Любить Джона: Нерассказанная история - Мэй Пэнг

«Ничего.»

«Не похоже на ничего», — сказал Мик.

«Все будет нормально». Лицо Бианки корчилось от боли.

«Ты уверена, что будет нормально? — снова спросил Мик, — Может, тебе надо в больницу?»

«По — моему, я порвала связку в колене. У меня уже так было. Тут ничего не сделаешь.» С бравым видом, она склонилась над перекладиной на борту плывущей шхуны. Мы все беспокоились за нее, но Бианка только отмахивалась от нас. Наконец она сказала: «Что мне нужно — так это шарф или платок, чтобы перевязать колено. У вас есть шарф?» Ни у кого из нас не было, и она, хромая, пошла поговорить с командой. Один из них снял платок со своей шеи, в который собирался пот, стекавший у него с лица. Бианка повязала его вокруг своего колена.

«Только моя жена могла найти платок, соответствующий по цвету», — отметил Мик.

Когда шхуна вошла в залив, Джон различил вдали дом, возвышавшийся на утесе. «Мне нравится этот дом! — воскликнул он. — Смотрите, он каменный. Я бы хотел жить в таком доме.»

Он повернулся к капитану, который сказал ему: «По — моему, он свободен, я случайно узнал, что он продается.»

«Я хотел бы посмотреть его», — ответил Джон.

Шхуна подошла ближе к дому. Маленький каменный коттедж походил на домик из сказки. Увидев его, я тоже, буквально, влюбилась в него.

После полудня мы порыбачили. Больше всех рыбы наловила Бианка. С гримасой боли на лице, она мастерски подсекала и, сматывая, каждый раз с ликованием вытаскивала рыбу. То и дело она вмешивалась в разговор Мика и Джона. «Да, Би, ты права, Би», — отвечал Мик. Таким образом он усмирял ее, не отвлекая свое внимание от Джона.

К вечеру, когда шхуна причалила к пирсу, Мик отвез Бианку домой — она сказала, что ей очень больно и она должна ехать домой, а потом он повез нас к тому каменному дому, который Джон увидел со шхуны. Ключ был у соседа, и он позволил нам войти. Мы вошли в гостиную, в которой был камин, топившийся дровами. Солнце как раз садилось, и комната была залита последней волной солнечного света. Там были также две маленькие, но уютные спальни и крохотная кухня. Кухонная утварь была старой, а деревянный пол — прогнившим. Тем не менее, дом вызывал какое — то чудесное ощущение. Сосед сказал нам, что есть еще проблема эрозии: море постепенно вымывает грунт, на основании которого стоит эта постройка.

«Интересно, сколько они просят», — сказал Джон. Дом продавался за 250 000 долларов. Он взял номер телефона агента по продаже недвижимости, и мы поехали назад. Ужин был готов, и нас ждал стол, накрытый на четверых. Бианка, однако. сказала, что не будет ужинать с нами. «Я слишком плохо чувствую себя, чтобы есть. Лучше пойду лягу.»

«Ты уверена, что тебе не надо в больницу?» — спросил Мик.

«Нет.» Бианка сморщилась от боли и посмотрела на Мика. «Все идет нормально. Спокойной ночи.» Она, хромая, пошла в спальню.

После ужина мы втроем посидели за столом. Мик бренчал на гитаре, и они с Джоном выпили несколько бокалов. Было хорошо и уютно. Джон видел, что Мик много пьет. Джон в тот вечер пил мало. У нас был утомительный день, и Мик начал клевать носом. «Пойду посмотрю на Би, — сказал Джон. — Надо убедиться, что все нормально, прежде чем лечь спать.» Он беспокоился, что пьяный Мик не сможет помочь Бианке, если ей плохо.

Когда Джон вышел из комнаты, Мик вдруг открыл глаза и плотоядно посмотрел на меня. «Какие у тебя красивые ноги, — проворковал он. — Я и не подозревал, что они такие длинные.» Мик был такой обаятельный, кокетливый и озорной, что я хихикнула. Он тоже хихикнул. В этот момент он был Миком Джэггером, и мы оба знали это.

Когда Джон вернулся, он сказал нам, что Бианке хорошо. Было еще не поздно, но нам обоим хотелось спать, и мы отправились в постель.

Я решила сразу заснуть, а Джону хотелось почитать перед сном (он читал историю крестовых походов). Я уже начинала отключаться, когда он сказал: «Знаешь, мне очень нравится этот дом. Нам надо попросить Гарольда заняться им.» Потом он спросил: «А ты точно сможешь управляться в такой кухне?»

«Мне все нравится в этом доме», — ответила я.

Чуть погодя, он посмотрел на меня. «Бианка в точности как Йоко, — сказал он. — Она хочет, чтобы всё внимание уделялось ей, и она всегда находит способ добиться этого.»

Через несколько минут мы услышали, как к дому подъехала машина. Огни ее фонарей залили светом нашу спальню.

«Может, это Кит», — сказал Джон.

«Зачем Кит будет так поздно приезжать?»

В этот момент раздался стук в дверь. «Джон, — раздался голос Мика, — у меня нет наличных. Не можешь дать мне взаймы? Это полиция.»

Джон открыл дверь. Мик сильно нервничал, и у него был расстроенный вид. Джон дал ему всю нашу наличность — сто долларов. Мик взял деньги и ушел. Потом мы услышали голоса в доме.

Я встала и выглянула в окно. Все, что я смогла увидеть в темноте, — это три автомобиля, стоящие на подъезде к дому. На крыше каждого из ни горели мигалки. Потом я увидела, как из дома сопровождении полиции вышли Мик и Бианка. Джон запаниковал.

Для него полиция означала облаву, и ему не улыбалась мысль, что мы вдвоем будем лежать в постели, беспомощные и беззащитные, в то время как полиция ворвется в комнату. Это напомнило ему 1968 год, когда была устроена облава на них с Йоко. Его тогда осудили за хранение марихуаны, что стало причиной его продолжающихся проблем с иммиграционными службами Соединенных Штатов.

Вскоре зазвонил телефон. «Возьми трубку», — сказал Джон. Я встала и подошла к телефону. Это был Мик: «Все нормально», — сказал он мне. По голосу он был очень пьян. «Когда мы все сидели в гостиной, Бианка позвонила в больницу, и они прислали эту ебучую полицию, скорую и ебучую пожарную машину. Сейчас мы в больницу, и ей латают колено.»

Я положила трубку и рассказала Джону. «Почему она не сказала ему, что позвонила? — сказал он. — Не выношу такие сюрпризы.» До того, как я снова легла спать, он сказал: «Видишь, она совсем как Йоко».

С таким сравнением можно было согласиться. Однако днем я заметила, что когда Бианка начинала приставать к Мику, он успокаивал ее, но не поддавался на ее игры. Он всегда был сам по себе. Один Джон среагировал на театральный прием Бианки и пошел в ее спальню узнать, в порядке ли она.

На следующее утро Бианка вышла к завтраку с костылем. После завтрака она заменила его тростью и все утро так и ходила: то с костылем, то с тростью.

Приехали с визитом Джон Филлипс и Женевьева Уэйт. «Тут уже толпы собираются», — сказал мне Джон.

Мы вызвали лимузин, чтобы нас отвезли назад в Нью — Йорк.

Утром Джон позвонил Гарольду Сидеру и попросил его связаться с агентом по недвижимости в Монтоке.