Закон проклятого - Дмитрий Силлов

Практикант удивлённо поднял брови и огляделся по сторонам:

– Здесь? А где?

– То есть как «где»? Не на полу же. На столе. Вон второй от окна свободен.

– О, господи, – практикант сглотнул, острый кадык жалобно дёрнулся. – Я не смогу, Пал Палыч…

– Сможешь-сможешь, привыкай.

Судмедэксперт деловито раскладывал на столе для вскрытия бутерброды, жареную курицу в газете, котлеты, хлеб, пластмассовую бутыль с газированной водой и высокие гранёные стаканы.

– Знаешь, Антоныч, почему негры такие здоровые? Они своих жмуриков испокон века чуть ли не облизывают. Жрут рядом с ними, кое-где в совсем диких племенах сушат помершую родню и ставят в доме на манер наших телевизоров. Не говоря уж о том, что сожрать себе подобного у них – самое милое дело. У покойников мощнейшая энергетика, и черномазые от них здорово подзаряжаются на протяжении многих поколений. Потому здоровья у них – хоть отбавляй. Кстати, а ты видел хотя бы одного тощего патологоанатома?

Антон покосился на широченные запястья доктора, на мощные челюсти, перемалывающие нехилый бутерброд, перевел взгляд на свои худые «музыкальные» пальцы и вздохнул.

– Ничего, не унывай, Антоныч. На этой работе пооботрешься около клиентов наших, привыкнешь, отъешься и будешь здоровее меня, уж поверь. Не ты первый. Жуй, студент, не стесняйся.

Практикант нерешительно откусил крошечный кусочек котлеты, повалял его во рту, покосился на несмываемые следы крови, украшавшие фартук доктора, попытался глотнуть, подавился, и котлета вывалилась у него изо рта. Парень поднял на эксперта полные муки глаза:

– Спасибо, Пал Палыч. Что-то сегодня аппетита нет.

– Это с непривычки. Поработаешь пару месяцев – аппетит будет как у динозавра.

Он достал из кармана плоскую фляжку и плеснул себе в стакан.

– Давай, мужик, по капельке – сразу полегчает.

Антон покачал головой и ничего не ответил. Во всяком случае, сейчас он с трудом удерживал в желудке свой утренний завтрак, глядя на монстра в белом халате, на фоне синеватых, пропитанных формалином «клиентов» закидывающего в себя одним глотком мало не полстакана чистого спирта.

– Ну не хочешь – как хочешь, пора и честь знать.

Доктор завернул в газету остатки трапезы, спрятал флягу в штаны, поднялся и вновь натянул на волосатые лапы резиновые перчатки:

– Посмотрим, что тут у нас.

Он открыл дверь холодильника и одним ловким движением перебросил на носилки мёртвое тело. Лёгкий толчок – и носилки, гремя колесами по полу, точно припарковались около металлического стола. Похоже, гориллоподобному судмедэксперту нравилась его работа. Он обращался с «клиентами» свободно и непринужденно, как со старыми знакомыми, и от этого человеку, непривычному к такому фамильярному отношению к смерти, становилось слегка не по себе.

Ещё одно мощное движение – и покойник шлепнулся на блестящую поверхность стола, как мороженая свиная туша на разделочный стол мясника. На этот раз «клиентом» судмедэксперта оказался молодой парень, наверное, одного возраста с практикантом. Волевой подбородок, развитая грудная клетка, сильные, жилистые руки, странной формы шрам на предплечье… Почему-то он не казался умершим. Скорбное выражение, свойственное свежим, пока ещё не загримированным трупам, отсутствовало на его лице. Казалось, сейчас он шевельнётся, откроет глаза и встанет со своего жуткого постамента…

Практикант отвёл взгляд. Прав доктор, что-то он последнее время стал не в меру впечатлительным. Пора привыкать. В конце концов, работа есть работа. Кому-то надо и мертвецов препарировать.

Пал Палыч взял в руки скальпель.

– Ну, в общем-то, и так ясно, отчего этот пацан хлопнул ластами. В ухо небось дружки штырь какой-нибудь загнали. Однако соблюдем все формальности, приказ сверху, однако… Эх, жисть хулиганская… Я и сам, помнится, по молодости…

Он сделал надрез в области уха, что-то захватил пинцетом, дёрнул – и извлек из раны длинную металлическую авторучку. Из ушной раковины тонкой струйкой потекла густая черная кровь.

– Ну вот, я же говорил, – удовлетворённо заметил доктор. – А теперь посмотрим на характер внутренних повреждений.

Скальпель прошёлся по границе роста волос. Доктор, словно индейский воин, поднаторевший в снятии скальпов, дёрнул мертвеца за волосы, и кожа легко съехала вниз, обнажив гладкий череп.

– Никогда ещё не был на трепанации, Антоныч? Смотри, сейчас будет самое интересное.

Неуловимое движение – и лицо покойного, завернувшись чулком на подбородок, обнажило хрящевые кости носа, торчащие скулы и круглые глазные яблоки, тупо смотрящие в белый потолок морга.

Практикант икнул, и утренний завтрак всё-таки не удержался в измученном спазмами желудке.

– Да, слабовата стала молодежь, – ухмыльнулся Пал Палыч. – Говорил я тебе, надо было принять на грудь капельку… Ну ладно, мужик, хватит сопли глотать. Подотри блевотину и иди умывайся, потом допишешь свою канцелярию.

Антон механически повозил тряпкой по полу и, пошатываясь, вышел за дверь.

Зажужжала пила, в воздухе повисла мелкая костяная пыль. Через пару минут доктор отложил в сторону портативную электропилу и снял с головы погибшего верхнюю часть черепа, обнажив покрытый глубокими бороздами белый выпуклый мозг.

– Что за чёрт?!

Судмедэксперт вдруг резко наклонился вперед и с изумлением уставился на дело рук своих, как будто впервые в жизни увидел обнажённые человечьи мозги.

На самой макушке вскрытой головы плотно вцепилась в извилины цепкими щупальцами метастаз чёрная опухоль величиной с детскую ладонь. По форме удивительно симметричное образование напоминало… хищную птицу с распростёртыми крыльями, намертво схватившую когтистыми лапами слишком большую для неё добычу.

Судмедэксперт задумчиво разглядывал странную опухоль. Когда-то давно он был первоклассным нейрохирургом и операции на мозге были его специализацией. Но неумеренное пьянство сослужило ему дурную службу. Временами у него начинали мелко трястись руки, и хирургию пришлось оставить. Однако за всю свою многолетнюю практику ему не приходилось видеть столь странное по форме и фактуре новообразование.

– Срочно на биопсию, – пробормотал он и скальпелем осторожно прикоснулся к неизвестной науке опухоли…

На неподвижной костяной маске трупа шевельнулись выпученные глазные яблоки. Чёрные точки зрачков расширились и узкой линией перечеркнули круглые белки. Связанные в запястьях бинтом и сложенные на груди руки мертвеца медленно поползли вверх.

Увлечённый работой врач краем глаза уловил какое-то движение и поднял глаза. Его, здоровенного мужика, привыкшего каждый день видеть смерть в самых различных её проявлениях, мало что могло испугать на этом свете. Но эти шевелящиеся глаза на лице, лишённом кожи, эти тянущиеся к нему руки…