Дорога в Омаху - Роберт Ладлэм

— Говоришь?

— Да, черт возьми! А почему, думаешь ты, я был в тюрьме?

— Потому что говорил по-немецки?

— Вроде того, малыш, — молвил темнокожий гигант. — Видишь ль, меня, химика на одном из государственных учреждений, одолжили на время Бонну, чтобы я поработал там на заводе в Штутгарте и помог в осуществлении некоего проекта по изготовлению удобрений, только это были не...

— Что «не»?

— Не удобрения... Да, не удобрения, а дерьмо... Газ, и к тому же весьма вредный для здоровья. Его собирались отправить на Ближний Восток.

— Майн Готт![134]Но, может быть, для этого были причины?

— Конечно, были! Однако боссов не волновало, в какую сумму выльются их расходы и сколько будет загублено человеческих жизней. И когда трое из них обнаружили однажды ночью, что я занимаюсь анализом окончательного соединения, они назвали меня «шварцер негером»[135]и ринулись на меня с пистолетами... Вот так это все случилось.

— Что именно?

— Я зашвырнул всех троих вопивших во всю глотку кислокапустников в стоявший поблизости чан, что помешало им появиться в суде и дать свои показания в ответ на мое заявление, что я защищался... А в итоге, ради сохранения дипломатических отношений, меня упрятали в здешнюю каталажку на пять лет, и, хотя этот срок был значительно меньше пятидесяти с лишним годков, которые бы пришлось мне оттрубить в немецкой тюрьме, я посчитал, что с меня и трех месяцев предостаточно, а посему прошлой ночью мы с Романом рванули оттуда.

— Но ведь предполагалось, что мы наемники, а не химики!

— Человек — существо разностороннее, парнишка! За те семь лет, что я посвятил учебе в двух университетах, позволял себе время от времени развлечься, на что ушло несколько месяцев. Побывал в Анголе — на той и другой стороне, а также в Омане, Карачи, Куала-Лумпуре. В общем, Вольфи, я не разочарую тебя, не разочарую.

— Мистер Фольфович, — встрял в разговор Роман Зет, выпячивая обтянутую оранжевой тканью грудь и принимая позу цыганского дервиша, — перед тобой — величайший в мире человек с пером, с самым бесценным пером на свете: такого лезвия ты больше никогда не увидишь! Раз-раз! Наношу удар! Отражаю выпад противника и вонзаю свой ножичек в его тело! — Цыган, выбрасывая резко руки и ноги, молниеносно крутился на месте. Синий кушак хлестал нещадно воздух, оранжевая блуза струилась складками. — Меня любой знает в горах Сербо-Хорватии!

— Но вы же находились здесь в тюрьме...

— Я получил по нескольким сотням фальшивых чеков деньги. Вот и все, что могу я сказать тебе, — молвил Роман Зет безутешным голосом и протянул руки как бы с мольбой о пощаде. — Если человек эмигрирует, то в новой стране его методы, сколь бы совершенны они ни были, просто не срабатывают, поскольку на чужбине не понимают его.

— Итак, Вольфи, — проговорил Сайрус Эм решительным тоном, — теперь ты знаешь о нас все. А как насчет тебя?

— Видите ли, ребята, я тот, кого кое-кто зовет плутоватым подпольным исследователем...

— И к тому же ты еще южанин. Южанин, говорящий по-немецки, — перебил его Сайрус. — Не правда ли, довольно странно?

— Неужто так?

— Думаю, что да. Это сразу же становится ясно, как только ты начинаешь нервничать, Вольфи. А кстати, что волнует тебя, малыш?

— Зря вы все это, Сайрус! Просто я размышляю о нашей работенке, этой «халтуре»!

— Сейчас мы и приступим к делу, можешь прозакладывать свой зад! Вижу, какую ты состроил рожу. Явно беспокоишься! Пойми, мы должны кое-что узнать о своем партнере. Чуть больше того, что услышали от тебя... Ведь может случиться так, что от твоих действий будет зависеть наша жизнь. Это-то тебе ясно, Вольфи? Расскажи нам, как умудрился ты, такой славный паренек, выучить немецкий? Уж не в процессе ли своих подпольных исследований?

— Вы угадали! — ответил Вольфганг, и на устах его застыла вымученная улыбка. — Меня готовили для заброски в такие города, как Берлин и Мюнхен, где я должен был выявлять этих вшивых комми. Но знаете, что обнаружил я там?

— Пока нет, майн кляйнер[136].

— Я осознал, что наше вечно хнычущее правительство смотрит на этот вопрос несколько иначе, чем я. Что ему это все до лампочки!

— По-твоему, ему плевать на то, что эти коммунистические ублюдки бродят в Берлине вокруг Бранденбургских ворот по улице Унтер-ден-Линден?

— Вот именно, оно начхать хотело на это, говорю вам!

— Sie sprechen nicht sehr gut Deutsch[137].

— Я не настолько владею немецким, чтобы схватывать быстро, Сайрус, но я понял, куда клоните вы.

