на дверь, — жены уже сформировавшаяся репутация: её боятся и враги, и друзья. А о тебе не знают ничего кроме того, что ты «тупой вояка», — градус возмущения во взгляде Никандра усилился. — А что ты думал про тебя говорят? Что ты интеллигент и прирожденный политик? С четырнадцати лет всё время в походах! Конечно, вояка!

— А почему тупой?

— Стереотип, — развела руками королева. — Хотя теперь подтвержденный действиями, — покачала она головой.

— Это потому, что из седла выпал?

— Это потому, что женился на девчонке Нарин, — уточнила Валиния, продолжая осуждающе качать головой. — Ну и «седло», конечно, тоже тебе ума не прибавляет… Ты только не расстраивайся. И твой отец, и брат через это проходили. Первый год правления самый ответственный: у людей будет формироваться мнение о тебе. Что ты из себя представляешь? Чего стоишь? Почему твой отец считался грозным и суровым?