Четыре сокровища неба - Дженни Тинхуэй Чжан

свою работу, глядя на Нельсона с уродливым выражением на лице. Когда, наконец, шум стихает, он наклоняется вперед, чтобы снова обратиться к Кэролайн.

– Не могли бы вы рассказать нам, как эта… связь… началась?

Ее история не так уж отличается от той, что рассказал мне Нельсон. Ее младший брат начал брать уроки у Нельсона в начале лета. Кэролайн всегда интересовалась музыкой, сама не обладая к ней талантом, и стремилась наблюдать и учиться у Нельсона. Судья Хаскин дополняет остальное.

– Он соблазнил вас? То, что должно было быть невинным, превратилось в нечто более зловещее?

Кэролайн со слезами на глазах качает головой.

– Ничего подобного не было, – говорит она. – Я и правда влюбилась в него, сэр. Но я была юна. Я была наивна. Я просто была влюблена в музыку. Сейчас я это понимаю.

– Конечно, – сочувственно говорит судья Хаскин. – Мисс Фостер, не могли бы вы рассказать нам, что вам известно о планах возмездия Нельсона Вона?

При этих словах я смотрю на Нельсона, который сосредоточенно наблюдает за Кэролайн. Все, что свидетели сказали до сих пор, выставляло нас сильными и коварными. Если бы они только знали, если бы только они могли понять: все, что мы делали, было только ради выживания.

– Отцу никогда не нравились китайцы, – говорит Кэролайн, глядя прямо на Нама и Лама. – Он считал, что они шпионят за ним, крадут всех его клиентов.

– И мистер Вон об этом знал?

– Я упоминала об этом раз или два, – говорит Кэролайн. – Я знала, что он дружит с владельцами магазина, но ничего такого не подумала.

– Мистер Вон говорил с вами о вашем отце?

– Мало, – говорит Кэролайн. – Я хотела сохранить наш роман в секрете, но он хотел, чтобы мы вместе пошли к отцу и раскрыли наши отношения. Это пугало меня. Я не могла вынести этой мысли, поэтому сказала ему, что мы больше не можем видеться.

– Хорошая девочка, – говорит судья Хаскин. Толпа согласно бормочет.

– После этого он приходил несколько раз, когда отца не было дома, – продолжает Кэролайн. – Говорил мне, что работает над чем-то великим. Над чем-то, что могло бы все изменить, возможно, даже позволить нам однажды быть вместе. И вдруг он перестал приходить. А через несколько дней отца…

Ее тело, которое до этого момента было прямым, сутулится, плечи вздымаются при каждом всхлипе.

Зрители полны сочувствия к этой симпатичной, целомудренной девушке, которая просто попалась в сети извращенного китайца.

– Думаю, я смогу догадаться об остальном, – обращается судья Хаскин к аудитории. – Мисс Фостер, я прав, говоря, что вы верите, что Нельсон Вон и эти четверо были причастны к убийству вашего отца? Из-за того, что он знал, что ваш отец встанет между вами, он расправился с вашим отцом самым жестоким образом?

Мы не можем расслышать ответ Кэролайн между рыданиями, но его достаточно для судьи Хаскина и зрителей. Я боюсь смотреть куда угодно, кроме как перед собой – не на Нельсона и уж точно не на бешеных животных позади нас. Это конец, думаю я. Отсюда нет возврата. Они выводят Кэролайн, закрывшую лицо руками. Когда перед ней открывается дверь, я вижу остальных членов ее семьи – мать с неумолимым лицом, младшего брата, который никогда больше не возьмет в руки скрипку, – прежде чем дверь захлопывается. А потом остаемся только мы впятером против судьи Хаскина и разъяренной толпы, требующей крови и наказания. Голос судьи Хаскина перебивает шум.

– Выслушав сегодня все три свидетельских показания, я не имею другого выбора, кроме как приказать, чтобы этот суд продолжился в Мюррее. Эти свидетели представили неопровержимые доказательства того, что нечто происходило в ту страшную ночь, а может быть, и задолго до нее.

Эти слова неверны, так чудовищно неверны. Я хочу протестовать, пока мой голос не разобьет окна. Как будто он в силах читать мои мысли, Нельсон предупреждающе пихает меня ногой.

– Суд состоится через два дня, – продолжает судья. – Вы отправитесь в Мюррей утром. Да помилует Бог ваши души.

Слушание окончено. Я смотрю, как судья сходит со своего места, жестом приказывает охранников увести нас. Зрители начинают аплодировать.

8

Вернувшись в камеру, Нам не перестает тереть лоб ладонями – нервная привычка, появившаяся у него после начала протестов около магазина. Он спрашивает Нельсона, правда ли все это. Все взгляды устремляются на Нельсона, моего друга, у которого, как я понимаю, столько же секретов, сколько и у меня. Его спина непривычно горбится, руки свисают по бокам. Он не может смотреть никому из нас в глаза.

– Это правда, – говорит он наконец.

Нам опускается на землю. Лам, однако, делает шаг вперед, его острое лицо в ярости.

– О чем ты думал? – шипит он. – Ты нас всех убьешь!

Прошли те времена, когда Нам и Лам хвалили Нельсона как честного молодого человека, спасшего Наму жизнь в толпе. Приходит реальность: Нельсон всего лишь мальчик.

– Я не хотел, чтобы такое произошло, – говорит он нам. – Она была просто влюбленной девчонкой, я знал это. Но я думал… я думал, что если мы сможем раскрыть наши отношения перед Фостером, если он увидит, как сильно его собственная плоть и кровь любит человека, похожего на меня, то он изменит свое мнение. Он был всего лишь одним человеком. Мне хотелось верить, что я смогу изменить мнение хотя бы одного человека.

Теперь до меня доходит комментарий Уильяма насчет Нельсона, ехидный и напыщенный. «Ты всегда предполагаешь в людях хорошее. И всегда таким был».

Нельсон смотрит на свои руки. Без скрипки и смычка они выглядят потерянными.

– Я не сказал вам, потому что не хотел беспокоить, – говорит он Нам и Ламу. – Я действительно думал, что смогу сделать что-то значимое, внести небольшое изменение. Я был неправ.

– Нельсон, – говорит Нам, качая головой. – Ох, мой мальчик.

– А как же возмездие? – требует ответа Лам. – Те великие планы, над которыми, по словам девушки, ты работал?

Теперь моя очередь говорить. Я рассказываю им о том, что написала письмо «Шести китайским компаниям» и о наших планах подать в суд на Рок-Спрингс. Я уверяю их, что это не имело ничего общего с Фостером. Мы просто хотели отстаивать то, что было правильным.

– Сейчас это не имеет значения, – говорит Нельсон. – Вред уже нанесен. Все думают, что у меня была причина убить Фостера и что вы все помогли мне это сделать.

При этих словах камера замолкает. Чжоу, наблюдавший за всем этим, встает и сжимает руки Нельсона, как бы говоря, что все в порядке. Но когда он возвращается на