Холод южных морей - Юрий Шестера

Конечно, ничего необычного в поимке прожоры не было, так как акул ловили и в Атлантическом, и в Индийском, и в Тихом океанах, но когда вскрыли ее брюшную полость, то были чрезвычайно удивлены. У каждого ее бока нашли по пузырю, в каждом из которых было по двадцать четыре живых красивых акульих детеныша длиной в четырнадцать дюймов (около 35 см) от начала головы до кончика хвоста. Они уже могли плавать, и когда их опустили в море, то одни поплыли по поверхности, а другие ушли в глубину, изгибаясь подобно вьюнам.

— Живородящая акула! — торжествовал Андрей Петрович. — Довольно редкий экземпляр, — пояснил он офицерам, делая пометки в своем знаменитом блокноте.

А Матвей уже был тут как тут, опуская нескольких акульих детенышей в банки с раствором формалина.

— Для Академии наук, — авторитетно пояснял он матросам, толпившимся вокруг, которые уважительно слушали его. — Редкая находка для науки! — уточнил он, искоса поглядывая на ученого, своего кумира.

А вот лоцманов, которые продолжали плыть за шлюпом, видимо, в ожидании появления пропавшей акулы, их хозяйки, поймать так и не смогли — никак не ловились на уду — к великому сожалению натуралиста.

— Жаль, что нет греческого намета[44], — вздыхал Андрей Петрович, — тогда бы непременно их изловили.

Впереди по курсу показалось идущее навстречу английское торговое судно, и Беллинсгаузен послал к нему на ялике лейтенанта Демидова узнать, нет ли каких новостей из Европы. По возвращении тот доложил, что судно, называемое «Фаворит», принадлежит купцу из Калькутты и уже седьмой день как вышло из Порт-Жаксона, возвращаясь в Индию.

Главная новость — английский король Георг III скончался, и на британский престол взошел принц-регент под именем Георга IV.

— Спасибо, Дмитрий Николаевич, за важную новость перед прибытием во владения английской короны, — поблагодарил лейтенанта капитан. — Не зря, стало быть, господа, мы столь торжественно приветствовали в Портсмуте принца-регента. «Король умер — да здравствует король!»

Через трое суток шлюпы вошли в гавань Порт-Жаксона и стали на якоря в том же месте, где стояли и ранее.

Глава 11. Отважность ведет к успехам

Только 31 октября 1820 года, задержавшись в Порт-Жаксоне почти на два месяца, шлюпы снова вышли в открытое море, направляясь в Антарктику, где уже наступила весна.

Задержка же произошла, как и предполагал Фаддей Фаддеевич, из-за ремонта степса бушприта. Как оказалось, тиммерман с корабельными плотниками не могли сделать эту сложную работу, и капитан был вынужден, не желая того из-за лишних расходов, обратиться за помощью к губернатору. Тот дал соответствующее указание местному Адмиралтейству, и портовый корабельный мастер, осмотрев неисправность, предложил заменить не только степс, но и сам бушприт ввиду того, что его основание было сильно измочалено в неисправном степсе. Но в порту не нашлось подходящего дерева, а из леса его привезли только к концу октября.

Неожиданно образовавшийся запас времени был очень кстати, и тиммерман с плотниками были посланы в лес, чтобы приискать дерево для запасного рангоута, а также для постройки на верхней палубе хлевов для свиней. Дело в том, что за время длительного плавания в высоких южных широтах убедились, что этим полезным животным необходим не просто открытый загон из жердей, а закрытое место от сырости и холода, где они могли бы спокойно находиться в ненастье.

Пятнадцать же матросов во главе с унтер-офицером были отправлены туда же для заготовки дров из местных эвкалиптов, имеющих красную древесину. При этом было приказано рубить только уже упавшие и высохшие деревья или сухостой, чтобы с привозом сырых дров не завести сырость на шлюпах.

Когда же была полностью восстановлена береговая база на том самом месте, где была и ранее, Андрей Петрович обратился с просьбой к начальнику экспедиции:

— Надо бы, Фаддей, пока есть время, организовать небольшой отряд для похода в глубь Новой Голландии, к примеру, к Синим горам. Ведь там, ко всему прочему, натуралистом Штейном из экспедиции капитан-лейтенанта Васильева, которая была перед нами в Порт-Жаксоне весной этого года, была найдена золотая руда. Об этом, как ты помнишь, сказано в донесении Васильева, которое он оставил лично для тебя.

— Тебе уже мало найденного на Аляске угля, — подковырнул друга Фаддей Фаддеевич, — теперь же ты согласен только на золото.

— Можешь не ехидничать — по уверению главного правителя Русской Америки Баранова тот уголь был дороже золота.

— Теперь представляю, сколько он тебе отвалил на радостях за найденное угольное месторождение!

— Не завидуй, за открытие Южного материка получишь не меньше…

— Ну и язва же ты, Андрюша! — рассмеялся тот. — Ведь не зря же говорят, что «дерьмо» лучше не трогать…

— Слава Богу, наконец-то начинаешь потихоньку умнеть, — парировал Андрей Петрович.

Фаддей Фаддеевич примирительно обнял друга.

— Ершист, но с головой! Этого не отнимешь.

— А ты мне зубы не заговаривай. Как мыслишь насчет моего предложения?

Капитан задумался.

— Я, надеюсь, что ты стремишься к этим самым Синим горам не ради поисков золотой руды?

— Хорошего ты мнения о своем друге! — искренне удивился Андрей Петрович. — Ты же прекрасно знаешь, что раздел экспозиции «Тропическая фауна» значительно уступает разделу «Антарктическая фауна». Мы, конечно, пополнили его неплохими экземплярами с Таити, но этого явно не достаточно. В то время как здесь и кенгуру, и утконосы, и ехидны, и прочие редчайшие экзотические животные.

— Разумно, конечно. Хотя их чучелами и забиты зоологические музеи Англии, но зачем покупать их по баснословным ценам, если можно изготовить самим практически за так, — и замолчал, прикидывая что-то в уме. — Кого же ты собираешься включить в состав своей группы?

— Да тех же, с кем путешествовал по Южному острову Новой Зеландии.

— Молодец! Опять хочешь оставить меня без вестового?

— Только об этом и думаю.

Фаддей Фаддеевич улыбнулся, глядя на друга.

— Добро! Собирай свою гоп-компанию, и с Богом. У меня уже есть проверенный дублер Макара.

Примерно от десяти до двенадцати верст от моря земля по большей части была песчаной или каменистой, но в том и другом случае неплодородной, на которой произрастали только редкие кустарники и искривленные деревья, а у более высоких сердцевина была как бы выгнившей. Во всяком случае, глазу зацепиться здесь было абсолютно не за что.