Ведьма, околдовавшая его (СИ) - Ячменева Алена

Никандр с задержкой кивнул, вспоминая своё первое впечатление о замке. Он тоже замечал, что Ламию окружают только красивые женщины. При чём разные красивые женщины: и высокие, и низкие, и полные, и худые, с разным цветом волос, и разным типом внешности, разного возраста. От пожилой, рыжеволосой Рамилии до по-мужски мускулистой Дараны с золотой косой.

— Считается, что в моём замке служат самые красивые женщины Салии. Но на самом деле это обычные женщины, которых я подобрала там или здесь или которые сами пришли устраиваться на службу от безысходности. Счастливые и довольные жизнью ко мне обычно не идут. Как и замужние, и имеющие сыновей…

— Значит ты всё-таки Ведьма? — продолжал настаивать на своём Никандр. Ламия устало вздохнула, садясь обратно в кресло и сводя брови на переносице.

— Была бы Ведьмой, сняла бы проклятье, — проворчала она, — не хоронила бы детей одного за другим, не выбросила бы, как ты говоришь, на улицу новорожденного сына, спасла бы мать от отца…

— А если бы не была Ведьмой, не спасла бы мне жизнь, — заметил Никандр, нагибаясь над столом и пытаясь заглянуть ей в глаза, взгляд которых она опустила в пол.

— Может ты и прав, — пожала плечами в конце концов. — Это хотя бы объясняет то, как я села на трон.

— Что? — удивился Никандр. — Рамилия говорила, что ты это сделала «более чем по-человечески».

— Это она про мой трюк с кольцами, — улыбнулась Ламия понимающе.

— Какой трюк? — не понял Никандр.

— Да ладно. Ты же его тоже уже знаешь.

Он продолжал непонимающе качать головой.

— Ты выглядишь усталым.

— Что?

Она поднялась из кресла и подошла к краю стола, где стоял графин с водой. При этом взгляда от Никандра не отводила.

— Голоден?

У него по спине пробежали мурашки от воспоминания.

А она тем временем налила в стакан воды, медленно провела по ободку пальцем, дернула указательным и из кольца на среднем что-то упало в стакан.

— Поговорим?

ГЛАВА 53. Ненужный сын

— Спасибо. В прошлый раз уже поговорили, — проворчал он, глядя на стакан и хмурясь.

— Ты расстроился? — продолжила неестественно мяукать Ламия, а затем участливо потянулась к его руке. Никандр, не понимая причин её чересчур сладкого голоска, пристального, соблазняющего взгляда и выпеченного вперёд декольте, настороженно начал отклоняться к спинке кресла и отодвигать руку за собой.

В конце концов, Ламия первая отвела взгляд и посмотрела на стол. Никандр перевел взгляд туда же и удивлённо поднял брови: она повернула руку ладонью вверх и показывала ему иглу, выскочившую из другого кольца.

— Тоже яд? — понятливо уточнил он.

— Мгновенный, — подтвердила Ламия уже нормальным голосом, выпрямляясь. — В первую очередь после смерти отца, мне пришлось познать не науку управления, а науку убийства… Кстати, если взять за руку меня не хочешь, то я могу ещё и массаж сделать, — предложила она неожиданно.

— А это тут при чём?

— Знаю несколько точек, на которые, если надавить правильно, ты уснешь и больше не проснешься.

Впечатленный Никандр уважительно кивнул.

— Да ты не только Ведьма, ты ещё и змея. Ядовитая.

— А я тебя сразу предупредила, что хватать меня без разрешения не стоит, — заметила королева, намекая на их первое брачное утро. — Обычно ничем хорошим это не заканчивается.

— Как и не выполнение твоих приказов.

Ламия согласно, но уже не весело, кивнула.

— Первый год моего правления на меня покушались чуть ли не каждый день. В качестве королевы я им не нравилась. Думаю, ты и сам понимаешь почему. В первые разы мне везло, потом я начала обороняться. Воин из меня никакой, поэтому я решила жалить по-женски исподтишка. И очень в то время боялась штурма замка, против армии я бы не выстояла. Поэтому начала обучать лучниц и вооружать их ядовитыми стрелами. Мне продолжало везти: до штурма дело не дошло, но вот одиночных наемников было не мало. В первую очередь после смерти Лареля, я сменила всю прислугу, старалась набирать людей только лояльных к себе. Выпустила из клеток пантер, обучила служанок самозащите, доверенным выдала яды. Рамилия лично разливала их в чаи прибывавших чиновников, если они приезжали и начинали убеждать меня отказаться от трона или выйти замуж. В то время я была очень зла на мужчин, поэтому вскоре дошло до того, что я травила всех, кто говорил хоть слово против меня. Полностью сменила верхушку власти Салии.

