Наперстянка - Грейс Аделин

Они победили. Победили Судьбу. Спасли Элайджу, наладили отношения с Блайт, и теперь Сигна могла видеть Ангела смерти. Могла даже обнять его.

– Блайт тебя видит.

– Может, потому, что она не раз стояла на пороге смерти, – предположил Ангел смерти, хотя его голос звучал отстраненно, поскольку он продолжал смотреть на дверь. Сигна снова рассмеялась и обхватила ладонями его лицо, чтобы привлечь внимание, чем он с радостью воспользовался и наклонился навстречу ее прикосновению.

– Ты такая теплая, – прошептал он, – я чувствую твое тепло. – Его голос дрожал, и ее снова захлестнули эмоции. Сигна обвила его руками и поцеловала, пока по щекам текли горячие слезы счастья. Она обхватила его ногами, и Ангел смерти едва не повалил ее на пол, крепко прижав к себе. Сигна наслаждалась каждым вздохом, прижимаясь к его груди. Они победили, и она не собиралась отпускать его до конца своих дней.

– Я так понимаю, ты остаешься? – Тилли стояла на пороге гостиной, просунув голову внутрь. Разочарование, прозвучавшее в ее голосе, заставило Сигну хихикнуть, когда она сжала руку Ангела смерти в своей и подняла их навстречу духу.

– Да, боюсь, так и есть.

Появились два других призрака и робко оглядели комнату. В конце концов мать Тилли, Виктория, посмотрела на Сигну, неодобрительно поджав губы.

– Мы были бы признательны, если бы ты, по крайней мере, подобрала компанию получше. На мой вкус, тот человек был слишком ярким.

– Там была еще одна девушка, которая тоже сияла, прямо как горничная леди, – добавила Тилли заговорщицким голосом. – Я бы хотела, чтобы ты перестала их приглашать. Свет раздражает мои глаза.

Сигна почувствовала, как улыбка сползает с ее лица.

– Был еще кто-то, от кого исходило сияние? Кто именно?

– Она сейчас спит наверху. – Оливер в очередной раз попытался вытереть пятно, которое никогда не сможет убрать со своих очков. – С ней все так возятся.

– Как и должно быть! – пропищала Виктория. – Она беременна и не замужем! Они не спали всю ночь, придумывая способы скрыть это. Как это пошло.

– Они говорят об Элизе, – перебила Сигна, игнорируя вопрос Виктории. Тяжело дыша, она повернулась к Ангелу смерти, который выглядел гораздо спокойнее нее.

– Ты исцелила ее, Сигна. – Он заправил ей за ухо прядь волос, которая уже не была серебристой. – Возможно, свечение – побочный эффект.

– Возможно, – эхом отозвалась девушка, хотя смысл слов не укладывался у нее в голове. – Но я никогда ничего не делала для Элейн.

Именно тогда она увидела то, что ускользнуло от Ангела смерти. Недостающую деталь. Сигна выпрямилась и посмотрела туда, где совсем недавно лежал гобелен. Там Блайт порезала ладонь, и все же на дереве не осталось ни капли крови.

Холодный ужас охватил Сигну, когда она подумала о кольце света на пальце безупречной руки.

– Ангел смерти. – Сигна произнесла его имя медленно, обдумывая каждое слово, прежде чем произнести его вслух. – Однажды Эмити спросила меня, есть ли что-то постоянное в магии Жизни. То, что оставалось неизменным всякий раз, когда я ее использовала. – От виноградных лоз в кабинете Элайджи до жеребенка в конюшне и снова с Элизой… во всех случаях рядом с ней была Блайт. – Что, если причина сияния не во мне? – Она подняла кочергу, о которую Блайт порезала руку, – неприятно теплую из-за близости к камину – и обнаружила, что на ней нет ни пятнышка крови. Ангел смерти забрал ее у нее, но как только его пальцы коснулись железа, он отшатнулся, а кочерга с лязгом упала на пол.

Он прижал руку к груди, кожа пузырилась и дымилась, тени окутали его. Ангел смерти тут же присел, чтобы лучше разглядеть кочергу, и хотя какое-то время его лицо ничего не выражало, в конце концов он разразился самым радостным смехом, который Сигна когда-либо слышала, и слезы покатились по его сияющим щекам.

