Монах - Майя Зинченко

– Дарий, ты говоришь странные вещи, - озадаченно сказал Рихтер. - Что с тобой?

– Я вплотную занят изучением вселенной. Знание же только порождает новые вопросы, - грустно ответил Дарий. - Вопросы останутся со мной навсегда. Я хорошо понимаю своего предшественника, его бесконечную усталость и тихое угасание.

– Но ведь тебе же еще рано! - испуганно сказал Рихтер.

– Разве бывает рано для всеведущего? Будущее, как и прошлое всегда рядом с ним. Ладно, не буду тебя пугать… - И Дарий вернул вся на свои места.

Рихтер обрадовано осмотрел свое тело, топнул ногой и механически поправил воротничок рубашки.

– Ты действительно меня испугал, - признался он другу. - Если уж такое целостное и совершенное существо как ты, вдруг заявляет такое, то, что же делать нам, ущербным половинкам непонятно чего?

– Искать самих себя. Только тогда вы узнаете, что вы есть на самом деле. Только не обижайся, - быстро добавил Дарий, видя, что Рихтер нахмурился. - Придет время, и ты тоже сможешь быть с нею счастлив. А пока возвращайся к монаху. Он на тебя хорошо влияет.

– Если тебе понадобиться партнер по игре - можешь на меня рассчитывать, - с усмешкой сказал Рихтер.

Он поднялся и вышел через появившуюся в колоне дверь из орехового дерева. Смерть не услышал, как Создатель сказал ему вдогонку:

– Игра теряет смысл, когда в ней невозможно выиграть.

Красное зимнее солнце окрасило закатное небо во все оттенки багрового. Город словно пылал в огне. Снег, покрывающий его крыши, был особенного розового оттенка. Он делал Вернсток похожим на чью-то фантастическую мечту.

Клемент, сидел на одной из заснеженных крыш и любовался открывающимся видом. На нем был специальный маскировочный плащ, который, если его владелец оставался недвижим, сливался с любой поверхностью, и поэтому он не боялся, что его обнаружат. Перед этим Клемент как следует выспался и теперь ждал наступления ночи, чтобы позвать Рихтера. Для Смерти не было никакой разницы, в какое время суток являться, но Клемент был уверен, что ночь Рихтеру нравится больше.

Как только зайдет солнце монах спуститься вниз, проскользнет мимо поста городской стражи, потом мимо двоих дежурных Смотрящих и, пройдя по хорошо известной ему дороге, окажется на площади.

За прошедший месяц в жизни Клемента случилось много нового. Он стал жить в двух мирах одновременно. Всякий раз, являясь к нему, Рихтер замедлял время. Внутренние часы, как и положено, продолжали отсчитывать минуту за минутой, в то время как в остальном мире почти ничего не менялось.

Это была самая длинная зима в жизни монаха.

Рихтер оказался строгим учителем. Для него не существовало слов "устал" или "это невозможно". Он требовал беспрекословного подчинения, и Клемент не решался с ним спорить. Вскоре он с удивлением узнал, что его тело действительно способно на многое. Даже изувеченное пытками и строгой диетой.

На обучение уходило немало времени. Если монах не совершенствовал владение оружием, то тренировал ловкость, развивал внимание и память. Он много читал, экспериментировал с ядами, проверяя его действие на огромных серых крысах, в изобилии водившихся в Вернстоке.

Клемент долго искал для себя подходящую обитель и, в конце концов, поселился в подвале заброшенной аптеки. На первом этаже аптеки обитал призрак ее бывшего владельца, который вот уже на протяжении целого века игнорировал всяческие попытки ордена изгнать его из любимых мест. Аптекарь погиб во время пожара, который устроили конкуренты, и теперь не желал покидать обгоревший остов здания. По ночам он парил в воздухе, окруженный синеватой дымкой и зелеными языками пламени.

Пожар практически не затронул подвал, который занял монах, и поэтому Клемент разместился в нем с относительным комфортом. Он поладил с призраком и аптекарь ему не досаждал.

Клементу было тяжело. Сама мысль о том, что ему придется применить на практике знания, полученные от Рихтера, претила ему. Он не хотел быть убийцей, но иного выхода у него не было.

Солнце подарило столице прощальный луч, и исчезло за горизонтом. Снег из розового стал серым. Клемент поправил маску, надвинул капюшон и стал спускаться. Его лицо было полностью скрыто под черной кожей, и только глаза холодно поблескивали сквозь прорези. Случайные пешеходы спешили поскорее убраться с его дороги. Монах, сам того не желая, стал внушать ужас. Его необыкновенный учитель постарался на славу, и теперь его тень всегда следовала за монахом.

– Клемент, - любил повторять Рихтер, - помни, если ты не хочешь много работать, то позволь человеческому страху сделать это вместо тебя. Толпа в ужасе будет расступаться перед твоим приближением, возможные свидетели, предпочтут убраться на соседнюю улицу и тебе не придется лишать жизни этих людей. Кому нужны случайные жертвы?

Монах, не сбавляя шага, проскользнул между двумя высокими широкоплечими парнями в серых рясах. Это были бойцы Смотрящих. Если бы они только знали, кто только что прошел мимо них…

Клементу понадобилось всего десять минут, чтобы добраться до площади. Это было то самое место, где его "казнили". Правда, помост уже разобрали, и сейчас площадь пустовала. Днем на ней располагались уличные торговцы с переносными столами, но они успели собрать свой товар, и ушли домой. Клемент стал посреди площади и позвал Смерть:

– Рихтер!

– Здравствуй, ученик, - тут же откликнулся тот, как всегда появляясь сзади. - Ты хорошо выглядишь. В твоих глазах сияет свет, на щеках румянец. Хм… Ты часом не влюбился?

Монах поперхнулся от неожиданности.

– Кто? Я? - возмущенно воскликнул он.

– Да, а что тебя так удивляет? - Смерть рассмеялся, блеснув белыми зубами. - Ты никогда не думал полюбить? Твоя жизнь бы изменилась. Никогда не поверю, что тебя не посещали подобные мысли.

– Посещали, - признался Клемент. - Но тогда мне было пятнадцать.

– Я не об этом, - отмахнулся Рихтер. - Ты находился под властью… кхм, не буду говорить чего, а то ты еще покраснеешь. Это не настоящее чувство. Так как насчет любви? Ты бы хотел испытать ее?

– Любовь - это болезнь. Как лихорадка. Она делает человека слабым и глупым вне зависимости от того, отвечает ли объект его воздыханий взаимностью или нет. Она придает крылья и ввергает в пучину черной меланхолии. Любящий теряет голову. И ты спрашиваешь меня, желаю ли я заболеть этой страшной болезнью?

– Неудивительно, что ты ушел служить Свету, - сказал Рихтер. - С такими убеждениями только там и находиться. А как же супружество, дети?

– Ну, я не считаю, что брак и любовь взаимосвязаны, - ответил Клемент. - Люди редко женятся по любви, такие браки недолговечны, потому что они не подкреплены материальной основой, а для будущей семьи это очень важно. Скорее муж и жена заключают взаимовыгодный союз. А что касается детей… Я не раз думал над этим, - он вздохнул и снял надоевшую маску. - Я могу быть откровенным?