— И всё равно не было штурма? — поразился Никандр. — Если бы я посмел после смерти Ратора перерезать всех министров и военачальников… долго бы на троне не высидел.

Ламия согласно кивнула.

— Пришлось придумать, почему в замке столько смертей.

— Проклятье? — пораженно переспросил Никандр.

Ламия весело хмыкнула и покачала головой.

— Сама бы я такого не придумала, а слухи, которые ходили в то время в деревнях, до меня ещё не дошли.

— Чума! — воскликнул мужчина, откидываясь на спинку кресла. — В наших краях давно не было чумы!

Ламия подтверждающе кивнула.

— Я сказала, что в замке свирепствует чума.

— Подожди. Когда я не поверил, ты сама сказала, что видела пятна и что это определенно… — под её немигающим взглядом он замолчал.

— А что я должна была сказать? Мне приходится поддерживать легенду до сих пор. А с учетом образовавшейся у меня с тех пор репутации сильного целителя, мне верят… Правда аристократы намек поняли правильно: плохо говоришь о королеве — ты покойник… Повезло ещё что многие здравомыслящие люди при Лареле были ущемлены в правах и возможностях, они видели как разваливается королевство, как нечистые на руку чиновники разворовывают казну, и некоторые из них поддержали меня… в то время я часто гостила в столице, окружала себя этими противниками политики Лареля, прислушивалась и заслужила некоторое если не уважение, то расположение. Ну и моё природное очарование, конечно, сказалось. К тому же у меня был сын — гарант безоблачного будущего Салии, которого мечтали посадить на трон вместо меня.

— Но он умер.

Ламия поджала губы, будто от боли.

— Девяти месяцев беременности и года и шести месяцев его жизни мне хватило, чтобы закрепиться на троне, очистить своё окружение от мерзких пиявок, которые пили кровь Салии при Лареле, заручиться поддержкой министров, которых я назначила на должности, и приобрести некий статус. Некоторую репутацию.

— Репутацию Ведьмы?

— Это было у меня с рождения, — покачала она головой. — Репутацию ПРОКЛЯТОЙ Ведьмы, — поправила она. — После череды смертей меня стали бояться. И прежде влиятельные семьи, и простой люд… Подозреваю, кто-то вспомнил о материнском проклятье, кто-то сопоставил смерти двух моих мужей и отца… В общем, не знаю как, но я стала ПРОКЛЯТОЙ Ведьмой.

— А это не так?

Ламия пожала плечами, как и на заявление о своей ведьминской сути.

— Люди везде умирают. И в замке тоже. Тогда я не придавала этому значения… Да я до сих пор не знаю, когда проклятье начало действовать и что послужило для него толчком. Прокляла меня мать ведь в двенадцать лет, но до девятнадцати или двадцати не было ничего странного.

— Так толчок — это потеря тобой невинности, — уверенно заявил Никандр, вспоминая что ему говорила горничная из гостиницы на границы Салии уже, кажется, целую вечность назад. Однако видя веселый взгляд Ламии, мужчина тут же засомневался. — Нет?

— Нет, — покачала она головой, начиная посмеиваться.

— Но разве первая жертва проклятья — не твой первый муж? — удивился мужчина и снова замер под её хохот. — Нет?

— Нет, — заверила она, а затем добавила: — Точно нет.

— Это ты его? — с пониманием кивнул Никандр. Он и раньше подозревал королеву в этом убийстве, но сейчас почему-то от этой мысли ему стало не по себе. Ламия кивнула. — Я так и знал! А второй муж? — Ещё один кивок. — Отец? — И снова кивок. — Ты меня пугаешь…

— Меня в то время тоже сильно напугали, — печально сказала Ламия и снова принялась ходить перед столом, поправляя кольца на пальцах. — Отец скрывал меня, не показывал никому, запрещал появляться на людях. Если мы куда-то выезжали, то я обязательно ехала в крытой карете, за шторой. В седло я садилась, только если поблизости не было никого… Наверно, он понимал или догадывался о моей привлекательности для мужчин, которая начала проявляться лет в пятнадцать или, может, раньше. Я же в то время была очень любопытна, сама не догадывалась о своих… чарах и их последствиях, предупреждения Рамилии не слушала, во все пыталась влезть, мечтала о троне отца. Замуж мне не очень хотелось, я мечтала править сама без мужа, много читала, училась ради этого… И однажды вышла к пиру, когда отец собрал своих дружков. Там было много влиятельных людей Салии и мне хотелось с ними познакомиться, наладить связи, — Ламия презрительно хмыкнула над своими юношескими задумками. — Там-то меня и заметил будущий муженек.