Немой набат. 2018-2020 - Анатолий Самуилович Салуцкий

Прищурившись, прощупал «лосей» взглядом. – Отпущу того, кто назовёт имя заказчика.

Тут произошло нечто поразительное. И высокий и «с кормой» в унисон дёрнулись, перебивая один другого, заверещали:

– Горбонос! Горбонос! Музыкант. Он послал, он всё расписал, должен завтра здесь быть, звонка ждёт.

– Телефон, адрес, – жестко спросил телохранитель Вова. – Говорить по очереди. Длинный, давай.

– Кличка Горбонос. Играет в кладбищенском оркестре. Трамбон. Живёт на Чистых прудах, адреса не знаю, у него не был. Телефон в мобильнике, но он велел на дело мобилу не брать.

– Короткий? – повернулся телохранитель Вова к «кормовому».

– Так и есть, – прошамкал тот. – Горбонос заказал, дома у него не был, на Чистых прудах рядились. Сперва на июль сговаривались, теперь на зиму переехали.

– Да, сдвинул сроки, – подтвердил длинный.

– Откуда его знаешь? – подключился Простов.

Коротышка оказался словоохотливым, объяснил, что Горбонос из приблатнённых, ходка за ним, вроде бугром был. Но не мокрушничал, на авторитета не тянет. Говорили, раньше на калечьем дворе, на живодёрне служил, потом мошенничал, а сейчас старый, стал наводчиком. Сказал, что дело простое, а бабла навалом. Задаток дал просто так, не в счёт, на мышеядь.

Длинный согласно кивал, потом сказал:

– Будто бы должник старый у неё, – указал на стоявшую в стороне Катерину. – Надо выбить. Не баблом, а хатой.

Донцов и Простов быстро переглянулись. Наконец-то явственно мелькнула тень Подлевского.

– Кого отпустим? – нажимал телохранитель Вова.

– А на кой хрен отпускать? – огрызнулся Простов. – Я думал, ты для понта обещал. Грабёж чистой воды.

– Нет, одного отпустить надо, – настаивал телохранитель Вова. И Донцов, хорошо знавший его, понял: значит, есть у телохранителя Вовы какая-то своя мысль, просто так он не стал бы нажимать, всегда знает, что делает.

– Согласен. Надо бы отпустить, – твёрдо сказал Виктор ничего не понимавшему Простову. – Которого?

Телохранитель Вова долгим взглядом снова принялся разглядывать «лосей». Спросил:

– В паре давно работаете?

– Первый раз, – ответил длинный. – Нас Горбонос спарил.

Телохранитель Вова твёрдо взял допрос в свои руки, обратился к коротышке:

– Тебя где подобрал?

– На кладбище. У входа на терезях стоял, торговать помогал. – Терезях?

– Ну, весы базарные, коромысельные.

Вера, слышавшая из кухни эти разговоры, не понимала, что происходит. Пётр Демидович абсолютно прав: надо скорее вызывать полицию, чтобы забрали бандитов. Чего с ними церемониться? И почему помалкивает Виктор? А этот странноватый, своеобразный человек, называющий себя телохранителем Вовой, уже трое суток живёт в их квартире, разговаривает мало, в основном сидит, вернее, лежит в отведенной ему комнате у телевизора на тихом звуке. Доставляет хозяевам минимум хлопот, от попыток побеседовать во время совместных обедов вежливо и ловко уклоняется. Вера придумала ему кличку «Вещь в себе». Но почему в самый критический момент именно он стал верховодить?

Простов, и тот, видимо, не выдержал. Объявил:

– Чего с ними цацкаться? Сдать обеих в кутузку, а там с ними разберутся.

– Одного отпустим, – твёрдо стоял на своём телохранитель Вова. – Думаю, вот этого, длинного. – Обратился к Донцову: – Виктор Власыч, зачем полиции двое? Они коротышку будут неделю трясти, пока он Горбоноса не опознает. Если тот вообще на кладбище снова сунется. Исчезнет.

