Любить Джона: Нерассказанная история - Мэй Пэнг

«Все нормально, Джон. Все нормально.»

Я покачивала его на руках и гладила по голове.

«В самом деле, — рыдал он. — Я действительно не хочу обижать тебя.»

Я продолжала успокаивать его, снова и снова уверяя, что все нормально, и наконец успокоила его. Джон благодарно посмотрел на меня, и мы, счастливые, прозанимались любовью до самого утра. Днем, когда он встал, ему все еще было плохо. Весь день Джон страдал приступами рвоты и поноса. Мы то и дело перезванивались с Элтоном, который сказал, что тоже плохо себя чувствует.

«Это все из — за нервозности, — говорила я всем, кто звонил. — Но он будет выступать.» Я хотела, чтобы Джон выступил. Он только что утвердил себя в качестве сольно записывающегося музыканта, и было важно, чтобы он поверил, что может также выступать и перед живой аудиторией.

Я, как могла, поддерживала в нем уверенность. «Я больше не волнуюсь, — сказал он. — Мне слишком плохо, чтобы волноваться.»

С наступлением вечера он угрюмо поднялся и оделся в свой черный костюм. Потом он надел медальон Элтона, и мы молча пошли к лимузину. Доехав до «Шерри Низерланд», мы взяли Элтона и поехали в Мэдисон Сквер Гарден. Все сидели тихо. Было такое чувство, словно мы едем на поминки.

За кулисами в Гардене стояла какая — то жуткая тишина. Йоко послала по одному большому цветку Джону и Элтону, и Джон прикрепил свой к отвороту пиджака. Нас провели в гримерную Джона, и мы остались там вдвоем.

«Скорее бы все кончилось», — сказал он.

«Не волнуйся, все будет отлично.»

«Мне очень плохо.»

«Все будут в восторге от тебя.»

Джон встал и посмотрел в зеркало. «Как я выгляжу?»

«Чудесно.»

«Ты уверена?»

«Конечно.»

В течение двух часов я потихоньку старалась подбадривать его.

«Фанг Йи, — наконец сказал он, — будь рядом, когда я буду на сцене, чтобы я мог видеть тебя.»

«Все, что скажешь, Джон.»

Когда его позвали, мы оба встали на краю сцены. Потом Элтон объявил Джона, и Джон вышел в центр сцены под невероятную овацию зала. Я подошла к колонкам возле рояля Элтона, чтобы Джон мог видеть меня. Разница между Джоном — человеком и выступающим перед публикой была поразительной. Когда он начал петь, он заметно нервничал, но быстро вошел в форму. Время от времени он поворачивался и смотрел на меня. Я пела и танцевала, ободряюще улыбаясь ему, и с каждой нотой он все больше набирал силы. Выступление прошло изумительно, и аудитория сходила с ума. Мне показалось, что когда исполняли «I Saw Her Standing There», все здание просто сотрясалось.

После концерта мы отправились на вечеринку в «Пьерре». Джон был в праздничном настроении, но не хотел портить вечер и не стал напиваться. Мы решили, что просто посидим немного за столом. К нам присоединилась и Йоко. Они с Джоном поболтали минут двадцать, но он держался очень отчужденно. За соседним столом сидел Ури Геллер, медиум, демонстрировавший телекинез с ключами, и Джон предпочел смотреть его фокусы. Мы с ним встали, оставив Йоко, и перешли к столу Геллера. Потом нам сказали, что он так погнул ключи одной молодой пары, что они не смогли отпереть дверь своей квартиры.

Когда мы с Джоном ушли, он даже не попрощался с Йоко. Он попрежнему старался не поддаваться ей и не разговаривать с ней слишком долго по телефону.

В начале декабря Джон сказал, что надо подготовить приезд Джулиана на Рождество. В тот день позвонил Моррис Леви, и Джон сказал ему о Джулиане. У Морриса был сын, Адам, приблизительно такого же возраста, и он предложил нам провести праздники вместе в его имении во Флориде. Джон охотно согласился.

Когда Джон рассказал об этом Гарольду Сидеру, тот сказал: «По — моему, тебе не следует ехать. Твое дело с Моррисом еще не улажено.»

Но Джон был непреклонен, отчасти потому, что хотел показать Джулиану Дисней.

Тем временем тяжба с «Эппл» заканчивалась, и в Штаты приехал на гастроли Джордж Харрисон. Однажды вечером адвокаты Джорджа посетили нашу квартиру. Раздел «Эппл» тянулся уже несколько лет. Джон уже множество раз встречался с адвокатами, делал запросы, и ему присылали все копии документов. Все это дело было утомительным и чрезвычайно сложным. В тот вечер Джон заказал китайскую еду, и мы ужинали, сидя в постели, в то время как Гарольд, Майкл Грэхем и Дэйвид Долдженос объясняли нам детали. Джон иногда задавал вопросы, но было видно, что ему не терпится покончить со всем этим.

Когда они кончили, Гарольд поднял вопрос о Ли Истмане, отце Линды МакКартни, который был тогда менеджером Пола. «Ли Истман намерен вывести Пола из этого соглашения. Он хочет, чтобы Пол получал свои гонорары напрямую, и готов заплатить, чтобы уладить это. Для тебя это будет очень выгодно, Джон. Мы и не надеялись, что ты сможешь так хорошо выпутаться из этого дела. По — моему, тебе следует подписать.»

«Я рад, что все кончилось, — ответил Джон. — Давайте покончим с этим ебучим делом.» Когда адвокаты ушли, Джон включил телевизор. Я знала, что ему не хочется размышлять ни о каких официальных аспектах конца БИТЛЗ, и не стала задавать вопросов.

Джон как — то очень странно относился ко всему этому. Ранее он намекал мне, что его уход из БИТЛЗ был идеей Йоко. Теперь, без нее, у него были противоречивые чувства по отношению к официальному концу БИТЛЗ. К тому же, он был склонен всегда противостоять Полу МакКартни. Полу отчаянно хотелось подписать это соглашение, а Джон из принципа был склонен не подписывать, хоть это ему и выгодно.

Тем временем Джон узнал, что гастроли Джорджа проходят неудачно, и о нем плохо отзываются в прессе. Джордж был так расстроен, что подумывал отменить выступления в Нью — Йорке.

«Скажи ему, что я сделаю все, что смогу, чтобы помочь», — сказал он Нилу Аспиналу, который был одним из директоров «Эппл» и приехал в Нью — Йорк для последних переговоров.

Через несколько дней, когда Джордж после концерта в Вашингтоне приехал в Нью — Йорк, Джон позвонил ему в отель «Плаза» и сказал, что мы хотели бы встретиться с ним в отеле. Джордж встретил нас вместе со своей подругой Оливией Ариас, симпатичной молодой американкой мексиканского происхождения, которая была его секретарем и представителем компании «Dark Horse Records» в Штатах, и на которой Джордж впоследствии женился.

Джордж выглядел очень усталым и расстроенным. Трудности, которые он испытывал со своим турне, отражались на его лице. Казалось, что он стесняется меня, пока они с Джоном здоровались и усаживались. Джордж помнил меня с того времени, когда мы встретились с ним во время моей работы в АВКСО, и сказал Джону: «Я рад, что ты с Мэй. Она такая милая девушка.» Джордж невзлюбил Йоко по крайней мере с первых записей «Imagine» в 1971 году.