Наперстянка - Грейс Аделин

Пять месяцев назад… Время совпало, и когда Сигна украдкой переглянулась с Блайт, то увидела понимание в ее глазах.

– Перси – отец, – прошептала она. – Вот почему Байрон сделал предложение.

Именно эти слова поколебали решимость Элизы, когда она согнулась пополам и сжала руку Блайт, сотрясаясь от рыданий.

– Куда он пропал? Зачем ему убегать, если только он не хочет иметь ничего общего ни со мной, ни с этим ребенком?

Сигна уставилась на пузырек в своей руке. Она подумала о порядочности Перси и гадала, что бы он подумал, если бы узнал. Вынес бы правду, ведь все это так напоминало ситуацию с Марджори? Или он женился бы на Элизе и ждал рождения своего ребенка?

Каким бы ни был ответ, она никогда его не узнает. Элиза никогда не найдет Перси, а он никогда не станет отцом. И все из-за нее.

– Сигна. – Она отвернулась от Ангела смерти, когда его тень скользнула ей за спину. – Ты не виновна. Не думай о Перси или о жизни, которую ты отняла, – убеждал он. – Лучше посмотри на тех, кого ты спасла. Если бы не ты, он убил бы Блайт.

Сигна могла бы поклясться, что в ту же секунду внимание Блайт переключилось на Ангела смерти. Ей показалось, что она увидела, как глаза кузины расширились, но потом Блайт быстро наклонилась к Элизе и сжала ее руку.

Сигне показалось, словно ее ударили раскаленным железом. Они были в шаге от того, чтобы обеспечить алиби дяде и спасти его. Но они не могли выдать Элизу, не когда она была матерью ребенка Перси, последней частички их брата в этом мире. Сигна не могла отнять у Хоторнов еще и это.

– С тобой все будет в порядке. – Сигна пыталась подражать тону Ангела смерти, которым он обычно успокаивал беспокойных духов, хотя у нее плохо получалось, ведь ее голос дрожал. – Скажи Эверетту, если решишь не отказываться от дитя. Он хороший человек. Но если по какой-то причине он тебя отвергнет, то у вас с малышом всегда есть дом здесь, в Фоксглав. Но если ты не готова оставить ребенка, мы найдем более безопасный способ помочь тебе, без этих трав.

Сигна встала, схватила Элизу за запястье и помогла ей подняться. Тело Элизы было легким как перышко, и хотя она выглядела намного лучше, все еще покачивалась при каждом шаге.

– Мы позаботимся о том, чтобы Эверетт знал, что ты под защитой, – пообещала Сигна, вытирая грязь со лба Элизы и обдумывая, как незаметно провести ее в зал для гостей. – Не сомневайся, с тобой и твоим ребенком все будет хорошо. Ты не одна.

– Почему ты меня защищаешь? – спросила Элиза, скорее требовательно, напряженно и отрывисто произнося каждое слово. – Сколько ни притворяйся, ведь мы не друзья. Твой дядя в тюрьме из-за меня.

Это был справедливый вопрос, но Сигне нечего было ответить. Если бы отцом этого ребенка был кто-то другой, стала бы она так же яростно защищать Элизу? Блайт, вероятно, бросила бы ее на растерзание волкам, чтобы спасти отца, и кто бы ее стал осуждать за это?

– Ты сделала все, чтобы защитить себя и ребенка. Я не могу винить тебя в этом. – Она не знала, что делать дальше, но этот путь казался ей самым правильным.

Элиза долго смотрела на нее, в конце концов потянувшись и взяв Сигну за руку.

– Спасибо, – прошептала она и открыла рот, словно собиралась сказать что-то еще, когда позади них раздался тяжелый стук.

Сигна узнала шаги Байрона еще до того, как увидела его. Он крепко сжимал трость и так смотрел на Элизу, что Сигна испугалась, не ошиблась ли она, приняв кого-то другого за дядю Блайт. Он торопливо шел по саду, и маки хрустели под его сапогами. Он схватил Элизу за плечи. Байрон не был дураком; одного взгляда на платье, перепачканное кровью и грязью, было достаточно, чтобы его глаза затуманились. Его губы задрожали, рот приоткрылся, пока он пытался подобрать слова, но Элиза положила свою руку на ту, что сжимала трость.

– У нас все хорошо, – прошептала девушка, прижимая свободную руку к животу. – У нас обоих.

К счастью, они стояли рядом с деревом, потому что Байрону пришлось опереться на ствол, когда он чуть не рухнул от облегчения.

– Они знают? – холодно спросил он, и Элиза кивнула.

– Да. И именно благодаря им я в порядке, так что придержи язык, Байрон.

