Дело Белки - Александр Даган

– Ты прав, Левчик! Он обязательно вернется.

– Значит, устраиваем засаду?

– Устраиваем! Скажи ты сможешь достоверно изобразить покойника?

– Извините?

– Полагаю, Дмитрий слышал твои вопли. Если не оба, то последний, который ты издал, когда я вытаскивал из тебя иглу, наверняка!

– И?

– И, значит, ты с его точки зрения ты, скорее всего укололся, то есть сейчас уже должен быть трупом!

– Кощеева Смерть ядовита?

– Нет? Просто смертельна. В основном за счет приносимой боли. Вероятно, Дмитрий не просто так хотел убедиться, что именно ты его разбудил. Принцы и рыцари, специально выведенные в древности для борьбы со злом, отчасти могут противостоять и этим чарам, но ограниченное время. Думаю, потому-то наш бывший друг до сих пор и не появился.

– Выжидает?

– Ну… Я бы на его месте выждал! Он, конечно, Счастливчик, но в поединке с рыцарем этого может оказаться маловато. Потратив некоторое время на рекогносцировку, мы с Барсом Мурзоевичем организовали чудесную западню. Кот занял прекрасную наблюдательную и одновременно атакующую позицию на верхних ветках могучей корявой сосны. Лично мне не верилось, что существо таких габаритов может прыгнуть с подобной высоты и не переломать себе все до одной косточки, но Васильев-младший попросил не забывать, что он кроме всего прочего еще и кот. Видимо, в подтверждение этих слов он сразу же возопил, что на его мех только что попала свежая смола, и стал сокрушаться после того, как он ее слижет, вся его пища целую неделю будет иметь назойливый привкус хвои. Лично я не имел ничего против подобного послевкусия. Вероятно, потому что у меня оно ассоциировалось, скорее, с хорошим джином. Впрочем, Барса Мурзоевича вряд ли можно было бы этим утешить. Будучи котом, из всех горячительных напитков он был знаком разве что с валерьянкой. Кстати, мне сейчас тоже не помешало бы принять грамм пятнадцать каких-нибудь успокоительных капель. Потому как позу трупа я, конечно, принял, но мое сердце в ожидании предстоящей схватки колотилось с такой силой, будто у меня в груди расположился самый что ни на есть полный ансамбль японских барабанщиков.

Был бы я настоящим рыцарем, как утверждали мои друзья – Барс Мурзоевич – и враги

– Счастливчик Дмитрий – я мог бы прочесть какую-нибудь молитву, а то и мантру, укрепляющую дух и очищающую сознание. Однако, не смотря на это новое и несомненно гордое звание, ничего рыцарского я в себе не чувствовал. Да и откуда бы этому ощущению взяться?! Конечно, я, как и большинство, моих соотечественников и современников был недостаточно хорошо знаком со своей родословной. По маминой стороне эти знания распространялись разве что на имя и отчество моего прадедушки, по отцовской линии дела обстояли и того хуже. В любом случае, все известные мне предки в лучшем случае обладали дипломами о высшем образовании, но никак не родовыми гербами и поместьями. Представить же себя потомком какого-либо, действительно, знатного рода, который по словам Кота

Ученого был в незапамятные времена специально натаскан для сражений с демонами и пробуждения впавших в летаргический сон красавиц, было не по силам даже моему сверх буйному воображению. Впрочем, не буду врать. Сама идея мне понравилась.

Все-таки быть проклятым воином сил добра куда приятнее, чем числиться образцовым неудачником всех времен и народов. Оставалась лишь мелочь: найти какой-либо достоверный способ убедиться в том, что замаячившая передо мной морковка благородного происхождения, не окажется очередной издевкой моей обыденной богатой разочарованиями жизни. Постепенно я так увлекся размышлениями о том «царь я или не царь», что едва не проворонил свое первое испытание в ранге Рыцаря Добра. К счастью, Кот Ученый, хоть и не носил никаких сапог, явно специализировался на том, чтобы вытаскивать меня из неприятностей. Брошенная им шишка в очень подходящий момент клюнула меня в темя и пробудила от сладких грез, в которых я отодвинув плечом Ивана, подкатываю к Василисе с намеком на то, что ее бывший муж всего-навсего Дурак, а я, как ни крути, все ж таки царевич. Опустив тот момент, что за подобные слова

Василиса и сама бы мне что-нибудь непременно открутила, я вернулся к реальности. Впрочем, учитывая мое пребывание на «той стороне», реальным был скорее не окружающий мир, а надвигавшаяся на меня угроза, и, увы, судя по тяжелым шагам большой толпы народа, речь шла не только о вернувшемся за Кощеевой Смертью Счастливчике!

– Ну, чо, долго еще шлепать? Колись, братуха! – донеслось до меня из-за ближних кустов.

– Я тебе не «братуха»! – последовал сухой ответ.

– Ты слышишь, Костлявый?! Защитник-то нынче гордый пошел – не желает нас с тобой за братанов держать!

– Не очень-то и хотелось! С каждой репликой этой переклички во мне росла уверенность, что вскоре вместо того, чтобы изображать труп я стану им на самом деле. Прошло слишком мало времени, чтобы я забыл голоса гопника Соловья и тем более Кощея Бессмертного. А если учесть, что вместе с ними был еще и Счастливчик, то выходило, что план нашей с Барсом Мурзоевичем засады можно смело засунуть в то же самое место, откуда Кот недавно извлек злополучную иглу.

– Опаньки! Робяты! – радостно завопил, выбравшись на лужайку, Соловей. – Вы только гляньте, кто здесь лежит! Костлявый, узнаешь?

– Узнаю! – проскрипел Кощей, и я понял, что дело совсем худо.

ГЛАВА 24

В соответствии с задумкой я должен был неподвижно лежать, до тех пор пока Счастливчик не начнет ворочать мое бездыханное тело в поисках поразившей меня Кощеевой Смерти. Это позволило бы нам с Барсом Мурзоевичем окончательно убедиться в его предательстве и злонамеренном поведении. Сейчас же все стало сложнее. С одной стороны уже то, что Дмитрий явился в компании отъявленных волшебных головорезов, однозначно свидетельствовало о его виновности. С другой, у меня уже был опыт общения с Кощеем, когда у того в руке зажат полутораручный меч-кладенец, и я не сомневался, что шансов на победу в стычке с этим противником я не имею. В свою очередь свист Соловья также еще не полностью выветрился из моей памяти. По сравнению с этим звуком даже рев идущего на взлет боинга показался бы милым лепетом умиротворенного младенца. Кроме того, не следовало забывать и самого Дмитрия. Вернее, его арбалет. Я еще не мог похвастаться тем, что видел Счастливчика в настоящем деле. Болт, который он засадил в Кощея Бессмертного с близкого расстояния не в счет. Однако, если стрелку по жизни всегда везет, значит, можно быть уверенным, что у тех по кому он собирается выстрелить возникли серьезные проблемы. Оставалось лишь уповать на пару имевшихся у меня рукаве козырей. Вернее в левый рукав была запрятана только Кощеева игла, а второй козырь – он же Барс Мурзоевич Васильев-Шестой-Младший – был неизвестно чем занят, сидя на своей сосновой ветке. Наконец, группа организованных общим злодеянием преступников приблизилась к моему якобы бездыханному телу.