— Еще бы! Видимо, ваши познания в области этого языка ограничиваются в основном несколькими ключевыми словами и фразами...

Огромный чернокожий выбросил внезапно свою руку в приветственном жесте:

— Хайль Гитлер!

— Зиг хайль! — ответствовал Вольфганг.

Рев его прозвучал так громко, что кое-кто из только что прибывших в аэропорт Лоуган повернули головы в сторону троицы, чтобы тут же, мгновенно сориентировавшись, ретироваться.

— Мы не в той части города, Вольфи! Это Бранденбургские ворота по ту сторону стены, которую ныне снесли. Все они там были комми.

Потянув ничего не понимающего Хитлаха в тень колонны, Сайрус Эм одним ударом поверг неонациста в бессознательное состояние.

— Чего ради, черт возьми, ты сделал это? — закричал недоуменно цыган в синем кушаке, вслед за своим товарищем по заключению укрываясь в тени.

— Я за версту чую этих ублюдков, — отозвался чернокожий химик и, прислонив неподвижную фигуру Вольфганга к бетонному столбу, выдернул резко из правой руки нациста чемоданчик. — Вывали его содержимое на землю.

Роман Зет произвел указанное действие, и их взору предстала обложка «Майн кампф», кроваво-красная, словно диадема в рубинах.

— Парень не тот! — сказал цыган, наклоняясь и поднимая книгу. — Что нам делать, Сайрус?

— Я слышал вчера кое-что по моему радиоприемнику в камере и был поражен. Верь не верь, а это произошло здесь, в Бостоне.

«Бостон глоб»

Обнаженный американский нацист обнаружен на ступеньках полицейского участка с книгой «Майн кампф» на груди.

* * *

"Бостон, 26 августа. Вчера в 8.10 вечера двое граждан приволокли к полицейскому в участок на Кембридж-стрит обнаженного мужчину со ртом, залепленным широкой клейкой лентой — такой же, какой был прикручен к его груди экземпляр книги «Майн кампф». То, что неизвестные оставили на ступеньках указанного учреждения свою жертву, сочтено довольно странным для преступников поступком. Семеро свидетелей, находящихся в то время поблизости и отказавшихся назвать свои имена, сообщили, что видели, как какое-то такси вывернуло на обочину, некто в огненного цвета блузе и высокий чернокожий — вытащили из машины чье-то неподвижное тело и, донеся до участка, положили его на ступеньки, после чего вернулись в легковушку и скрылись. Личность пострадавшего установлена. Им оказался Вольфганг А. Хитлах, разыскиваемый полицией американский нацист, чье настоящее имя Билли-Боб Бэйю, а место рождения — приход Серендипити, штат Луизиана. За ним замечена склонность к насилию. Власти озадачены тем обстоятельством, что мистер Хитлах, как и четверо нагих мужчин, обнаруженных на крыше отеля «Ритц-Карлтон» два дня назад, утверждает, будто он обладает неприкосновенностью, поскольку участвует в сверхсекретной правительственной операции. Офицер службы информации Федерального бюро расследований, отрицая какую бы то ни было причастность его ведомства ко всему этому, сделал следующее заявление: «Мы ни под каким видом не позволяем своим агентам снимать даже свои галстуки, не говоря уже обо всем прочем».

Представитель Центрального разведывательного управления, столь же категорично отвергнув саму возможность сотрудничества своего с мистером Хитлахом, счел нужным выступить с небольшим разъяснением: «Хорошо известно, что устав 1947 года запрещает нашему управлению действовать на территории страны. В тех редких случаях, когда федеральным властям требовалось все же узнать наше мнение по какому-либо вопросу, мы высказывали его только по получении разрешения на то от директора ЦРУ и под строгим надзором со стороны конгресса. Если же подлинный патриот Винсент Манджекавалло, ныне покойный, и организовал в свое время какую-то акцию, то сведений о ней у нас не имеется. Поэтому с любыми запросами следует обращаться в конгресс (далее следуют бранные слова в количестве двух, кои, в том же числе, были вымараны)».

«Бостон глоб»

С. 72. Объявления

«26 августа. Принадлежащее Абул Шираку такси с номерным знаком 3024, Сентер-авеню, было похищено вчера в начале вечера, пока он пил кофе в „Либерэйшн лайнер“, но, как оказалось потом, на короткое время. Не обнаружив на месте машины, ее владелец уведомил о краже полицию, а затем, уже в 8.35, позвонил туда снова, говоря, что машину ему вернули. Когда его допрашивали в полиции, мистер Ширак сообщил, что, насколько он помнит, рядом с ним сидел в кафе какой-то мужчина в оранжевой шелковой рубашке и с золотой серьгой в ухе. Сосед по столику поддерживал с мистером Шираком оживленный разговор, после чего последний заметил, что ключи от его машины бесследно исчезли. Дальнейшее расследование было прекращено по просьбе самого мистера Ширака, заявившего, что, поскольку машину ему возвратили, он не имеет к похитителям никаких претензий».