– Ты нашла ее. – Он снова схватил кочергу и засмеялся, когда металл обжег кожу. Свободной рукой он схватил Сигну и притянул ее к себе. Его слезы были холодными, когда падали ей на плечо, и он ласково прошептал: – Спустя столько лет ты действительно ее нашла. Похоже, в конце концов судьба приведет всех нас туда, где нам суждено оказаться, Пташка.

Сигна оцепенела от недоверия, пока в голове бушевал вихрь мыслей. Это казалось невозможным… и все же было единственным объяснением, которое имело смысл.

Сигна видела воспоминания Жизни, но каждый раз, когда они ее настигали, Блайт была рядом. Осознав это, она почувствовала такое облегчение, что не находила слов для ответа.

Вот почему ее тело горело и почему использование этих сил давалось с таким трудом. Они никогда не принадлежали ей, только Блайт.

Блайт была реинкарнацией Жизни.

– Мы расскажем ей? – прошептала Сигна, уставившись на кочергу и не зная, плакать ей или смеяться. Хотя она понимала намерения Рока судьбы, но все равно ненавидела его за то, что он пытался сделать. Но если он выяснит, кто такая Блайт на самом деле…

– Нет. – В голосе Ангела смерти не было ни капли сомнения. Он крепко прижал Сигну к себе и поцеловал в висок, не заботясь о духах, которые беспокойно заерзали у них за спиной. – Когда придет время, они сами узнают. Это их история, и мы не должны вмешиваться.

Сигна не была уверена, что согласна с ним. В душе ей хотелось лишь одного – побыстрее подняться по лестнице и рассказать обо всем Блайт прямо здесь и сейчас. Но Ангел смерти был так рад и так крепко сжимал ее в объятиях, что она осталась.

Возможно, позже она расскажет Блайт. Однако сейчас решила довериться Ангелу смерти.

– Они могут попытаться убить друг друга, – заметила Сигна.

– Однажды ты пыталась убить меня, и посмотри, что из этого вышло. – Глаза Ангела смерти засияли ярче, чем когда-либо, когда он поднялся на ноги и потянул ее за собой. – А теперь, Пташка, почему бы тебе не показать мне окрестности нашего дома? – Он протянул руку, и Сигна приняла ее, едва дыша от счастья.

Эпилог

Блайт

Эверетт Уэйкфилд и Шарлотта Киллинджер поженились два месяца спустя под лучами летнего солнца.

Казалось, в эти дни счастье витало повсюду. Блайт видела его в отношениях жениха и невесты, когда тот привлек ее к себе для поцелуя. Счастье было и в нежном прикосновении Элизы к ее округлившемуся животу, и в смехе Элайджи, когда она вздрогнула от толчка ребенка. Элизе оставалось всего несколько недель до встречи с ребенком, и Элайджа не задумываясь принял ее в семью.

Сигна тоже расцвела, как цветок, и вздохнула от счастья, когда Ангел смерти обнял ее и их пальцы переплелись.

Блайт решила, что тоже должна быть счастлива теперь, когда к ней вернулся отец и она знает, что ни Эверетт, ни Шарлотта не убивали герцога. Но как бы Блайт ни благодарила жизнь за то, как все обернулось, она не могла избавиться от глубокого беспокойства, которое нарастало внутри нее.

Что бы Сигна ни сделала той ночью в саду, ее силы повлияли не только на Элизу и ребенка. Блайт никому не рассказала о том, что когда их жизни были спасены, она утонула в море белого света. Исходившее от него тепло успокаивало, рассеяло беспокойство и отвлекло от мыслей на секунды, которые показались часами. И в этом море ей послышался бархатный смех безликого мужчины, который кружил ее в объятиях под незнакомую музыку, почему-то до боли знакомую. В танце, в котором она знала каждый шаг.

Это было нелепо, и все же Блайт не могла отмахнуться от воспоминаний. Они вспыхивали снова и снова, когда она смотрела, как Эверетт обхватывает ладонями лицо Шарлотты, напоминая Блайт о том времени, когда какой-то незнакомец держал ее так же, когда жар от поцелуев обжигал тело и больше всего на свете ей хотелось раствориться в его прикосновениях.

Это были даже не воспоминания, а скорее образы в голове, потому что не принадлежали ей. Уж Блайт о такой любви не забыла бы. И особенно о мужчине, чьи руки казались такими сильными, касаясь ее щеки или так властно скользя по бедрам и поднимаясь…