Блайт и Сигна обменялись взглядами, хотя Блайт быстро отвернулась. Байрон уже снимал пальто, чтобы накинуть его на плечи Элизы.

– Я позову горничную, чтобы она помогла привести тебя в порядок, – пообещал он тихим, ласковым голосом. – Никто ничего не узнает.

Похоже, ребенок мог изменить даже такого сурового человека, как Байрон.

– Найдите мисс Бартли, – посоветовала Сигна. – Она никому не расскажет о том, что видела.

Он кивнул и, взяв Элизу под руку, отправился с ней обратно в Фоксглав. Туман поглотил их своей голодной пастью, и надежда покинула Сигну, когда фигуры окончательно растворились во тьме.

Это действительно был конец. Теперь, когда не на кого возложить вину, Элайджу точно повесят.

Блайт, похоже, подумала о том же, потому что шагнула вперед.

– Отец не должен брать вину на себя. – Эмоции кузины исчезли под каменной маской. Она сунула руку за корсет и вытащила небольшой лоскут золотистой ткани, который с величайшей серьезностью протянула Сигне.

– У нас есть только один способ все исправить.

Ангел смерти превратил мир в лед, когда Блайт выдержала пристальный взгляд кузины.

Это не могло быть тем, о чем она подумала… И все же, когда Сигна взяла гобелен, исходивший от него жар обжег ее так сильно, что она выронила его и прижала руку к груди, чтобы залечить невидимую рану.

– Что это?

Блайт сделала глубокий вдох и с выдохом, казалось, превратилась в совершенно другого человека. Кого-то настолько холодного и бесчувственного, что, когда, прищурившись, посмотрела на Сигну, почти перестала походить на человека.

– Так ты уладишь все, что натворила, – сказала Блайт. – Ты выйдешь замуж за Ариса.

Глава 40

На сердце у Сигны еще никогда не было так тяжело, как сейчас, когда перед ней лежал гобелен, которого Блайт коснулась рукой. В глазах кузины горел вызов, от которого Сигна не могла отмахнуться, несмотря на охватившую ее усталость.

– Как давно ты знаешь, кто он? – прошептала она.

– Не так долго, как про тебя. – Блайт отдернула руку, ее лицо стало угрюмым. Не мигая, она смотрела Сигне в глаза, ожидая следующего хода, словно это была игра в шахматы.

У Ангела смерти позади Блайт был такой свирепый вид, что деревья задрожали, и Сигне пришлось бросить на него суровый взгляд, пока над их головами не разразилась буря.

– Это не выход, – негодовал он, его слова ранили, как копье. – Мы найдем другой.

Возможно, хотя после предупреждения Рока судьбы о последствиях воскрешения души она не видела иного пути, и у них не было времени на поиски. Блайт была права, обвинив ее в произошедшем, – именно Сигна была во всем виновата.

– Уходи, – сказала она Ангелу смерти, потому что его присутствие ни принесло бы им обоим никакой пользы. Сигна расправила плечи, не дрогнув под пристальным взглядом кузины. – Мне нужно поговорить с ней наедине.

– Сигна…

– Пожалуйста, уйди.

Казалось, он боролся сам с собой. Гром гремел, пока ночные тени метались в гневе. И только когда его внимание переключилось на Фоксглав, напряжение в воздухе спало.

– Не делай глупостей, – только и сказал он, прежде чем исчезнуть, и Сигна не сомневалась, что у них с братом состоится свой разговор.

Оставшись одна, Блайт старательно сохраняла дистанцию, которая была ударом ножа для Сигны. Девушка, с которой она смеялась на снегу и ночи напролет сплетничала за чаем, исчезла. Не было больше подруги, которую она считала родной сестрой. И Сигна не узнавала женщину, стоявшую сейчас перед ней.

– Не знаю, что Арис наговорил обо мне, – начала Сигна, молясь, чтобы ей удалось подобрать нужные слова. – И что рассказал о себе, но ему опасно доверять.

– Меня не волнует, опасно это или нет. – Блайт прижала гобелен к себе. Ее голос был на удивление спокойным, не резким, как ожидала Сигна. – Разве с тобой безопасно, Сигна? Я видела, как ты забрала жизнь одним прикосновением руки. Ты и моего брата лишила жизни. У него родится ребенок! Теперь у этого ребенка нет отца, а его дед чахнет в камере и через неделю взойдет на виселицу. Я не позволю ему умереть из-за тебя. – Когда Блайт протянула ей гобелен, Сигна почувствовала его тепло, и девушке потребовалось все ее мужество, чтобы принять полотно, а не отшвырнуть.