Донцов начинал понимать игру телохранителя Вовы. Горбонос – вовсе не заказчик захвата квартиры, а подрядчик, подыскавший «лосей». Если длинного отпустить, он верняк сообщит Горбоносу о неудаче. Тот поставит в известность истинного заказчика, – а мы знаем, о ком речь, – и рванёт в бега, чтобы потом шантажировать Подлевского. Если же Горбоноса возьмут сразу, он Подлевского не сдаст, это его козырь. Да и будет ли полиция доискиваться? Там свои сыскные козни.

Телохранитель Вова навёл пистолет на длинного.

– Сейчас тебе срежут наручники, но – без глупостей. Обоймы не пожалею. Лети на вокзал, звони Горбоносу – и пулей из Москвы. Виктор Власыч, сперва дверь приоткройте.

По-прежнему ничего не понимавший Пётр Демидович крикнул Вере, чтобы подала острый нож, и длинный, чьё имя кануло в истории, на ходу потеряв заячью ушанку, сиганул вниз по лестничным маршам.

Когда коротышка остался один, телохранитель Вова сказал:

– Давайте-ка пересадим его на стул со спинкой и привяжем покрепче. Посовещаться надо.

– Да-а, как писал Козьма Прутков, все мы люди, да не все человеки, – тяжело вздохнул Простов на кухне, когда мужчины остались втроём, предусмотрительно послав Веру в прихожую на дежурство. И телохранителю Вове: – Ты чего затеял?

– Если бы мы длинного сдали, – ответил телохранитель Вова, – Горбоноса уже в ночь взяли бы, и заказчик стал бы его отмазывать. Заказчик – с большими отмазками работает, сто процентов! После первого звонка почти полгода готовились, спроста ли? Не исключено, они сами Горбоноса грохнут, чтоб концы в воду. Нет, через полицию нам на заказчика не выйти.

– Тут ты, пожалуй, прав, – согласился Простов. – Сколько мы на них профилактически жали! Из Думы звонили, а всё без толку. Где-то это дело схвачено. Мздомливая публика там засела.

– Ну вот, пусть с этим брандахлыстом, одарённым кретином и работают. Он кроме клички Горбонос, Чистых прудов и кладбища ничего не знает. Будет твердить: однажды шёл дождь дважды.

Донцов по своей привычке молча обдумывал игру телохранителя

Вовы и нутром чуял, что всё попусту. Ничего не выйдет. Однако привлекал сам замысел. Передать обеих «лосей» в полицию слишком просто, ну не так сейчас сыскные работают, чтобы выйти на Подлевского. Тут – абсолютный нуль по Фаренгейту. Если же Горбонос останется на свободе, он очухается и впрямь начнёт теребить Подлевского. Тут другая комбинация может возникнуть. Но телохранитель Вова… Как смело взял игру на себя! Таким Донцов его ещё не видел.

В тот день Глаша с утра позвонила маникюрше Кларе и попросила обязательно дождаться её – руки нужны сегодня комильфо, а когда освобожусь, неизвестно, дел по горло.

Суховей, предупреждённый Подлевским о «дне Икс», сказался слегка занедужившим и отпросился у начальства отлежаться дома – с обязательством отвечать на все деловые звонки и не выключать Интернет, дабы при надобности быть в пределах досягаемости. У него уже были заготовлены варианты донесений при различном ходе дела. За полгода общений с Подлевским он неоднократно предупреждал его об осторожности, об отстранённости от роли заказчика, и однажды Аркадий Михайлович в порыве откровенности мимоходом упомянул имя кладбищенского музыканта Горбоноса, когда-то работавшего с его отцом. Этого было достаточно, чтобы смоделировать финальную стадию операции, задуманной Подлевским. Вопрос посчитали важным, доложили генералу, и он тоже ждал развития событий. В «день Икс» Подлевский был на связи постоянно, пока наконец весело не сообщил:

– Ну всё, Валентин Николаевич. Горбонос звякнул, что ребята пошли. – Он настолько верил в успех, что совсем потерял бдительность и вновь назвал имя Горбоноса.

Затем настало долгое,